– Извращенец, – кротко выдохнул я и с места, как стоял, без замаха звонко влепил этому уроду готским ботинком промеж ног. Он явно не рассчитывал на серьёзное сопротивление со стороны ребёнка, тем более не ожидая от девочки такой силы. Чудеса-а Господние-е… В общем, я вмял ему «пашот в омлет» от всей широты необъятной русской души. Пока монах в чёрном ловил ртом воздух, словно красавчик-президент Макрон после стакана русской водки на морозе, позади меня раздался изумлённый голос: – Что здесь происходит, брат Фарио? Вот с чего, а? Ведь если подумать, то у меня тут вообще-то корова есть. В смысле настоящая обученная служебная собака, которая по идее должна беречь, охранять и чуять нехороших людей за версту. Но, пока Гесс хлопал ушами, из-за той же оливковой рощицы вышло трое неизвестных лиц в таких же монашеских одеяниях. А впереди них плавно двигался ещё один, в белом, с чеканным римским лицом. Весь из себя сплошной римский патриций, высокомерный и властный. Короче, начальство подоспело. Надеюсь, оно объяснит торопливому собрату по ордену, как нехорошо приставать к маленьким девочкам прямо на улице. Да и вообще где угодно нехорошо. Я ошибся. Жестоко. – Ради Христа-а и всех его апостолов, помогите-е, отец Креатор, я не… Эта девочка-а… в неё вселился-а… сам дьявол! – фальшиво простонал негодяй. Видимо, мало получил, слишком мало. Надо было добить гада, завязать ему его же рясу над головой и направить поощряющим пенделем в сторону деревни. Ну с чего, скажите на милость, я такой сентиментальный сегодня, а? – Это уже третья в общине Коллоди. – Старший, как я понял, этот самый отец Креатор, многозначительно обернулся к остальным. – Мы надеялись обойтись без помощи святой инквизиции, но, видимо, зло крепко пустило корни в этих неокрепших душах. Дочь моя? Он также требовательно протянул мне руку для поцелуя. Декарт мне в печень, да что ж их всех просто клинит на этом символическом лобзании? День вообще не задался, впрочем, как и предыдущий. Просто чёрная полоса сплошняком, так и давит на карму… Сначала этот механик Соболев, пьяная скотобаза с двуствольным ружьём, все нервы винтом выкрутил. Потом «мисс Тёмная сторона Якутии» в мехах и бриллиантах напустила таинственного туману, мистических угроз и псевдолитературных игр с маловразумительной целью. Сказать мне всё прямо вам так уж в лом было, а, милая женщина? Потом ещё мой же доберман решил поиграть в упрямого козлика из сказки, и теперь сидит на хвосте, качает рожками и смотрит на меня коровьими глазами, а сам втихую держит нос по ветру – нет ли у кого-нибудь из добрых монахов вкусняшки для бедной голодной собаченьки? Нет, Гесс! Ты корова, сейчас ты корова, пойми уже, включайся! – Сию же минуту целуй руку своего настоятеля, невоспитанная дрянь! – Пожилой монах резко выбросил руку, целя кулаком мне по губам. То есть туда, где ему виделись губы маленькой девочки-пастушки, а по факту мне в живот. Ну а поскольку настроение моё было оптимистическим, как у обиженного Сунь Укуна, царя обезьян, мудреца, равного Небу, или проще, как у «недовольного кота» из инета, я на чистом автомате поймал запястье отца Креатора в дзюдоистский захват и, сделав резкий разворот всем корпусом, просто отшвырнул его на пару метров по каменистому склону кубарем вниз. Остальные в шоке на мгновение замерли. Ну как на мгновение, больше – наверное, минуты на три-четыре все впали в ступор. Первым опомнился тот ушлый тип, который и люлей словил от нас первым. Брат Фарио, кажется, да? Так вот именно он завопил пароходной финской сиреной: – Я же говорил, что в девчонку-у вселился нечи-исты-ый! Он дарует этой мерзавке-е нечеловеческую силу-у! Братья мои, я поползу за помощью. И внаглую удрал на четвереньках, собирая длинной рясой по пути весь сухостой и колючий репейник. А ведь мы ещё даже не успели толком выяснить, какой у него нечистый? В конце концов, одержимость маленькими девочками не всегда имеет под собой именно бесовскую первопричину. Вполне возможно, что он такая сволочь сам по себе, свой собственный? Меж тем остальная католическая мафия просто так отступать решительно не