В Зайверино к нашим услугам был весь пустой замок – горничных отпустили, а семья подруги где-то путешествовала. Пара дней прошли как один дурманный мираж – я только и помню, как мы бесконечно зависали в старинной библиотеке, узкой и высокой, похожей на колодец. Шторы опущены. Зажжены разноцветные магические сферы. Их огни отражаются в черненых зеркалах, и все, о чем мы жалеем, – что слишком жарко для розжига уютного камина… Я возлежала на кушетке из темно-бордового бархата и наизусть читала поэму Шуки Макадуро «Ты и все твои звезды», старательно воя и закатывая глаза на особенно пронзительных пассажах. Кашфиэль ныл, что в коктейль принято класть только одну оливку: что за безобразие, скупость человеческая границ не знает! – и все пытался умыкнуть горьковатый плод из бокала Чокчи Фламберга – рослого парня, специализирующегося на средневековой комедии и всегда игравшего на сцене роль героя-любовника, хотя в жизни он был таким забитым зайчиком, что мы непрерывно его стебали. Патрик и Кларисса искали себе жертву, чтобы попрактиковаться в искусстве шибари, Финна играла на скрипке, а студенты-теологи жарко спорили о чем-то своем, внеземном. Один из них – Дерек – иногда так внимательно смотрел на меня из-под густых ресниц, что я уже предчувствовала отличное продолжение каникул… На субботу Финна решила запланировать какую-то эксцентричную вечеринку. – Пока ничего не скажу, но вам понравится, – пообещала она, загадочно понизив голос. – Это будет незабываемый опыт. Грандиозный. И, выгнав нас всех на море, подруга принялась готовить нечто секретное в Малой гостиной. Но я не смогла принять участие в развлечении. Перед приездом в Зайверино я взяла несколько частных уроков по акробатике – хотела освоить пару новых трюков, которые пригодились бы нам на сцене. Один раз переборщила с прыжками, сильно ударилась, упав, и меня еще какое-то время преследовали мигрени. В день вечеринки головная боль вспыхнула нестерпимо. Это было ужасно обидно. Вечерело. Финна вот-вот должна была пустить нас в Малую гостиную для своих таинственных развлечений, но мне пришлось оставить ребят у бассейна и пойти – а точнее, поползти – в спальню. Я была разочарована и зла. Я заткнула уши, чтобы не слышать их хохота и не завидовать, закинулась таблетками от головной боли – которые, конечно же, не помогали, – опустила шторы, нацепила маску для сна и, ругаясь под нос, обмотав голову мокрым холодным полотенцем, легла в кровать, в уютную пещерку балдахина. Я быстро уснула. Но позже… Меня что-то разбудило. Сердце билось, как ненормальное. Я резко села в кровати. Вытащила беруши. Мне послышались снизу какие-то звуки… Я не могла даже предположить, что это было – тихое, хлюпающее, странно чавкающее, – но мне стало так страшно, что я буквально оцепенела. Долгое время я сидела в кровати, не решаясь даже пошевелиться. Потом все затихло. Я понимала: нужно проверить, что там происходит. Дрожащими руками я зажгла свечу. Потом медленно, на цыпочках, вышла из комнаты и двинулась по толстым коврам второго этажа к лестнице… Замок Зайверино стоит практически на пляже. В окна светила полная луна, море вдалеке угрожающе перекатывало темные ночные волны. Снизу не доносилось ни звука. Мне казалось, я иду сквозь плотное марево страха и колдовства – каждый шаг давался с трудом. Чем ближе была лестница, тем отчаяннее что-то во мне кричало: «Плохое! Случилось что-то действительно плохое!» – хотя внешне ничего не менялось. Интуиция, обоняние, аналитика – не знаю, что было тому причиной, но перед тем как спуститься вниз, я завернула в кабинет герцога Торчергуда и, вытащив почтового ворона из клетки – он трясся, как на холоде, – послала с ним записку в отделение городской стражи. В ней было всего одно слово – «Помогите!». А потом я все-таки спустилась. И, пройдя темный коридор, приоткрыла дверь Малой гостиной. То, что я увидела, останется со мной до конца жизни. А может, и дальше – в беспросветном океане космоса, в каждой частичке всепронизывающей энергии бытия. Гостиная была залита кровью и колдовством. А все мои друзья – мертвы. Все. Спирали светящегося ядовито-зеленого тумана бродили по комнате, как приглашенные зрители, выхватывая то изломанную фигуру Кашфиэля со свернутой головой, то растерзанное тело Фламберга. Когда я увидела, что стало с Клариссой, меня затошнило. Везде были следы бурного праздника. Душно благоухали лилии в высоких вазах. На столе, уставленном яствами, дымились благовония и лежали книги: потрескавшиеся кожаные переплеты, шелковые ляссе. Гранатовые косточки были рассыпаны на каменных досках. Ладан, терпкий, немного хвойный, раскачивался в серебряном сосуде над столом. В разожженном камине тлел пучок дурмана. Через спинки стульев были перекинуты ткани с серебряными вышивками… На них было что-то написано… Слезы застилали глаза, я схватилась за угол стола, пытаясь не упасть, и с трудом сфокусировала взгляд на ближайшем полотне. Святая Селеста, снизойди! Святая?.. Селеста?