– Через пару месяцев будет пятьдесят три. Так что мы с Джафаром будем уважать друг друга. Отдых, как и сказал Турумтай, длился двадцать минут. По их истечении иранский подполковник поднялся, глянул на часы и дал команду на своем языке. Пасдараны быстро поднялись. Российским офицерам команду давать необходимости не было. Они сами всё поняли и поднялись вслед за иранцами. Дальше двинулись в том же, уже привычном порядке. Путь сначала пролегал по траверсу хребта, потом стал понемногу уходить в сторону Афганистана. Крутых спусков практически не было – лишь участки меньше десяти метров, где приходилось страховаться с помощью веревки, но дальше опять шли по относительно комфортному пути, хотя и без тропы. На самом хребте снег был уже настолько укатан ветром, что не проваливался под башмаками. Высота хребта была, скорее всего, недостаточной для того, чтобы снег здесь никогда не стаивал. Весной, скорее всего, он должен был сойти, чтобы осенью снова покрыть склоны. Но ветер не позволял снегу ложиться толстым слоем, а тонкий слой легко становился твердым настом. Тот же снег делал этот наст шершавым, и ноги не скользили по нему. – Застава где? – спросил Кирпичников. – Осталась у нас за спиной. Она рядом с перевалом, контролирует подходы. С нашей стороны к ней подойти можно тоже только через перевал. Но у нас нет необходимости в этом. Многим людям показываться на глаза тоже не следует. Хотя там служат только свои, тем не менее за всех ручаться нельзя. Известно, что предают только свои – враги же изначально враги. – Согласен, – кивнул Владимир Алексеевич. – Скоро войдем в коридор среди скал. Там нас будет ждать Джафар. С ним всегда грозная собака Чингис. Но она обучена и послушна; ее можно не бояться, если не задумал худого. Сам Джафар говорит, что собака умеет читать мысли и всегда чувствует, если кто-то плохо к нему относится. До скал, среди которых располагался коридор, дошли минут за десять. Турумтай на ходу посигналил фонариком. Откуда-то из непроглядной темноты скал, с расстояния в полста метров, пришел точно такой же ответный сигнал. – Джафар на месте, ждет нас. – Отлично. А что его собака? – спросил Кирпичников. – Почему не лает? – Почему не лает? – повторил вопрос Турумтай и внезапно встал столбом. – А почему собака не лает? Где бинокль? Остановился весь отряд. Вопрос о бинокле был услышан и несколько раз повторен по цепочке. К иранскому подполковнику подбежал пасдаран из его группы и протянул бинокль. Рядом с Владимиром Алексеевичем тут же оказался полковник Денисенко и дал такой же своему командиру. Оба прибора были с тепловизорами. Место ответного сигнала и Кирпичников, и Турумтай определили правильно, но перед тем, как поднять прибор к глазам, Кирпичников все же дал команду: – Всем залечь! Турумтай с небольшим опозданием повторил команду на своем языке. С таким же опозданием вслед за российскими офицерами залегли пасдараны. Стоять остались только два командира, но и тот, и другой присели за большими камнями. Чтобы определить ситуацию, много времени не понадобилось. – Если собака не лает, боюсь, что вот-вот залает пулемет, – сказал Владимир Алексеевич. – Сколько вы Джафаров насчитали, Турумтай? – Я насчитал семь афганских полицейских. Расположились веером, чтобы охватить наш отряд полукольцом. Не пограничников, а именно полицейских. В этот бинокль видно плохо, но все же, мне кажется, на этих людях полицейская форма. И пулемет с двумя пулеметчиками. Всего девять человек. Пулеметчики вроде бы солдаты афганской армии. Трудно сказать точно, но похоже, что это не пограничники. Джафара я не увидел, как и собаки. – Хорошо, что здесь нет американцев, – из-за спины Кирпичникова сказал Денисенко. – Иначе нам не поздоровилось бы. – Чем вам афганцы не угодили? Они воюют лучше американцев – если, конечно, захотят воевать. Если не захотят, их не заставишь. – Вопрос, Турумтай, не в том, кто как воюет, – вступил в разговор оказавшийся здесь же подполковник Вельчанинов, – а в качестве вооружения. Американское оружие может иметь приборы ночного видения; нас уже обнаружили бы, и расстреляли спереди и сбоку. За спиной, думаю, тоже уже кто-то идет. А афганская армия вооружена