Гладить нежную кожу твоих высоких скул. Высекать искры убивающей, но не физической боли от слабых пощечин. Протянуть пряди темного шелка твоих волос через свои пальцы, чтобы прикоснуться к ним губами, вдохнуть твой глубокий аромат, который не перебить никаким эксклюзивным парфюмом. Резким рывком намотать их на кулак, чтобы ты не смогла устоять на ногах, а я подумаю, удерживать тебя на весу этим грубым захватом или позволить опуститься на колени, где твое истинное место. Прошептать в твои приоткрытые губы, как сильно мне тебя не хватало все эти годы, и прикусить их до крови, насилуя яростным поцелуем, чтобы не смела дышать памятью о нем… о том, кому позволила так легко отнять себя у меня! Ты не заметила этого колебания, хаотичного переплетения света и тьмы – ну, я не зря тренировал свою силу воли. Ты улыбалась и даже сделала неуверенный шаг ближе. Тебе было комфортно в ласковых лучах созданной мной иллюзии. Я даже подозреваю, что ты за последнее время издергалась значительно сильнее, чем я предполагал изначально, буквально до такой степени, что была рада поверить любому ласковому слову. Даже если бы мне пришло в голову оставлять на твоей коже кровоточащие надрезы, и при этом смотреть в глаза, шепча, словно мантру, «ты в безопасности», - ты бы истекла кровью в твердой уверенности в искренности моих слов и с улыбкой на губах. Это было запредельное удовольствие – вскрывать твою тонкую защитную оболочку нежным касанием пальцев без ненужных усилий, проводить ласкающим поглаживанием поверх пульсирующей мышцы твоего напуганного сердечка, чувствуя, как оно успокаивается под моими пальцами, как выравнивает свои толчки в унисон моему пульсу, принимая тепло как высшую благодать – в твоем мире согревающие лучи означали отсутствие любой опасности. Я мог в этот момент сжать его в своей ладони, сминая, раздавливая, останавливая навсегда, а мог просто накрыть своим теплом, и ты бы не ощутила никакой разницы. Моя светлая орхидея, тебе так быстро надоело быть сильной и воевать с собой и окружающим миром, спасая свой рай? Ты настолько отвыкла от необходимости защищать себя и своих близких, что готова была обмануться коварной инсценировкой показательного дружелюбия? Ты даже несколько разочаровала меня этим падением вниз, которое наверняка считала полетом собственной победы или благосклонностью судьбы. Когда-то я бы весь мир отдал и отказался от собственных принципов за одну из таких вот твоих улыбок. Сейчас даже ее смущенный трепет и проблеск ранимого доверия в глубине твоих глаз, который ты так хотела спрятать, не произвели на меня ровным счетом никакого впечатления. Уже ничто не могло деактивировать запущенную против тебя программу, моя дорогая девочка: ни игривая улыбка твоей очаровательной дочурки, ни твоя сносящая крышу уязвимость, от которой на миг все же сжалось сердце, ни твоя улыбка, словно демо-версия того, что ты теоретически могла мне дать, не вынуждая проводить тебя по кругам ада. Наверное, в моей расписанной как минимум на год вперед перспективе вообще не фигурировал сценарий счастливого совместного будущего рядом с тобой. Необходимость твоих слез и непрекращающихся страданий стала своеобразной вакциной от той пустоты, которую после нашего расставания не удавалось заполнить никому. Она прорастала, оставляя выжженную пустыню вместо тех чувств, что я так не хотел отпускать, цепляясь за них с отчаянием конченого мазохиста, постепенно вытесняя их отголоски. Было бы слишком банально, если бы я по истечении времени просто закрыл на это глаза и сумел удовлетвориться твоей робкой улыбкой и предложением мира. Банально и больно. Мне. Месть? Возможно, но не совсем в своем классическом значении. Мне не за что было мстить именно тебе. Так сложились обстоятельства, которые потребовали жертвоприношения на алтарь взамен на смягчение своего прессинга. Только познав смертельный холод опустошения, ты начинаешь ценить ласку огня, и наоборот. Еще никогда я не испытывал подобной уверенности в правильности своих действий, практически понимая, что это будет значить одно: я не найду тебя снова. Я потеряю тебя в очередной раз, не оставив никому из нас шанса, но, возможно, это будет единственная возможность покончить с затянувшейся одержимостью