Бесогоню чуть больше месяца, опыта практически никакого, всё наудачу, если бы не хоть какая-то сверхсрочная служба в армии, умение стрелять, говорящий доберман и мудрый наставник, я бы вообще пропал с тапками на первом же задании. Меня бы Тулупова-младшая изнасиловала вусмерть. Прощу прощения, аж передёрнуло всего, как вспомнил. Наверное, поэтому спал плохо. Пару раз даже вскакивал в холодном поту, снились какие-то демоны или черти, они за мной гонялись, я убегал, падал, дрался, кричал от ран, так что Гесс дважды за ночь подходил ко мне, поскуливая, и клал лапу на лоб, проверяя, нет ли температуры. Однако утром я встал раньше всех. Как ни странно, бодрый, весёлый, отдохнувший, полностью готовый ко всему. Быстренько умылся, почистил зубы, накинул тулуп и вышел во двор. Душа требовала свежего северного воздуха для очищения лёгких и вентиляции мыслей в голове. Собственно, я только успел встать на крыльце, потянуться, как всё и началось… – Ты заставляешь себя ждать, мой мальчик, – мелодично произнесла Якутянка, материализуясь из небольшого завихрения снежной пыли прямо в центре двора, как всегда роскошно одетая и сияющая алмазами. – Как я понимаю, ты прочёл послание и, надеюсь, понял его смысл? – Если речь о вашем завуалированном месседже, то да. – Дошёл своим умом? – Увы, нет. Марта помогла. – Милая девочка, хоть слегка легкомысленна, – капризно покривила губки черноволосая гостья. – Или не слегка? Или, быть может, даже не легкомысленна, а туповата? Безоглядно влюбиться в бесогона – это, знаешь ли, чревато многими сложностями… В ответ на её слова воздух на секунду замер, превратившись в подобие горного хрусталя, звонкого и пуленепробиваемого. Худощавый, ухоженный ангел-метросексуал в длинном сером плаще возник в противоположном конце двора. Вот только его мне тут и не хватало. А может, пусть будет? Может, не так всё и страшно? Если присмотреться, то теперь все мы образовывали неравносторонний треугольник, и, наверное, дальше будет веселее. В конце концов, не убивать же они меня сюда пришли. Тем более что я чувствовал привычно успокаивающую тяжесть револьвера в кармане тулупа. Хотя и, по совести, прекрасно отдавал себе отчёт в том, что вряд ли он мне понадобится, а если и да, то всё равно мало чем поможет. Разве самому застрелиться? Нет, посмотрим, что дальше. Итак, кто начинает? Вопреки правилам этикета начал Дезмо. – Отойди от него, гнусное исчадие ада, – потребовал он, сохраняя максимально постное лицо. – Твой ревнивый любовник? – подмигнула мне Якутянка. – Думаю, мы все тут в курсе, кто есть кто, кому и зачем, – иезуитски ловко выкрутился я, стараясь более не вмешиваться в их яркую и насыщенную беседу. Ну как беседу? Скорее это был базарный спор двух горячих ростовских торговок салом, если, конечно, допустить у обеих по три высших образования и наличие некой дипломатической культуры. – Тебе не место в мире людей. Возвращайся туда, откуда пришла! – Чисто с физиологической точки зрения все мы вышли из одних ворот, одного ущелья, одной пещеры, чтобы увидеть свет в начале жизни и идти за ним до конца тоннеля. – Ты сейчас же уберёшься отсюда! – Я пришла не к тебе, прими это как данность. Ты слишком скучен как мужчина, ни опыта, ни фантазии, фи-и… – Ты не представляешь, что я способен сделать с тобой! – Ах, хочешь об этом поговорить, шалунишка? Давай! Я опускаю взгляд, медленно облизываю губы, расстёгиваю верхнюю пуговицу и слегка распахиваю полы шубы так, чтобы ты понял, что я не ношу белья, а потом… – Шлюха! Гулящая девка! Грязная тварь! – О да-а! Да, ещё, ещё! И не забудь меня отшлёпать, я же такая плохая девочка-а, ай-ай-ай… На какой-то момент мне показалось моё же присутствие лишним в этом этюде страстей. Я даже попробовал незаметно пятиться к двери, не дожидаясь начала буйной оргии двух взаимно притягивающихся противоположностей прямо у нас перед крыльцом, но