Я достал из кармана тулупа проверенный революционный наган, переложив его в поясную кобуру, поманил быстренько раздевшегося Гесса и протянул ему карту джокера. – Давай. Но, к моему удивлению, он вдруг влепил мне тяжёлой лапой по плечу. Пляшущий оранжевый бесёнок тут же рассыпался весёлыми искорками. – Получается, нас вызывали? – спросил я у пса, как только мы открыли глаза в белом коридоре Системы. Двое бесогонов приветствовали нас отстранённо-вежливыми кивками, мы ответили тем же. На этот раз мне почему-то показалось, что отношение к нам сменилось на более прохладное. Возможно, это из-за ни перед кем не скрываемых фактов моих встреч с Якутянкой. Здесь у неё дурная, хотя, увы, вполне заслуженная слава, так что моё активное общение с этой опасной чертовкой на минуточку показалось двусмысленным даже мне самому. Но не оправдываться же до предъявления обвинений, верно? К тому же с точки зрения классики римской философской мысли оправдывающийся априори виновен! – Следующий. В общем, как только один из бесобоев шагнул в двери, второй, парень моих лет, в запылённой солдатской шинели времён Великой Отечественной, тут же обернулся к нам: – Парни, вы чё, реально Якутянку видели? – Реально, конкретно, – подтвердил я, старательно переходя на нужный сленг. – А чё? – Да ничё. Брешут всякое. Типа там, короче, забей! – Забил, – согласился я. И так понятно, что именно брешут. Вопрос: кто и зачем? Он протянул мне руку, я принял. Гесс ничего не понял, но, высунув язык, старательно покивал нам обоим. Через несколько секунд сигнал вызова призвал и второго. Мы остались одни. Время тянулось медленно, парень в форме явно задерживался, обычно задание бесогонам подбирается по компьютеру заранее, так что на всё про всё уходит от силы пара-тройка минут. Зачем кому-то оставаться в кабинете моей девушки дольше положенного? Это неправильно. – Дать тебе лапку? – Давай. – А две лапки? – Декарт мне в печень, давай уж сразу четыре! Счастливый доберман тут же опрокинулся на спину – чеши пузо! Чем, собственно, я и занимался ещё добрых минут пять, пока нас не соизволил пригласить металлический голос: – Следующий! Мы пошли. За столом сидела Марта в красно-коричневом платье с длинными рукавами и небольшим приятным декольте. Лицо её было вырезано из каррарского мрамора, того самого, что Микеланджело хвалил за лёгкий оттенок охры, придающий итальянским скульптурам теплоту человеческого тела. А голос столь холоден, что даже мой пёс не рискнул к ней ластиться. – Бесогон Фёдор Фролов и его собака Гесс, я вынуждена временно отстранить вас от работы в Системе. – За что? – Уверена, слухи о ваших постоянных контактах с представителями нечисти окажутся лишь слухами, – не отвечая на мой вопрос, продолжила она. – Какие слухи? Мы уже обсуждали это, я тебе сам всё рассказал. Ты не веришь мне, что ли? – Верь ему, Тео хороший! Хочешь погладить мой… – Тем не менее будет проведено тщательное расследование, сопоставление вашего доклада, улик и документов. По его результатам будет принято взвешенное решение о допуске или недопуске вас к работе в Системе. – А бесов гонять кто будет? – Вас это уже не касается. – Ты хотя бы рисунки посмотрела? – спросил я, понизив голос. – Я сказала вам всё, что должна была сказать. Вопросы и претензии можно подавать в письменном виде через канцелярию. – Она нас больше не любит? – обернулся ко мне доберман, кажется, это открытие сразило его в самое сердце. В карих глазах Гесса стояли слёзы. – Любит, любит, – поспешил успокоить его я, укоризненно цыкнув на Марту. – Видишь, до чего довела собаку?! – Прошу покинуть офис, – дрогнувшим голосом продолжила она. Мы остались стоять как стояли. – Покиньте офис, пожалуйста! Мы молчали. Доберман уткнул морду мне под колено, а я гладил его по спине. – Мне что, самой вас вывести? Ок, парни! Я запросто. – Марта встала из-за стола, шагнула к нам и, крепко обняв меня за шею, жарко зашептала в ухо: – Бегите, идиоты! Я прикрою. Я за вас, за тебя и… – За собаченьку тоже? – И за собаченьку тоже. – Она быстро погладила печального Гесса между ушей. – Но бегите, не хватало, чтоб охрана заявилась. Отсидитесь там в вашей Пияле. Я сама скажу, когда можно будет вылезать… Чмоки! Я также успел поцеловать её в тёплую щёку, надеясь, что это не зафиксировали камеры. После чего честно достал карту джокера. Мгновение спустя мы уже были в нашем доме, в прихожей, ровно там, откуда отправились, и, кажется, отсутствовали не более минуты. По крайней мере, со стороны кухни только-только начал тихонько греметь посудой безрогий Анчутка, отец Пафнутий продолжал утренние молитвы, а его внучка даже пока и не проснулись. – Хочешь ещё