раз и навсегда. Пройти по шагам собственную боль, выпить до полного утоления жажды твою и таким образом избавиться от этого мистического заточения в плену собственных демонов. Ты так быстро поверила в то, во что я заставил тебя поверить! Даже не сочла нужным контролировать себя и сдерживать собственные порывы, закусывая губы, вздыхая от облегчения и возможного предвкушения чего-то чудесного. Твой страх после получения неправомерной и не имеющей законного статуса индульгенции сменился неуместной эйфорией. Именно она развязала твой острый язычок, зажгла веселыми искрами уставшие зеленые глаза, распрямила твои плечи, залив румянцем высокие скулы. Ты вообще отдаешь себе отчет, насколько красива в такие моменты, сколь сильна твоя аура веры в абсолютное добро? Ты могла бы брать города в подобном состоянии, и мне весело было иронизировать на эту тему. Ты могла даже заткнуть за пояс меня, окажись мы конкурентами в предвыборной гонке. И если бы на моем месте оказался кто-то другой, ты бы превратила его сердце в жидкий воск в первые минуты вашего общения. Я не стал тебя разочаровывать и разубеждать в иллюзорности безопасности. Я лишь усилил это чувство поцелуем твоей подрагивающей ладони, мысленно пронзая зубами сеточку тонких подкожных вен и тут же вливая через касания губ новый наркотик иллюзии, не позволив тебе ощутить рывок пока еще сидящего на цепи зверя. Ты не шла, ты летела к автомобилю, гордо расправив плечи и безуспешно пряча улыбку в норковый воротник жакета, так эротично облегающего твою все такую же точеную фигуру, иногда непроизвольно замедляя шаг, не желая терять защитного поля обманчивого тепла и безопасности. Ты чувствовала кожей мой взгляд – я не мог отказать себе в удовольствии мысленно, разрывая по шву, сорвать с тебя эту меховую защиту, добраться до шелковой ткани блузки, которую так легко сдернуть одним захватом ладони, отнюдь не нежным нажимом на затылок опрокинуть тебя на колени прямо на асфальт… наблюдать, как расцветают на коже обнаженной спины графические пересечения красных полос с каждым прикосновением розги или стека, оставляя мой персональный автограф на всей твоей сущности! Но ты еще находилась под действием иного наркотика, интерпретируя этот взгляд как начало чего-то чудесного и волшебного. Не скрывала своей улыбки, обернувшись перед тем, как сесть в машину, ловила мой взгляд, ощущая на расстоянии мое прикосновение, позволяя гладить свое окончательно успокоившееся сердце. Я знал, что последует дальше, я догадывался, насколько ты осмелеешь, когда нас разделят тонированные стекла. Плавься в этих лучах, согревай свое издерганное сознание – мне мало интереса от тебя загнанной и испуганной. Ты мне нужна полная сил и отчаянного сопротивления, которое так сильно заводит. Может, позже ты сочтешь эту поблажку моей милостью, и я даже не стану тебя разубеждать. Лучше, если ты никогда не узнаешь, что я всего лишь перенастроил свою жертву на выгодную мне волну… Четыре дня. Четыре дня, как я веду бой за сохранение своего самоконтроля и благополучно выигрываю. Просматриваю подготовленную моими персональными юристами документацию с визами высших чиновников, получить которые обычному смертному недопустимо, а для подобных мне – дело нескольких часов. Я даже сам этим не занимался, мне некогда, у мэра душа кровью обливается за вверенный ему город. Ленивый набор номера. Я злорадно усмехнулся собственному отражению в бликующем оконном стекле. - Илья, я выполнил часть своей сделки. Два с половиной месяца, и ты сможешь оформить покупку. Жду завтра в приемной, нужно согласовать еще несколько вопросов. Твоя вторая мама еще не вернулась? Выслушав ответ, я с трудом подавил дрожь возбуждения в напрягшихся пальцах. Лед стучал о стенки бокала, когда я привычно плеснул виски и поднес его к глазам, любуясь подсветкой шпиля Госпрома. В этот раз – изумрудно-зеленой, под цвет тех самых глаз, которые совсем скоро станут еще ярче от непрекращающихся слез. Мне нужно было избавиться от соблазнительной картины, которая не покидала воображение с тех пор, как я узнал, что Илье удалось с легкой совестью отправить Юлю с дочерью на Маврикий. Выступающие позвонки ее напряженной от боли спины, алые полосы на загорелой гладкой