собиралась. Монахи попались здоровые, морды неподкупные, кулаки у каждого как две бетономешалки и плечи на размах крыльев «боинга». Но самое страшное оказалось позади. Тьфу, то есть не позади, а сзади, за моей спиной. – Какая восхитительно сильная девочка, – медленно протянул старший монах, и все трое безропотно отступили. Я чуточку удивился, как он вообще встал, бросок-то был не слабый, хребтом об камни. – Неужели Владыка Тьмы и вправду наделил тебя чудесной силой для великих свершений? Можешь ли ты показать Его метку на своём теле? – Типа душа стриптиза просит, старый греховодник? Облом, я сегодня не танцую. – Оу-у, ты отказала мне дважды, – очень нехорошо улыбнулся отец Креатор, презрительно выпячивая чеканный подбородок. – Но даже самая могучая девочка не может противостоять напору четверых мужчин. Развлекайтесь, братья мои, но позаботьтесь о том, чтоб бедняжка не кричала слишком громко. – Мы знаем, чем заткнуть ей рот, – нагло ухмыльнулись монахи. Кажется, я всё ещё не до конца понял, куда и по какие ягоды-морошки влип в мокрый алтайский мох. И когда монахи стали дружно подтыкать спереди подолы рясы за пояс, выступив на меня омерзительно полуголым строем, мне оставалось от полноты чувств лишь сочно и яростно выругаться отборным крепким матом! – В… на… по… у… из… не… к… и ещё раз в…!!! Прошу прощения, видимо, в жизни бывают ситуации, когда иначе нельзя. Невозможно! Ибо тебя просто разорвёт от буйства эмоций и яркости впечатлений. Всего-то пять русских слов, выстроенные в разнообразные, причудливо-филологические комбинации, подействовали на монахов, как японское море в цунами на художника Хокусая. Не в том смысле, что вдохновило, скорее проявило их реальную суть… – Бесы. Как же я их сразу не просёк-то? Не знаю, блин! Обязан был. Я же умею их видеть, даже без самогона. Так почему сразу не распознал этих уродливых рогатых тварей? Недаром говорится: век живи, век учись, а дураком помрёшь. Вот она, истинная народная философия самого практического радиуса действия! Я стоял перед четырьмя рогатыми с гностическими мордами в серых и зеленоватых пятнах. Каждый ростом с нашего Анчутку, но заметно шире в плечах. Так называемый отец Креатор (если, конечно, это его настоящее имя!) вообще был самым крутым с фигурой ближе к равнобедренному треугольнику, любой культурист обзавидуется. Тот же Шварценеггер в лучшие свои годы и близко рядом не стоял. Как говорится, спасибо, Марта, спасибо, любимая, я ведь, кажется, предупреждал, что мы сегодня без оружия?! Кому я это? Себе, конечно, другим оно и на фиг не надо! – Кто сказал «бесы»? – огляделся по сторонам их главарь с горбатым носом, свёрнутым набок, пушистыми ушами и козлиными рогами, витиевато закрученными в спираль. – Где ты видишь бесов, дитя моё? Мы все тут добрые служители пастыря нашего, а единственное место, где сидит злой бес, находится у тебя под подолом. Не бойся, сейчас мы его изгоним. – Гав? – напомнила о себе всеми забытая корова. – Ах да, Декарт мне в печень. – Опомнившись, я торопливо хлопнул себя ладонью по лбу. – Гесс, дружище, выручай! Трое на тебе, кусаться ты умеешь, не мне тебя учить за что и как. – Прям за всё за всё можно? – на всякий случай осторожно уточнил мой доберман. – А нас потом не засудят? – Нет, не волнуйся, им реальные проблемы с законодательством нужны ещё меньше, чем нам. Если маленькую девочку спасёт от грязных педофилов заботливая корова – это хорошо. Это как в сказке про Крошечку-Хаврошечку. – Расскажи-и! – Странные слова и речи, – дважды продрав глаза, вытаращился на нас шибко умный главарь. – Я, кажется, что-то слышал о паре подлых убийц – сумасшедшем парне в чёрной рясе, которому служит собака дьявола. Кажется, их звали… – Фас, – приказал я, и понеслось. Монахи-рогоносцы могли ожидать от мирной коровы чего угодно, только не атаки одновременно на всех сразу, со всех сторон, по немыслимой траектории, с офигительной скоростью и громоподобным рыком! – Кусь тебя, нехороший! И тебя кусь! Эй, ты, куда пошёл? Я тебя ещё не успел кусь! Стой на месте, не серди собаченьку-у… Нет, не буду врать, бесы честно пытались оказать нам