… Финна, что ты наделала? Кого вы вызвали сюда? Из моей груди вырвалось короткое рыдание, и я рухнула на пол рядом с Клариссой. Как в бреду, не понимая, что делаю, я пыталась прикрыть ее страшные раны, собрать ее обратно. Меня мутило. Где-то там, глубоко внутри, я знала, что мне надо встать, что нельзя ничего касаться, надо уйти – здесь некому помочь, здесь может быть опасно. Но я просто не могла остановиться. Я видела, что случилось, – и не верила. Я безмолвно перемещалась от одного к другому: Шейла… Рори… Нахаби, боги, Нахаби… Я садилась возле их тел, перебирала их волосы и беззвучно шептала: вернитесь, вернитесь, – мне хотелось трясти их, умолять, кричать, но голос пропал так же, как и все мысли. В замке стояла гудящая тишина, но… Вдруг ее прервало странное, хлюпающее чавканье, как то, что разбудило меня. Я застыла, чувствуя, что меня буквально пригвоздило к месту. Я моргнуть не могла, не то что шевельнуться. Чавканье прекратилось. Зеленый туман снова качнулся, обнажив дверной проем в дальнем конце зала, а за ним – мертвое тело Финны. Подруга лежала в следующей комнате – на полу среди цветов и свечей. Ее платье тлело, кончики пальцев были покрыты копотью, остекленевшие глаза смотрели вверх, рот раскрылся в безмолвном крике. А над ней сидел студент-теолог Дерек, так понравившийся мне на днях. На мгновение я задохнулась, решив, что он тоже только что пришел, что пытается помочь. Но затем мое сердце как будто бы вышло, хлопнув ребрами: Дерек поднял лицо, и я увидела, что его губы и зубы испачканы кровью, а у Финны на шее – дыра. Вот тогда я завизжала. Я визжала так, что у меня немела гортань, а стекла в высоких арочных окнах замка мелко тряслись. Дерек зарычал, задрав верхнюю губу, и медленно поднялся во весь рост. Он выглядел… странно. Человеческое тело, человеческие глаза, но в то же время – что-то дикое проступало за ним, стояло как будто тень, обнимая за плечи. В руке Дерек сжимал столовый нож. Оцепенение, завладевшее мной до этого, спало. Я развернулась и бросилась прочь из гостиной. По счастью, некоторые комнаты в Зайверино имели внешние замки – я лихорадочно накинула цепочку на дверь и что есть силы припустила к главному холлу. Сзади раздался звериный рык, два удара, глухой треск – и вот уже Дерек уверенно шагал по лакированному паркету. – Не надо бежать, дорогая. Нас ждет прекрасный вечер, – со смешком сказал студент. Его сытый голос разносился по холлу, будто усиленный заклинанием. Я всхлипнула и всем весом навалилась на входные двери замка. Они распахнулась. Я выбежала на крыльцо и сломя голову понеслась прочь по песчаной дороге. Мне бы бежать в сторону города, но я знала, что те ворота заперты на ночь. А вот дорога на пляж – свободна. Я стрелой летела туда. Свеча у меня в руке давно потухла, и я бежала впотьмах, только редкие замковые фонари давали какие-то ориентиры. Все небо было затянуто низкими грозовыми тучами. Землю как будто расплющило под весом небес, море выглядело бурлящей смолой, береговые сосны казались щепками, которые сейчас раздавит и сломит. Ни звука. Птицы молчат. Цикады умолкли. Ветра нет. Вдруг раздался удар грома… Мгновение спустя – вспышка молнии, разорвавшая небо до самого горизонта. – Дорогая-я-я-я… – издевательски пропели сзади в воцарившейся тишине. Гораздо ближе, чем мне бы хотелось: Дерек стремительно сокращал расстояние. Снова гром. Снова молния. Черное море, как будто бы вставшее на дыбы. Хриплый хохот. Я вдруг с отчётливой ясностью поняла: я сейчас утоплюсь. Что угодно, лишь бы это не нападало на меня. Лишь бы не разорвало, не сожрало, не выпотрошило, как Клариссу… До воды оставалось пять шагов, когда мой преследователь ухватил меня за плечо. – Я же сказал: не надо бежать, – прорычал Дерек, дергая меня на себя. Сжав мне челюсть, будто животному, он провел носом по моему лицу, принюхиваясь, оценивая. Кровь моих друзей, стекавшая из его рта, оставалась на моих щеках и губах. – Пожалуйста…. Отпусти… Пожалуйста… – пыталась бормотать я. Дерек лишь рассмеялся, а потом толкнул меня на песок. Я хотела уползти, встать, вывернуться, лягнуть его – севшего на меня сверху, перевернувшего меня лицом вниз, – но он был гораздо сильнее и быстрее. Гораздо. Нечеловеческая сила. Дерек одной рукой надавил мне на голову, заставляя захлебываться песком и слезами. А второй… Стал резать мне спину столовым ножом, взятым из замка. Разорвав рубашку, он рисовал на мне что-то, одновременно тихонько мурлыча под нос. Я орала. Я плакала. Я молила богов прийти и спасти меня. Потом – убить. Но богам было плевать. Я все еще продолжала бороться, но уже как-то устало, заранее зная, что проиграла. Я не понимала, что происходит и зачем, просто хотела, чтобы это закончилось. Чтобы не было этого мурлычащего пения. Этой боли, омерзительного запаха крови. И вдруг в поле моего затуманенного зрения появился еще один человек. Он вывалился прямо из моря: черное на черном, такое странное в искаженном электрическом свете молнии. Человек был мокрым с головы до ног, вода стекала с него, и влажные волосы облепили лицо. Он сорвал с лица маску, похожую на медузу, и уперся руками в колени, приходя в себя. – Чтоб вас, – наверняка сказал он. Шторм бушевал у него за спиной. Грохот. Вспышка. Мурлыканье. Нож. – Ты такая красивая, – шепнул Дерек, ведя лезвием мне вдоль хребта. – Спасите! – заорала я. Незнакомец вздрогнул и обернулся. И вот – в момент кромешной темноты между молниями – он рванул к нам. Прыгнул на Дерека, сбивая его с меня. Я тотчас вывернулась, пнула наугад. Дерек взревел.