коже, еще сохранившей аромат тропического солнца и привкус соли Индийского океана будут радовать мой взор. А надрывные всхлипы в изгиб руки я буду слушать до тех пор, пока она не утратит голос в процессе осознания своей единственно правильной роли только рядом со мной и только в моих руках… Юля - Извращенцы! – с веселой иронией резюмировал Илья, подтянувшись на балке для фиксации цепей и вытянув ноги вперед, подобно воздушному гимнасту. Я в который раз за день закатила глаза и опустилась в мягкое кресло одной из игровой комнат клуба, позволив себе кратковременную передышку. Кравицкий-младший с первого дня, когда переступил порог своего печально и неожиданно приобретенного имущества, заставил всех без исключения, и меня тоже, уронить челюсти на пол. Полдня на изучение документации, еще полдня, чтобы вникнуть в специфику клуба, и уже к вечеру он принес мне краткий бизнес-план по улучшению функционирования заведения со стратегией охвата иного сегмента потенциальных клиентов. - Подвал? – задумчиво покачал головой Штейр. – Стилизация под застенки инквизиции? Определенно, что-то в этом есть! - Алекс был против, и я его в этом поддерживаю, - у меня с самого утра раскалывалась голова, и я лишь вяло отмахивалась от, как мне казалось, излишне радикальных нововведений. Может, всему виной была та страничка бульварного интернет-издания на мониторе Влады, которую она в спешке не успела свернуть. Теперь понятно, почему она смотрела на меня как на представительницу Олимпа в то утро, не поддавшись даже обаянию Ильи. Две огромные фотографии занимали первую полосу. Первая запечатлела нас в профиль: я на парковке, вцепившись обеими руками в плечи Евы с выражением перепуганного ребенка на лице, и господин мэр во всей своей красе с улыбкой безоговорочного победителя. На второй же фотографии он предстал во фраке и бабочке подле обаятельной женщины (я ее поначалу не узнала из-за очередной подтяжки кожи) в алом вечернем платье – оба с бокалами шампанского в светлом зале с высокими колоннами. Мне бы пожать плечами, сделать вид, что меня это не касается, добежать до кабинета и просмотреть уже там, но я излишне резким движением накрыла ладонь секретаря, метнувшуюся было к мыши, чтобы самой прокрутить вниз и пробежать глазами короткую статью, от которой подзабытый выброс ледяного инея вновь атаковал мой многострадальный позвоночник, а горло сжало тисками негодования, и… нет, я не хотела себе признаваться в том, что значила вторая эмоция, накрывшая грозовым фронтом мое успокоившееся было сознание. «Было или не было?» - гласил заголовок. С чувством усилившейся рези в висках я пробежала глазами первый абзац. «На открытии детского развлекательного центра «Игроленд» мэр Харькова Дмитрий Лавров был замечен в компании Юлии Кравицкой, вдовы покойного мецената и общественного деятеля, бывшего вице-консула Украины в Швейцарии Александра Кравицкого. По непроверенным данным, они покинули парковочную площадку вместе и отбыли на бронированном «Порше Кайен» Лаврова в неизвестном направлении. В тот же вечер на премьере оперетты в ХАТОБе господин мэр окружил повышенным вниманием владелицу медиа-холдинга Ольгу Навроцкую. Напомним, что госпожа Навроцкая недавно развелась со своим супругом, олигархом Игорем Навроцким, и в данный момент так же, как и госпожа Кравицкая, является обладательницей миллионного состояния. Таблоиды замерли в ожидании: кто же из двух женщин окончательно завоюет сердце самого желанного холостяка Украины - роковая красавица и бизнес-леди Юлия Кравицкая или королева высшего общества, мультимиллионерша Ольга Навроцкая…» Я нервно хихикнула, не обращая внимания на раскрасневшуюся Владу. О детях ни слова, стало быть, по словам прессы, мы рванули с парковки трахаться, напрочь забыв о своем потомстве, а в «Игроленде», наверное, в игрушки играли и катались на детском паровозике. На том, как полоснуло практически ножом по сердцу упоминание имени Навроцкой, которая при наших с ней столкновениях на парочке раутов задирала нос, я старалась не акцентировать внимание. Мне захотелось на миг сказать Владе что-то ядовитое в стиле «займись делом», но я вовремя прикусила язык, вспомнив, как толковая и преданная референт покидала клуб вместе со мной