советскими автоматами, которые когда-то сюда поставляли. Насколько я знаю, только патроны у них свои. Турумтай поднял бинокль и стал смотреть в обратную сторону, изучая только что пройденный путь. Но рассмотреть его полностью возможности не было, потому что отряд только что прошел первую группу скал, которые закрывали видимость. Но с тактикой организации засад, которую используют в Афганистане, подполковник был, видимо, хорошо знаком, и понимал, что для уничтожения отряда мало устроить только один заслон по фронту. Как правило, если позволяют условия, выставляется второй заслон для удара сбоку, и третий для удара в спину или встречного удара отступающего противника. Он также понимал, что заслон, идущий сзади, должен держаться на дистанции, чтобы не попасть под обстрел своего первого заслона, и поэтому рассматривать собственные тылы смысла пока не было. Кирпичников, как старший и по званию, и по должности, сразу взял командование на себя. С Вельчаниновым взаимопонимание было полным уже не первый год. И стоило только Владимиру Алексеевичу глянуть на подполковника, как Василий Юрьевич сразу понял. – Какую группу? – Боковой заслон. – Есть. Вельчанинов поднял руку, и сразу позади встали три офицера его группы. Василий Юрьевич включил «подснежник»[19], Кирпичников и остальные российские офицеры сделали то же самое. Теперь работала связь, хотя в горах она не всегда бывает устойчивой. ОМОГ уже через секунду растворилась в темноте. – Турумтай! – Голос Владимира Алексеевича явственно показывал, что в боевой обстановке он предпочитает командовать сам. – Я! – Иранский подполковник готов был подчиняться. – Пусть твоя группа контролирует тыл, – Кирпичников резко перешел в разговоре на «ты». – Выставь заслон. Заодно посмотришь, как работает «летающее ведро». Только попрошу пока видеосъемкой не заниматься, это мы успеем сделать позже. Радимов! Ставрова! Присоединяетесь к иранской группе. Турумтай без разговоров шагнул назад. Его команда звучала негромко, и иранцы беззвучно двинулись в обратный путь, на ходу готовя оружие. Капитан Радимов и майор Ставрова отправились следом за ними; Костя уже начал снимать с плеч контейнер с «беспилотником»-разведчиком. В такой обстановке, когда вокруг темнота, да и многочисленные скалы скрывают возможного противника, «взгляд» сверху может оказаться решающим. Рядом с Кирпичниковым остались только полковник Денисенко, подполковники Валеев и Лукошкин, и майор Старогоров. Валеев уже понимал, что главная боевая единица в данной ситуации – он со своей дальнобойной крупнокалиберной снайперской винтовкой. Стрелок уже присоединил к винтовке прицел и теперь навинчивал глушитель. Кирпичников протянул снайперу бинокль Денисенко и рукой показал направление. Бахтияр Ахматович смотрел не больше пяти секунд. Нужно было только найти место, а рассмотреть противника можно уже и в оптический прицел, который значительно сильнее бинокля и имеет даже электронный «зум». Валеев устроился за большим валуном, положив на камень винтовку. Самому ему при этом пришлось встать на одно колено. – Я – Терек, – вышел в эфир Вельчанинов. – Я на месте. Есть группа из пяти человек. Два ручных пулемета, автоматы. Начинаю работать. – Я – Первый. Работай. Постарайся захватить пару человек, только без риска. У нас такой возможности, скорее всего, не будет – Робин никого нам не оставит. Они опомниться не успеют, как он их перестреляет. – Я – Робин, – вступил в разговор Валеев. – Могут успеть опомниться. Жалко, нет «Винтореза» – дистанция как раз для него. Там бы не опомнились. У «Барретта» скорострельность низкая... – Если я успею, присоединюсь со своим «Винторезом», – пообещал Вельчанинов – у него в группе был свой снайпер. – Работай. Мы ждем тебя. – Но, если брать живьем, придется подождать. Надо подобраться ближе. – Мы ждем. Я – Первый. НЛО, что у вас? – Я – НЛО, – отозвался капитан Радимов. – Работаем. Залегли. Запустили «ведро». Психо ведет, я за ноутбуком. Пока никого не видим. Ищем в инфракрасном режиме. «Ведро» набирает высоту, иначе все не охватить. – Работайте. Если что-то будет, сообщай. – Турумтай рядом со мной. Спрашивает, не опасно ли вести переговоры по связи, американцы