погулять? – Хочу есть, где моя миска, куда он её спрятал? – И доберман, сурово сдвинув янтарные бровки, направился чинить разборки по поводу законного завтрака. У него с этим проще – пошёл, гавкнул, получил. Не по сопатке, естественно, а миску с полноценной кормёжкой. Он зарабатывает, значит, имеет право требовать. Я, конечно, тоже, но меня отец Пафнутий строит, чтоб не зазнавался. Смирение и послушание суть есть две главные добродетели ученика бесогона. А у Гесса не забыть бы забрать его банковскую карту, если отдаст… – Федька? Я, собственно, только успел ещё раз умыться, как присноупоминаемый батюшка хлопнул меня сзади ладонью по плечу. Ноги автоматически подбросили меня на метр к потолку. Вот ведь я уже знал, что он умеет подкрадываться незаметно, но иногда это всё ещё оставалось сюрпризом. Разведка, Афганистан, армейская закалка… – Попался от, паря? – Попался, отче. – От и я про то. – Отец Пафнутий, ухмыльнувшись, отечески потрепал меня по шее. – Ходил, поди, уже от куда? – Ходил, – даже не попытался уклониться я. – Прикажете доложить? – Ты ж не в роте на плацу, просто расскажи от как на духу. В принципе, я почти как на духу, то есть на исповеди, рассказал ему о нашем коротком походе в Систему, о том, что нас сняли с работы и, возможно, в определённое время восстановят, но это неизвестно когда, да и непонятно, будет ли вообще. Причина? Частые позывы небезызвестной всем прекрасной Якутянки на приватное общение исключительно со мной, тихим и скромным философом-готом. Вот с чего она так ко мне прицепилась, кто бы внятно объяснил? Вроде ничего такого я не делал, гонял бесов, стрелял, дрался, был умеренно агрессивен, умеренно удачлив, всё как у всех. Завалил пару чертей, так тоже не по собственному желанию, а в порядке самозащиты, и вроде бы за них мне чёрную метку не предъявляли. Ну и? Допустим, был бы я хотя бы творческой личностью, так нет же. В том смысле, что бесы частенько липнут именно к творцам, вспомните стихи Пушкина, лермонтовского «Демона», есенинского «Чёрного человека», книги того же Гоголя, Булгакова, Блока, Платонова и прочих. Возможно, это потому, что творческий человек, как правило, склонен к сомнениям в себе, что нечисть всегда воспринимает как лакомое сомнение в промысле Божьем. Как-то так… Но я не творец. В чём же затык у несвятого Юнга с пресвятым Конфуцием в русской бане под баянчик и односолодовый виски? И я не знаю, и отец Пафнутий не знал. Хотя предполагал разное: – Может, от, паря, ты ей просто так нравишься? Ну от бабы, они ж на всё-то свой вкус имеют, им от не запретишь. Что как, от если ты-то её чисто от с мужской точки зрения, тьфу… с бабьей, как мужчина от, тьфу… Ну от ты ж меня понял, да? – Да, отче, я всё понял. Просто не знаю, что вам ответить. Лично я ничего такого при ней себе не позволял, завлекать не пробовал, флиртовать тоже. – Да ты что, паря? – едва не задохнулся от приступа гомерического хохота мой наставник. – Ты думаешь, что от сам взял и Якутянку-то очаровал? В то, от что она тебя отметила, я кой-как поверю, но в то, что от ты её своей неземной красотой приманил, это, увы… не могу… Ржу, а не могу! – Тогда почему бы не спросить у неё самой? За нашими спинами, скрестив руки на груди, стояла седая внучка. В пижаме с бабочками, разношенных гостевых тапках и с маленьким игрушечным медвежонком под мышкой. Видимо, искусство бесшумной ходьбы она унаследовала от дедушки, а любовь греть уши на чужих разговорах была уже собственной или благоприобретённой. Ну или обычное женское любопытство. – А что ж нет-то? – задумался отец Пафнутий. – Может, и неплохой совет дала от внученька… Лично я за подобный вопрос гарантированно словил бы подзатыльник. Но Даше Фруктовой в доме любимого дедушки позволялось многое, тем более сейчас, когда она поверила, что бесы есть. Итак, почему всё-таки алмазная чертовка из республики Саха зациклена именно на мне? Эта тема действительно требовала серьёзного рассмотрения. В конце концов, как говорится, от отрицания проблемы она не исчезнет. Спросить у неё самой? Да, именно так! Спрошу при первом же удобном случае вместо «здрасте», а то сейчас мы имеем на руках сплошную шваль вместо приличных карт. И всё из-за неё! Я уволен из Системы «до выяснений», некоторые бесогоны считают меня предателем, у Марты теперь сложности по работе, а Дезмо и Якутянка продолжают давить с обеих сторон. Плюс в качестве бесплатного бонуса меня вообще лишили возможности видеть любимую девушку. Если следовать философским советам Рамы, ища хоть что-то положительное в отрицательном, то лично я ну вот ни хрена хорошего во всём этом не вижу! – Может, в баню? Кстати, там бы и позавтракали.