за полночь, чтобы ввести меня в курс дела, и как возложила на себя обязанности, за которые я, кстати, ее так и не отблагодарила. Выпишу ей тринадцатую зарплату, и Штейру тоже, заслужили. - А младший толковый, - восхитился Юрий, когда на следующий день мы застали невероятную картину: двое смотрителей клуба не знали, куда деть глаза, переминались с ноги на ногу, а Илья, лениво постукивая пальцами по перилам лестницы, распекал их со спокойным видом. - Я еще раз повторяю, - даже я помимо воли восхитилась, осознав, как он похож на отца в этот момент, - кто дал вам право обсуждать клиентов клуба в курилке, подобно двум престарелым сплетницам? Вы пришли работать на рынок Барабашова, я вас спрашиваю, или в собес? Оба мужчины что-то лепетали в свое оправдание, но Илья был непреклонен. - Это нарушение устава, и к вам обоим будут применены штрафные санкции. За четыре дня своего вступления в законные права владельца пасынок заменил часть оборудования новым, выбив гибкие условия оплаты и систему скидок у наших поставщиков, заметил, что давно не проводилось публичных тематических мероприятий и пообещал по окончании месяца предоставить на рассмотрение несколько вариантов. - Поезжай отдыхать, - сказал он мне однажды утром, когда я едва не упала со стула от хронического недосыпа и усталости. – Я более-менее во всем разобрался, если что, Юрка подстрахует. - Сильно я отдохну, если буду переживать за клуб? - Обещаю отчитываться каждый вечер о проведенных мероприятиях! – приложил руку ко лбу Илья. – К тому же пресса от тебя отцепится. Особенно с учетом новой сессии горсовета и тем фактом, что господин мэр остался в Харькове… В последние дни со мной вообще творилось что-то невообразимое. Противная тревога, которая не оставляла меня с того самого момента, как я увидела его на билборде, постепенно растворялась, словно утренний туман под ласковыми лучами весеннего солнца. Она еще не прошла окончательно, скорее, трансформировалась в нечто иное – предвкушение чего-то хорошего, умиротворяющего. Иногда я мысленно переносилась в наше с ним общее прошлое и не отказывала себе в некогда запретном удовольствии испытать греховное волнение с разливом сладкой неги по всему телу. Единственное, что я моментально пресекала, так это разгул фантазии, которая уносила в новые запредельные дали черно-красного вожделения. Наверное, к этому я еще долго не буду готова. Я так и не поняла, как позволила Илье с легкостью уговорить меня вырваться на пять дней на отдых вместе с Евой. В нем, оказывается, было гораздо больше от Алекса, который тоже умел убеждать с первых слов. Стоило набрать моего туристического агента Полину и поинтересоваться, что она может мне предложить, как я буквально воодушевилась от ее слов. Маврикий. Конец сезона, горящая путевка в Super Deluxe отель, пять дней первозданного рая вдали от цивилизации! Уникальный шанс хоть немного привести свои нервы в порядок и развлечь дочурку, с легкой руки позволив Илье навести порядок в клубе. На радостях я отправила Полину в один из своих магазинов выбрать себе подарок за роскошное предложение, а счета, документы и калькуляции перестали пугать своими цифрами и количеством. Я играючи справилась с работой, выписала премиальные Владе и Штейру и тем же вечером упаковала чемоданы. Ева находилась на седьмом небе от счастья, не давала мне проходу, подкарауливала в каждом углу и кидалась на шею, смеясь и осыпая поцелуями. Наш рейс отбывал в полночь, и сегодня мое нахождение в клубе было наполнено волнующим ожиданием отдыха. Мыслями я была уже на роскошном пляже с ослепительно белым песком, а ласковые волны, казалось, уже целовали мои ноги, и даже слегка гнетущая обстановка коричнево-бежевой игровой комнаты клуба не могла развеять эту приятную иллюзию. - Наверное, этого не пойму никогда, - Илья прекратил свои эквилибристские выверты на балке для крепления цепей и лениво размял мышцы шеи. – Зачем приковывать, если никто на самом деле не собирается отсюда бежать? Если сабмиссив дал свое согласие на игру и в любое время может воспользоваться стоп-словом? - Все гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. – Я давно оставила попытки пояснить ему суть Д/С, мне хватало того, что он делал свою работу на