могут прослушать... – Объясни, что радиус действия «подснежника» небольшой, прослушать практически невозможно. Только если станция слежения будет в паре километров. А американцев рядом быть не должно. Они хотят все сделать руками афганцев и вмешаются только в крайнем случае, если афганцы не справятся. Техническую помощь оказывать могут – тем же «беспилотником», но тот организовать «прослушку» не в состоянии. Для этого требуется хотя бы самолет АВАКС. Но такой мы уже давно услышали бы. Да и летает АВАКС на большой высоте. Он не сможет захватить наши переговоры. Для этого ему требуется спуститься ниже двух километров. Костя все подробно объяснил Турумтаю, потом ответил командиру: – Говорит, на такой дистанции никого нет. – Догадываюсь. Работайте. Доклад по ситуации. – Докладываю сразу. «Ведро» выцепило группу из семи человек. Сидят среди скал на пути, который мы прошли. Возможно, сделали там засаду. Турумтай говорит, мы в том месте спускались с трехметрового крутого склона, с веревкой. Они заняли верхнюю линию. – Обойти их можно? – Турумтай говорит, что можно, однако это будет долго. Обход займет не меньше часа. Но мы сможем выйти им за спину. – Обходите. Хорошо бы кого-то захватить живьем и допросить. Передай Турумтаю мою настоятельную просьбу. Главный вопрос: откуда полицейские знают о нашем маршруте. Что еще спросить, Турумтай сам догадается. Не запланированное оперативной группой Департамента «Х» столкновение говорило Кирпичникову о том, что американцы получают откуда-то точные агентурные сведения. И не из одного адреса. Иранская сторона не могла давать информации о российских делах, а российская не могла точно знать то, какой маршрут выберет подполковник Турумтай. Значит, агентура работала и в России, и в Иране, и, наверное, в Афганистане, среди противников правящего режима. Все это делало операцию смертельно опасной, хотя вовсе не означало срыва намеченного. Пока еще никто не доказал Владимиру Алексеевичу, что любые его действия будут подконтрольны американцам и приведут весь отряд к гибели. Угроза есть, но в боевых условиях невозможно оставаться в безопасности и победить. Значит, нужно продолжать операцию... ГЛАВА ВТОРАЯ 1 – Первый, Первый, я – Терек, – вышел в эфир подполковник Вельчанинов. – Есть два пленника. Допросить не могу, не знаю языка. Остальные простились с нами навсегда. – Спасибо, Василий Юрьевич, хорошо отработал. Я специально слушал – и ничего не услышал. Даже в микрофон. В рукопашку влезли? – Лопаты, Владимир Алексеевич, нас никогда еще не подводили. А микрофоны мы отключали, чтобы не мешали. В систему обучения спецназа ГРУ входит такая дисциплина, как фехтование малой саперной лопаткой. У каждого бойца спецназа лопатка оттачивалась до такой степени, чтобы ей можно было бриться. Для проверки офицеры иногда заставляли своих солдат и в самом деле бриться таким образом. Недостаточно отточенная лопатка удовольствия коже лица не доставляла. – Пленных на месте оставить можно? – Можно. Свяжем по всем правилам – на «бабу-ягу»[20]. Никуда не уйдут. И кляп соорудим. Уже связали. Кляп делают. Как только закончим, сразу выходим в непосредственную близость к центральной группе. Снайпер требует условий прямой видимости. – Выходи на прямую видимость, только не попади в наш сектор обстрела. – У Валеева такая оптика, что он увидит в нее родинку у меня подмышкой. Не спутает. Но мы в любом случае будем сбоку, только ближе, чем вы. – Добро. Выходите. – Первый, я – Робин, – сказал подполковник Валеев. – Родинку у Василия Юрьевича пока не вижу, но различаю там, позади пулеметов, убитую собаку. А около нее лицом вниз лежит человек. Руки за спиной связаны. – Это, должно быть, Джафар. А его Чингиса убили. Всем проявлять осторожность, чтобы не задеть проводника. Он нам, видимо, еще будет необходим. – Там и снайпер есть, – добавил Бахтияр Ахматович. – Правда, винтовка у него не американская – наша СВД с простой оптикой. Ночью этот снайпер для нас опасности не представляет. Я просто из ревности чувствую к нему неприязнь. – Снайпер – потом, сначала пулеметный расчет. Терек, тебе долго идти? – Уже почти на месте. Вот, снайпер дает знак, что ему все хорошо видно.