в поясницу мне жёстко толкнулся нос любопытного добермана. – Ты меня бросил. Сам пошёл гулять, а меня не взял. Ты мои столбики метишь, что ли? Тогда нет тебе лапки. Я не стал напоминать ему о его же мелком предательстве, когда он поменял нашу мужскую дружбу на женские обещания покупки модных джинсов, цепочек и очков, а молча отступил в сторону, открывая ему обзор. Гесс изумлённо охнул, сел на хвост, но тут же вскочил, приняв героическую позу царя Леонида в Фермопильской битве. Типа это Спарта-а… – Всем стоять, я всех кусь! Если кто забыл, то я-то отлично помню, что у него были свои личные счёты к обеим сторонам. Ни высокомерный Дезмо, ни гордая Якутянка ни разу не попытались завязать добрые отношения с этим псом, а значит, проиграли ещё до драки. Он не будет держать условную сторону Света или гипотетическую сторону Тьмы, а просто поднакусает обоих. И кстати, честно говоря, я последний, кто будет его за это осуждать. Но тем не менее появление Гесса вызвало у оппонентов единый вздох ярости или почтения: – Собака дьявола… – Тео, они опять меня обижают, – жалобно опустил острые ушки мой доберман. Я успокаивающе потрепал его по холке, холодно взглянул на присутствующих и заметил: – По-моему, вам пора. – Ты отпустишь эту ведьму? – без тени раздражения уточнил Дезмо, мгновенно овладев собой. – Да у неё же руки по локоть в крови бесогонов. Ты знаешь, скольких она убила? – Я никого не убиваю сама. – Сколько убито при твоей помощи, дрянь?! – Ну, допустим, немногим больше тысячи с момента функционирования Системы. – Ты слышал, Фёдор Фролов? Убей же её! Якутянка поправила алмазное ожерелье, попыталась беззаботно улыбнуться, но чёрный ангел вдруг распахнул вороньи крылья и собственноручно протянул мне своё же перо: – Ты знаешь, на что оно способно. В ту же секунду мертвенно-бледное лицо Якутянки побелело ещё больше. Казалось, от шока она не может даже сдвинуться с места, подняв ладони или голос в свою защиту. Я взял чёрное перо, длиною в мой локоть и острое, словно воронёный чеченский кинжал мастера Чиллы. Страшная вещь, между прочим… – Убей её! Я не пошевелился и не удостоил его ответом. Не ему мне приказывать, я не слуга. – От оно и правильно, паря, – ворчливо раздалось за моей спиной. – Не думал от не гадал, что до такого-то дойдёт, но на всё воля Божья. Помолимся, что ль, а? – Вздорный старик, – вновь и снова практически в один голос, как на репетиции, прошипели Дезмо и Якутянка, а потом так же синхронно исчезли с нашего двора. Всё! – Что ж ты от за человек-то такой, Федька, – задумчиво поскрёб бороду отец Пафнутий, в кальсонах и рубахе, с большим крестом на груди, перебирая босыми ногами на ледяном крыльце. – От чего их всех к тебе так тянет-то, кто бы объяснил? Сумерки; не жизнь, сплошные сумерки… Я демонстративно сунул второе чёрное перо за голенище высокого шнурованного сапога и беспомощно развёл руками. Батюшка покивал. – Геську-то хоть выгулял? – Не успел. – Ну так гуляйте от, помогай вам Бог. Мы с укутанным доберманом, не сговариваясь, поклонились в пояс. Отец Пафнутий скрылся за дверью, я подтолкнул напарника во двор, а сам сел на холодном крылечке, там же, где и стоял. Виски слегка покалывало то ли от мороза, то ли от противоречивых впечатлений. Кажется, в художественной литературе это принято деликатно обозначать как «ситуация накалилась» или «сюжет вышел из-под контроля». Неразрешённые вопросы жгли мозг. Неужели Дезмо действительно хотел смерти Якутянки? Он что, не знал, что смерть чертовки такого уровня неизменно заставит противоположную сторону нанести жёсткий ответный удар, а там и до открытого конфликта рукой подать? Ну, допустим, да, знал и хотел. Тогда почему же сам не убил её, ведь для этого было бы достаточно одного взмаха его смертоносного чёрного крыла? Может быть, ангелам запрещено убивать? Ага, убивать им запрещено, а вот провоцировать других