отлично. – Никакого практического значения цепи, по сути, не имеют, потому что никто не вправе лишить тебя добровольного согласия, как ты правильно заметил. У них мощный психологический эффект, усиливающий внутреннюю уязвимость нижнего партнера в десятки раз. Это трудно передать словами, насколько сильно меняется твое мировоззрение при каждом щелчке карабина, при одном осознании, что ты перестаешь принимать решения и во всем отдаешься воле своего доминанта. Именно эти оковы держат тебя в самом роскошном полете из всех, что ты можешь себе вообразить, в такие моменты ты хочешь только одного: чтобы их с тебя никогда не снимали. - Аминь! – закатил глаза Илья. – Изыди, сатана, не искушай подростка без меры! Я убежденный атеист, и ваша религия не для подобных мне! - Ну что ты, ни в коем случае, - я потянулась в кресле и едва не хихикнула, когда парень практически отдернул ладонь от висящей на стене «кошки», словно она обжигала жаром. – Захочешь поговорить, я всегда поясню. Если, конечно, готов выслушать. - Да это не принципиально. Знаешь, что самое основное в работе рекламного агента? Это непредвзятость. Я с детства терпеть не могу молоко, но если мне нужно продать товар, я буду изображать оргазм на лице, потребляя его литрами на камеру! И никто не узнает, что потом меня вывернет наизнанку от этого, потребитель сметет его с полок. Главное правильно подать. Я вот подумал, может, нам ввести дресс-код? Латекс и кошачьи маски. Представь, как будет весело! Я едва не захлебнулась приступом смеха, представив Штейра в латексном комбинезоне. - Рекламный агент, говоришь не по делу! От тематического люкса до пошлой дешевки – один шаг! - Нет, ну Влада выглядела бы просто бомбически в таком наряде! - Влада замужем и такой же скептик относительно Темы, как и ты. Надеюсь, у тебя хватит благоразумия не превратить клуб в место празднования Хэллоуина в мое отсутствие. - Не бойся, мамуля, Кравицкий у руля и знает свое дело! Лучше поезжай домой и попробуй поспать, а то отдых проспишь. Еще и перелет. Я все же уехала – мне по-прежнему было некомфортно в вечернее время, когда клуб заполнялся посетителями. Сердце сжималось от тоски, когда я наблюдала за счастливыми парочками и выстраивала мысленную защиту вокруг себя, чтобы отсечь ментальные атаки домов в поиске сабы. Максимум, на что меня хватало – на обмен любезностями и пожелание приятного времяпрепровождения. Тот момент, когда все расходились по игровым комнатам, был самым тяжелым. Со смертью Алекса я утратила это чувство полета-предвкушения навсегда. Перелет вовсе не показался мне утомительным. Я едва не закружилась по залу аэропорта вместе с Евой, когда мои ноги вновь коснулись земли. Апрель на Маврикии – завершающий месяц высокого туристического сезона, основной пик обычно приходится на январь-март. Жаркий климат сглажен повышенной влажностью, погода меняется несколько раз в день – можно застать яркое солнце, переменную облачность и даже дождь, что совсем не мешает наслаждаться отдыхом на этом райском островке в Индийском океане. Усталость от ночного перелета больше не ощущалась, мы поспешили заселиться в роскошный номер-люкс и позавтракать в ресторане морской кухни – никто из нас не мог усидеть на месте, бирюзовые волны призывно манили, а ласковое солнце без удушающей жары вместе с приятным бризом обещало сделать отдых незабываемым. Я потянулась на удобном шезлонге, отложив книгу в сторону, и приложила ладонь ко лбу, вглядываясь в очертания пришвартованной невдалеке яхты с командой для дайвинга на борту. Отсутствие высоких волн и комфортная температура воды делали этот вид спорта лишенным какого-было риска, и я, поколебавшись, доверила дочь профессиональной команде детских инструкторов по подводному погружению. Непрерывная кайма коралловых рифов образует здесь безопасные лагуны для погружения не только в дневное, но и в ночное время суток. Сама же я наметила себе на конец отпуска более экстремальный вид дайвинга - с внешней стороны рифов, за так называемым «периметром», не менее захватывающий. Там под водой огромные мраморные пещеры, скалистые плато и подводные гроты, но течение в таких местах очень сильное. На третий же день я смело наметила себе первоначальные уроки серфинга