– Поэтому давайте займемся празднованием, а к разговору вернемся вечером. Яков сделал шаг к двери, постоял, раздумывая. И шагнул обратно. Мне показалось, что он хочет меня обнять, но не решается. – Это кажется немыслимым. И все же я рад, что ты вернулась, Мэрид, – тепло сказал он. – И верю, что скоро ты все вспомнишь и расскажешь, где искать Лино! Он нужен нам. Я кивнула, не зная, что на это ответить. Яков улыбнулся и стремительно ушел. Габриэль бросилась за ним. Следом, помедлив, отправился Райан. Я растерянно взяла кусок пирога и принялась жевать. И почему мне кажется, что Правители боятся оставаться со мной наедине? Лишь Димитрий остался стоять, словно памятник самому себе. Глава 24. Желание Якова «Будь осторожен в своих желаниях» *** Жевать под присмотром Димитрия не хотелось, поэтому я прихватила лепешку с начинкой и тоже пошла к двери. Но на пороге все-таки обернулась. – Димитрий, – позвала я. – Я почти не помню, что между нами было. Почти не помню тебя. Да и себя, если уж честно. Но мне жаль, что в прошлом я причинила тебе боль. Надеюсь, ты смог простить ту Мэрид из прошлого. Он медленно выдохнул. Смотреть в белые глаза оказалось довольно мучительно. Мне бы хотелось увидеть их прежними. – Мне тоже жаль, – резко ответил он. Я кивнула, принимая его непрощение, и вышла за дверь. За мной тут же увязались стражники – уже знакомый мне Ригель и сурового вида воин в черном кафтане. Я решила не выяснять, кто они – охранники или надзиратели. По крайней мере моей прогулке они не мешали. И даже любезно согласились проводить к Фрейму, когда я об этом попросила. – Но почему его отправили в темницу? – спросила я, спускаясь по узким каменным ступеням. Чем ниже мы шли, тем холоднее становилось. – Ночью Ворона вознамерился с вами поболтать, – проворчал Ригель и потер синяк на скуле, которого накануне не было. – Но Правитель Димитрий запретил пускать к вам посетителей. Этот парень… он был не согласен. Я споткнулась и изумленно обернулась к стражнику. Фрейм ночью приходил? Хотел поговорить? Но я ничего не слышала! И Димитрий об этом ни словом не обмолвился! И кажется, Ригель уже понял, что сболтнул лишнего, потому что насупился и разговаривать дальше отказался. Но мы и так уже пришли. Ступени закончились, появились толстые железные прутья. За ними находилась тесная клетка-келья, сквозь крошечные дыры-окошки просачивался дневной свет. Фрейм сидел на узкой деревянной скамье. Он ссутулился и опустил голову, отчего темные волосы упали на лицо, закрыв его. Мне даже показалось, что парень спит. – Фрейм? – тихо позвала я. Он медленно поднял голову. Некоторое время его взгляд оставался мутным, словно парень меня не видел. И в то же время его лицо хранило странное жесткое выражение. Я снова увидела Фрейма-Когтя. Человека, которого совершенно не понимала, опасалась и к которому в то же время испытывала симпатию. Или нечто большее? Я не хотела об этом думать. Боялась. Боялась признаться себе в чувствах, которые появились благодаря этому мужчине. Эти чувства были странные, робкие и непонятные, я не могла дать им определения. Фрейм стал мне небезразличен. И он меня волновал. Даже сейчас, с царапинами на лице и разбитыми костяшками рук. Мне захотелось войти и стереть кровь с его ладоней. Но я осталась стоять, лишь повторила его имя. Фрейм моргнул и словно очнулся. Потер лоб и поморщился, обнаружив на нем грязь. Медленно осмотрел мой наряд и снова поморщился. – Хорошо выглядишь, Рид. – А ты вот не очень, Фрейм. – Прости. Не знал, что ты решишь меня навестить, – изогнулись в улыбке его губы. И снова захотелось коснуться этих губ пальцами. На всякий случай я даже убрала руки за спину и сжала кулаки, противясь столь нежелательным эмоциям. Словно почуяв их, Фрейм встал и подошел ближе. Теперь нас разделял лишь шаг и железная решетка. Коготь склонил голову, внимательно всматриваясь в мои глаза. Я так же рассматривала его. – Скажи, что ты случайно увязался за мной в Арвиндале, Фрейм. В тот день, когда ты вышел из «Кабаньей головы» и пошел за незнакомой девушкой. Скажи, что все это была лишь случайность. Он рвано втянул воздух. И медленно произнес: – Я не могу этого сказать. И хотя я ждала именно такого ответа, все равно ощутила себя