сопротивление. Они даже догадались встать спина к спине, заняв круговую оборону, но поскольку видели перед собой лишь агрессивную, прыгающую выше головы корову, то, естественно, больше молотили кулаками воздух. Потом один особо ловкий, но не особо умный нечистый умудрился-таки на излёте задеть Гесса ногой в плечо. Мой бедный пёс взвыл от обиды и окончательно осатанел! Пока он гонял распавшуюся троицу, словно мух на кухне тряпкой, мне пришлось разбираться с отцом Креатором, и это было непросто. Подчёркиваю, не для меня! Причём не как в старой казачьей песне, а просто не для него! Понимаете, он же видел перед собой невинного шестилетнего ребёнка, да ещё и девочку, поэтому всё время пытался тупо обхватить меня, повалить и задавить весом. Благодаря почти ежедневным тренировкам с нашим безрогим брюнетом я на раз догадывался о намерениях противника и успешно держал «святого отца» на расстоянии прямыми ударами. А потом вдруг меня свалил мой же заигравшийся напарник, в неожиданном кульбите пнув лобастой башкой под колени. Ох и больно же, сволочь… Я треснулся затылком о каменистую землю, так что небо в алмазах увидел прямо посреди дня. И в ту же секунду старый бес рухнул на меня всем весом, выбивая воздух у меня из лёгких. – Вот и всё, девочка, вот и всё. Лежи смирно, и останешься жива. Но сначала отзови свою боевую корову. Воистину редкие рыцарские кони на такое способны. Я щёлкнул пальцами правой руки. Доберман мгновенно замер, повернув ко мне умную морду. – Ага, ага! – расхохотался нечистый, пытаясь давить мне на горло коленом (но по факту на пресс). – Я всё понял. Ты бесогон! Ты и твоя корова, это же вы, те самые, вас зовут… – Тео, – хрипло представился я. – А его Гесс. – Тео и Гесс, надо запомнить. – Уж постарайся! В этот момент я влепил отцу Креатору короткий удар с левой руки в висок! Тяжёлый серебряный перстень не подвёл. Хрустнула кость, хотя крови и не было, но винторогий вдруг пошёл красными пятнами, протяжно и страшно взвыл, а потом без предупреждения резко рассыпался в вонючую серую пыль… А что, мне это нравится! Трое нечистых монахов, потеряв вожака, на миг остановились, словно в раздумье, после чего с протяжным воем также опустились на землю горстью пепла. Не спрашивайте почему, я сам не знаю, может, такая корпоративная этика? Главарь погиб и ты сдохни! У нечисти возможно всё. Вот вернусь, поинтересуюсь у отца Пафнутия. Хотя вряд ли и он в курсе… Моей щеки коснулось горячее дыхание наигравшегося добермана. – Тео, вставай! Мы их уже побили, они кончились, я пить хочу, ты меня не гладишь, а я хороший мальчик, бесов кусь, на тебе лапку! Ты меня больше не любишь?! Я хотел было напомнить ему, что это именно он заставил меня навернуться, чудом не разбив себе голову, но из-за всё той же рощицы вдруг послышались отдалённые голоса. К нам направлялась целая делегация местных жителей с граблями, косами и вилами в руках. Возглавлял вооружённый отряд крестьянских повстанцев всё тот же озабоченный брат Фарио. – Вон она! Смотрите все, видите эту девчонку? – воодушевлённо вопил он, подпрыгивая при каждом шаге. – Остановите её, пока она не распространила семя Зла по всей округе! Сожгите её во славу Спасителя нашего, избавив себя от служительницы Тьмы, а меня от грешных искушений! – Пошли, дружище. – Я поднялся на ноги и подмигнул навострившему уши доберману. – Пора заканчивать с этим делом. Мы собрались, оправились и сами направились навстречу местным жителям. – Вот они! Что же вы ждёте, бейте их! Эта девчонка есть суть сам дьявол! – Религиозный визг брата Фарио быстро перешёл в хрип, когда маленькая девочка с косичками сгребла его за грудки. – Слушай сюда, извращенец. Я, конечно, могу ещё раз врезать тебе куда следует, чтобы ты навеки забыл, как приставать к детям. Но сейчас меня интересуешь не ты, а на… в… хр… е… ё… у…ный бес, за которым я послан! После такой матерной тирады из уст невинного ребёнка притихли все, даже моя корова, а прямо из левого уха перепуганного монаха вылез грязный безволосый бесёнок. Я молча дал ему щелбан в лоб, и он улетел, кувыркаясь вверх тормашками, куда-то в район орбиты Юпитера.