в бухте Тамарин. Время остановилось на этом чарующем побережье. Волны тихо набегали на песчаный пляж, перекатывая мельчайшие песчинки, похожие на сахарную пудру, ветер шелестел в высоких пальмах первозданной рощи, а далекие очертания великолепных гор тонули в низких облаках. Все осталось в иной реальности – дождливый апрель, тонны документации, необходимость тотального контроля и чувство вины за то, что я провожу с дочерью так мало времени. Я поднялась, сладко потянувшись, намеренно игнорируя восхищенный взгляд немолодого мужчины с нордическими чертами лица, и медленно вошла в воду, слегка поежившись от прохлады на разгоряченной коже. Когда ее уровень достиг груди, поплыла, рассекая волны руками, не в силах оторвать взгляд от подводной панорамы, подсвеченной ласковыми лучами. Как мало надо, чтобы тревога навсегда покинула сознание, уступив пальму первенства захватывающей эйфории! Всего лишь нырнуть, распугав стайку ярко-синих рыбок, подхватить большую раковину на выступе ближайшего рифа, вынырнуть на поверхность, запрокинув голову, подставив лицо лучам приветливого солнца, перевернуться на спину, позволив ласковой воде удержать тебя на весу, разглядывая зубчатую раковину. Может, там прячется уникальная черная жемчужина? Жаль, что я не смогу это проверить, здесь законом запрещен вывоз предметов и кораллов, несанкционированно поднятых со дна моря. Я заплываю далеко, не в силах оторваться от панорамы подводного мира и с неохотой поворачиваю обратно, заметив пристальное внимание пляжных спасателей на вышке. Акулы сюда в это время года не заплывают, но проверять эту теорию, пожалуй, не стану. К тому же яхта дайверов уже швартуется у пирса, и я не успеваю выйти из воды, как Ева со счастливым смехом кидается мне на шею. Ее глаза блестят, она едва ли не захлебывается от эмоций. - Мама, мама! Там желтые рыбки! И рыбка Немо! А еще ежики под водой, они шевелились! Я дышала в трубочку, а еще мы их сфотографировали! Давай еще нырнем вместе? - Обязательно, мое золотце! – счастье моей любимой малышки передается мне, захлестывает, подобно волнам и лучам летнего солнца, и я прижимаю ее крепче. Мы проводим на пляже весь день, израсходовав почти весь запас солнцезащитного крема. Эффектный ариец нарезает вокруг круги, его не смущает даже присутствие ребенка, которая окрестила его «Гендольфом», мы не можем удержаться от смеха, когда он как бы невзначай проходит мимо нас. Вечером мы все же знакомимся. Олле из Колдена. Ева увлечена цирковым представлением на сцене в зале отеля, за окном накрапывает мелкий кратковременный дождь, а я расслабленно пью мартини, выслушивая неловкие комплименты на ломаном английском. Ему ничего не светит, несмотря на спортивное тело и пронзительные голубые глаза. Случись со мной здесь даже Александр Скарсгард, испытал бы на себе все прелести украинского динамо. Я отдыхаю с дочерью, и никто не в силах мне помешать. Наверное, я не скоро буду готова даже к ничему не обязывающей курортной интрижке, о более глобальном варианте вероятных отношений вообще говорить не стоит. Тема мужчин закрыта в моей жизни на неопределенный срок. Следующий день мы с Евой снова проводим на пляже, а после обеда отправляемся на экскурсию посмотреть водопад, оттуда – в Порт-Луи, где приобретаем себе изумительно красивые сари и специи, завершаем визитом в музей Голубого Маврикия, чтобы полюбоваться на почтовые марки, старые морские карты, картины, скульптуры, гравюры, старинные документы, рассказывающие об истории Маврикия. Ужинаем в семейном ресторане «Нандо», побаловав себя десертами. Приятным сюрпризом стала встреча с семейной парой из Киева, и мы договорились завтра вместе посетить Шамарель, оценить дюны семицветных песков. По словам Людмилы и Антона, ничего красивее они еще не видели, это одно из лучших мест Маврикия. И вот уже следующим утром мы вновь забиваем карту памяти сотней фотографий чарующей достопримечательности близ деревни Шамарель. Земля здесь обнажилась, и на склоне холма дождь и ветер вырезали удивительный узор в виде волн разных оттенков красного, коричневого, фиолетового, зеленого, голубого, пурпурного и желтого цвета. Поначалу кажется, что эффект разноцветья создают скользящие тени, но через какое-то время