так, словно получила удар под дых. Да, я догадалась, что наша встреча этим странным парнем была запланирована, догадалась, что он не просто так пошел за мной, и все же услышать это от него оказалось больно. – Значит, ты за мной следил? – Голос внезапно сел. Верно, от холода подземелья. – И как долго? Ты приходил туда, в таверну Марфиса? Приходил и следил за мной! – Рид… – начал он, и я ударила ладонями по решетке, отчего она зазвенела. – Рид? Почему же не Мэрид, Фрейм? Ты знал, кто я? Знал? Кто тебя послал? Чего ты хочешь? Что еще ты обо мне знаешь? – Я не могу ответить, – тихо ответил он. – Но я не хотел тебе врать… – И все же врал! – разъярилась я. – Все время, пока я рассказывала о том, как ненавижу Основателей! Ты врал и знал, что я одна из них! Ведь так? Так? – Да. Он стоял неподвижно, лишь серые глаза потемнели настолько, что казались совершенно черными. – Но почему ты молчал? – Я не мог говорить об этом. Не должен был. – Он на миг зажмурился, словно разговор причинял ему боль. – Забвение – странная штука, Рид. И страшная. Ты не понимаешь, какие последствия могла вызвать попытка насильно его отменить. Ты должна была вспомнить сама. Или не вспомнить никогда. Нельзя просто взять и рассказать прошлое. Да и ты все равно мне не поверила бы. Фрейм сжал решетку, и я снова увидела разбитые костяшки его пальцев. Черт, почему ему не дали воду, чтобы смыть грязь и кровь? И надеюсь, кто-нибудь удосужился его покормить? Мотнула головой. Почему я вообще об этом думаю? Сдались мне его костяшки! Пусть колотит ими по стенам или стражникам, мне-то какое дело? Он Коготь, Ворона, преступник! И врун. Врал мне с первого дня! Называл Рид, слушал мои россказни, притворялся, что первый раз меня видит! Врун! И почему-то от этого было ужасно обидно! – Кто тебя послал? Он мотнул головой и улыбнулся, вроде как с сожалением. – С чего ты взяла, что меня кто-то послал? Я прикусила язык. Не могу же я рассказать, что подслушала его разговор с дымом. – Чего ты хочешь? Зачем ты собрал всех Правителей? Ты врал про отмену желаний? – Почему же, это как раз правда. Способ есть. – Какой? – Я так устала от недомолвок, что захотела схватить Фрейма и потрясти, чтобы все узнать. – Что это за способ? – Еще не время для ответов. Все-таки не выдержав его невозмутимости, я стукнула ладонями по решетке. А Фрейм вдруг мягко обхватил мои сжатые кулаки и погладил. Легкая ласка заставила меня замереть. Словно весь воздух разом закончился в легких. – Я хотел бы все тебе рассказать, Рид. Рассказать о себе. Но… Я знаю, что когда ты узнаешь обо мне всю правду, то навсегда отвернешься. Я не понравлюсь тебе таким, какой я есть. – Разве тебе не наплевать, что я думаю? Его руки все еще лежали поверх моих. Странное ощущение – горячие ладони и холод металлических прутьев. Так близко, но в то же время по разные стороны решетки. С моей – горели лампы и манила свобода. С его – лежала тьма заточения, недомолвок и опасности. Одно движение – и мы могли бы коснуться друг друга губами. Но этот несостоявшийся поцелуй заранее отравляла горечь непонимания. Как можно хотеть поцеловать того, кто тебя отвергает? Кого совершенно не знаешь и даже подозреваешь в худшем? Кто следил, молчал и врал? Как можно этого хотеть? Увы, увы… – Совершенно наплевать, – склонив голову, произнес он. И я бы поверила, но под моими пальцами колотился его пульс, все ускоряясь и ускоряясь. Словно яростный осенний град, норовящий разбить оконное стекло. Я все-таки подняла руку и стерла капельку крови с его губ. Фрейм дернулся за моей рукой, как нить за иголкой. – Врун во всем, – сухо сказала я. – Да, – его губ коснулась улыбка. – Но даже это ничего не меняет. Поверь, лучше так… – Замолчи. Я выдернула ладони из его рук. С трудом, потому что Фрейм неожиданно обхватил мои запястья и сжал, не желая отпускать. Его хватка в одно мгновение из шелковой стала стальной. Но длилось это лишь миг. Он разжал руки. – Рид… – Немедленно отвечай, что ты задумал и зачем тебе Основатели?! – рявкнула я. Сердце колотилось как безумное, запястье хранило чужое прикосновение. – Отвечай, иначе останешься в этом подземелье, слышишь? Фрейм опустил голову. И мягко отступил в глубину темницы. Отвечать на мои вопросы он не собирался.