Он опустился в свое любимое кресло и указал рукой на стул: — Присаживайся. — Благодарю. — Гость подошел к камину и протянул руки к огню. — Я тут постою. Потухшие было угольки вдруг замерцали трепетными язычками, бросая в комнату бледные отсветы. За окном постепенно темнело. — Огонь ты тоже любишь? — спросил аптекарь. — Огонь? — тот пожал плечами. — Наверное… А что? С промокших рукавов его рубашки поднимался пар. Готлиб уселся поудобнее и вытащил из футляра гусиное перо. — Ну-с, зачем ты хотел меня видеть? Парень поднял взгляд. — Я только вчера пришел в Гаммельн… — сказал он, разминая озябшие пальцы. — На заработки? — Нет, по делу. Но денег у меня и вправду нет. Аптекарь нахмурился: — А причем же здесь я? — Вы ведь знахарь? — Фармациус! — недовольно поправил тот. — Да… э-ээ… Фар-мацeс, — паренек с трудом повторил незнакомое слово и сбросил на пол слегка подмокший заплечный мешок. — У меня здесь травы. Редкие. С гор. А мне нужны деньги. Вот… Старик заинтересованно подался вперед. — Почему ты думаешь, что я их куплю? — спросил он. Тот пожал плечами и вместо ответа развязал мешок. На стол высыпались многочисленные свертки, пучки трав и кореньев. Их было столько, что некоторые даже упали на пол. У Готлиба перехватило дыхание. Если бы из мешка незнакомца хлынул вдруг золотой песок, аптекарь удивился бы меньше: мало того, что это были редкие травы — это были ОЧЕНЬ редкие и вдобавок, прекрасно собранные травы! Некоторое время он перебирал тонкими старческими пальцами сухую зеленую россыпь, поднося к самому лицу пучок за пучком, и не верил своим глазам. Карагана и бризалис! Бевисса! Адонис! А этот липкий комок… неужели… Горный Воск?! Пришелец терпеливо ждал ответа. — Откуда это у вас? — срывающимся голосом спросил аптекарь, невольно переходя на «вы». — Кто вам это дал?! Тот пожал плечами: — Я собирал сам. — Молодой человек, да у вас талант! Кто вас учил? — Дед Вазах, — хмуро сказал юноша. — Так вы купите их? Иоганн Готлиб осторожно отложил в сторону связку кореньев и задумался. — У меня есть другое предложение, — сказал он. — Травы эти я, конечно, куплю, но если ты и вправду так сведущ в этом деле, может, ты согласишься стать на время моим помощником? Скажем, на месяц. Осень — слишком напряженная пора, и сам я не справляюсь — годы уже не те. — Если так, то сколько вы будете мне платить? — помолчав, спросил тот. — Ну, — Готлиб откинулся на спинку кресла. — Талер в неделю тебя устроит? Жилье, правда, найдешь сам. — Согласен, — поколебавшись, ответил тот. — Что ж, — аптекарь глянул в окно. — Уже стемнело. Ночуй сегодня у меня, вон в той комнате. — Хорошо, — кивнул юноша и направился к дверям. Старик нахмурился, что-то мучительно припоминая, и вдруг прищелкнул пальцами: — Чуть не забыл! Как твое имя? Тот обернулся. — Зовите меня Жуга. — Э-ээ… Шуга? — переспросил аптекарь, — или… Зуга? Паренек впервые за весь вечер усмехнулся. — Нет, — сказал он, — просто Жуга. Жу-га. Дверь за ним закрылась. * * * Серое на черном. Черное на сером. Шорохи в ночи. Пробуждение: вода, вода!!! Быстро бегом вприпрыжку по холодным камням озябшими лапками — выше выше выше! — сквозь узкий извилистый лаз, где стены щекочут кончики усов запахом мокрой земли — куда теперь? Туда! Неровный камень высоких серых ступеней — здесь тепло — расшатанные доски — здесь недавно кто-то пробегал выше… когда-то… Пустота, большая-большая пустота! Дышащая темнота запахов — много-много… Здесь кто-то есть — спит — разлито легкое дыхание, ветер холодит мокрую шерстку, в нос попала во… во… — Чхи! !!!!!! Нет, тихо… Черное на сером неровной горой. Из угла в угол вдоль стен, из угла в угол — туда, откуда вкусный запах гречки. Поддается с легким треском под натиском острых зубов мягкая ткань. Сухой шорох крупы, и сразу — скрип над головой… !!!!!! Скорее прочь! ско… Спящий повернулся на другой бок, хмыкнув недоуменно: странный сон! Легкая серая тень метнулась в угол, нырнула в щель меж двух покоробленных досок. Послышался мягкий дробный топоток, и все стихло. На сером полу, возле разодранной котомки чернела ровной горкой рассыпанная крупа. * * * Утро следующего дня выдалось неожиданно теплым и солнечным. Умытый дождем, город уже не казался таким мрачным, как вчера, сиял белеными стенами ладных двухэтажных домов, водил хороводы красных черепичных крыш, увенчанных фигурной чудью кованых флюгеров, и даже серые камни мостовой, казалось, стали чище и ровнее. Повеселевшие жители высыпали на улицы, спешили по своим делам. Хозяйки распахивали окна, проветривали толстые полосатые тюфяки. В прозрачном воздухе метелью кружился пух. Узкие улочки Гаммельна сплетались в каменную сеть, пересекались и сходились под самыми немыслимыми углами, часто заканчиваясь тупиками, и по прошествии трех часов Жуга окончательно заблудился. Он оплошал с самого начала, взяв за ориентир тонкий, царапающий небо шпиль, долго кружил по городу, надеясь выйти к ратуше, и лишь когда дома расступились широкой площадью, понял, что ошибся: прямо перед ним, заслоняя прочие здания, высилась черная громада собора. — Вот незадача…