на убийство своим же пером как холодным оружием поражающего радиуса действия – это, Декарт вам в печень, очень даже пожалуйста?! Ну-ну… Я отдаю себе отчёт, что Якутянка зачем-то ищет человека, способного, по её мнению, стать неким мостом или переговорщиком в обоих мирах. Вот с чего и почему она вдруг решила, что это именно я, – другой вопрос, не главный и не горящий. Ей оно надо, и это пока всё, а я уж как-нибудь потом разберусь. Если время будет. Сейчас куда более важно, почему Дезмо этого не хочет. В чём его интерес? Неужели только в том, чтобы я вдруг зарезал Якутянку его же пером в целях личной самозащиты или клановой мести? Но это гарантированно приведёт к ещё большим проблемам. Он это знает, я знаю, все знают. И что с того? Якутянка практически прямым текстом отписалась, что хочет переговоров, что готова к ним и просит меня их обеспечить. Опять-таки почему меня? Возможно, потому что я гот, слуга Тьмы, поклонник Gothic Anthem[7], фанат Эдгара По и послушник самой Смерти. А бывших готов, как и бывших офицеров, не бывает. Я соглашусь с этим, ладно, но неужели один из служащих Системы вдруг противопоставил себя сохранению некой уравновешенной гармонии Добра и Зла? Диоген мне в бочку, я мало что во всём этом понимаю, но чисто как философ готов принять любое развитие событий, которое, разумеется, не приведёт к моей гибели или гибели близких мне людей. Животных, кстати, тоже! – Гесса я вам не отдам, – непонятно к кому обращаясь, сквозь зубы предупредил я. Мой резвый доберман меж тем преспокойно обнюхал все нужные точки и на мои душевные метания не обращал внимания ни на грош. Он вообще абсолютно счастливое по жизни существо, ни о чём не парится, живёт у лучших в мире хозяев, реализует себя в охоте на бесов и, где бы ни был, всегда умудряется выклянчивать для себя вкусняшки. Сплошной праздник каждый день! Нам, людям, такой зависимости не понять, но он всё-таки пёс, и мир в его голове устроен чуточку иначе. Не лучше, не хуже, просто по-другому, не как у нас. Говорят, учёные доказали, что собаки не различают цвета, для них всё вокруг лишь оттенки серого. Сотни оттенков. Просьба не путать с популярным женским (бабским) чтивом! Последнее, кстати, не моё выражение, это меня отец Пафнутий научил. В полной уверенности, что именно так выражает точку зрения всей Русской православной церкви. Он не прав? – Пошли, – встал я, хлопнув себя по коленям. – Нам пора. – К Марте за вкусняшками? – сразу догадался мой умненький пёс. – За вкусняшками! Ты хороший, я тебя лизь! На самом деле мы ещё на минуточку вернулись в дом, я прихватил старенький молитвенник и небольшой пузырёк из-под ротокана, наполненный святой водой. Уж её-то у нас в доме всегда хватает с избытком. Почищенный и заново заряженный револьвер, как я и говорил, был в кармане тулупа. Серебряный перстень, словно кастет, на левой руке. Иного вооружения у нас, бесогонов, не бывает. Железо, серебро, святая вода, молитва и мат! То есть напридумывать чего другого можно сколько угодно, но смысл мне врать? На кухне резко зашевелился Анчутка, иногда мне кажется, что он вообще не спит, а только притворяется. Однако охранные молитвы и неразвязываемая Георгиевская лента держат его в узде. Относительно, но всё же. Испортить жизнь внучке отца Пафнутия он и так умудрился. Сам батюшка тихо молился перед иконами. Будить Дарью мы, разумеется, не стали, отрывать святого отца от молитв тоже. В конце концов, всё равно вернёмся едва ли не минута в минуту. Эх, если б вот так можно было бы переноситься на отдых в тихий черноморский Небуг или какой-нибудь экзотический Таиланд. Надо бы непременно поговорить по этому поводу в Системе, типа когда нам, бесогонам, полагается отпуск и куда можно поехать двоим на море по льготной путёвке с доберманом? Говорят, к примеру, в Болгарии, на Слънчев бряге, под Варной, сдают номера хозяевам с собакой…