становится понятно, что цвета являются реальными, а тени были иллюзией. В этот день мы на пляж даже не попали, доверили Еву профессионалам игровой зоны, а сами вместе с Людмилой провели в роскошном спа. Этот отдых стал для меня одним из самых незабываемых, потому что я буквально запаслась внутренней силой и умиротворением. Экскурсии, первые уроки серфинга в Тамарине, глубоководное погружение – я даже не испугалась акул, настолько красочно и живописно было в этом уникальном подводном мире. Я уже жалела, что взяла тур всего на пять дней, и собиралась упросить Полину найти возможность продлить мое пребывание здесь, но моим планам не суждено было осуществиться. Утром пятого дня, который я и не считала завершающим, пребывая в полной уверенности, что туристический агент обо всем договорилась, грянул гром. Этим утром мы с Евой и земляками отправились на Олений Остров – потрясающей красоты место с великолепными пляжами и неправдоподобно лазурным морем, где вода настолько чиста и прозрачна, что невольно кружится голова. Именно здесь, под сенью пальм, с изумительно вкусным мохито в руке, меня застал звонок Штейра. - Юля, у нас большие проблемы. – Голос управляющего дрогнул. – Я мало что сам понимаю, но все это очень напоминает рейдерский захват клуба. Я прошу тебя, возвращайся. Я была настолько расслаблена и счастлива, что оглушительно засмеялась и расправила плечи – за мной уже час как наблюдал молодой мулат с точеными чертами лица. - Юра, ну какой рейдерский захват… Мы же не палатка с шаурмой на вокзале! - Судя по всему, у нас новый собственник. Я обомлела и едва не поперхнулась напитком. Сознание не желало воспринимать услышанное. Какой, на хрен, новый собственник? Собственник – я! - Подожди… как это возможно? Что говорит Илья? В трубке повисла мучительная пауза. Казалось, Штейр пытался подобрать слова, чтобы излишне меня не травмировать. Но когда он заговорил, по моему позвоночнику прошла дрожь убивающего холода. - В том-то и дело, Юля. Он говорит, что я никто, чтобы он отдавал мне отчет в своих действиях, и угрожает вышвырнуть отсюда, если я не впущу их на порог… Глава 10 У меня даже укладка не пострадала, чего не скажешь об этом гребаном пижоне, решившем закосить под волка с Уолл-стрит. Галстук съехал в сторону, прилизанная прическа растрепанна, на тыльной стороне ладони багровый отпечаток от моих ногтей. Куда делась эта показательная невозмутимость скучающего аристократа! Тонкие губы дрожат, на щеках алеют пятна, вот-вот лопнет от ярости и возмущения. - Если вы не успокоитесь, мне придется позвонить в милицию! - Завали хлебальник, а то сейчас полицию вызову! – Леди Юлия в нокауте, не переходи дорогу взбешенной тигрице, жалкая шестерка. Документы рассыпаны по столу, часть их свалилась на пол, я предупреждающе вскидываю руку, выставив указательный палец: - Сел, ушлепок, пока я не отстрапонила тебя до кровавых соплей в комнате боли! Мои пальцы дрожат, лихорадочно перебирая бумаги из его папки, взгляд хаотично мечется по расплывающимся строчкам каких-то непонятных доверенностей с упоминанием третьих сторон в поиске основного. Твою мать, я в упор не вижу ничего!.. - У меня распоряжение не раскрывать инкогнито нового владельца клуба до того момента, как… Я жму на кнопку громкой связи. - Влада, пришли ко мне Штейра с самым большим кляпом, гость любитель хард-версии! Что с Ильей? - Юлия, он не снимает трубку, постоянно на дозвоне… - Твою мать! – я жму на вызов своего телефона. «Возьми трубку, долбо*б!»… Наверняка от моего ментального агонизирующего вопля половина пользователей сотовой связью схватилась за телефоны, по которым никто им не звонил. Атмосфера в кабинете раскалена до предела, меня выбивает мелкой дрожью по всем системам организма с эпицентром в разрывающемся сердце, пальцы дрожат, глаза застит пелена едва сдерживаемой ярости. Офигевший от моей агрессии посетитель притих и втянул голову в плечи, весь показательный лоск слетел к черту, нижняя губа дрожит, а в глазах натуральный страх. Мне на него плевать, я пыталась говорить с ним по-хорошему, такой метод до него не доходит. Поддеваю носком модельной лодочки документ с пола, подбросив в воздух и подхватив на лету… кажется, это оно! То, что я так долго искала!