«Та-та-та, та-та, та-та-та, та-та…» Ритм повторялся, раскатываясь дробно, гасил мысли. Он был главной частью старого колдовства, он был врагом, и его, во что бы то ни стало, надо было сломать. Жуга вдруг ощутил странное спокойствие и по какому-то наитию понял — решение верное. «Колесо, колесо… Ко-ле-со, та-та, ко-ле-со, та-та…» Жуга закрыл глаза, вздохнул и поднял руки. Первые строчки наговора сложились как бы сами, дальше пришлось соображать прямо на ходу: останавливаться было нельзя. Колесо — вперед колесо — назад Знает скрип сердец правды-стороны Каменей плечо — раздавить яйцо Дорогим питьем не столованы Не поймать в галоп уздечку Не вернуть к истокам речку Не связать не сломать — Режьте сухожилия. Стеблем пыхнет свеча За раз степь отмечай — Как ходил Как искал Что нашел Теперь он открыл глаза, теперь уже ничто не могло ему помешать. Слова текли легко и свободно, как нижутся бусины на нитку. В них не было особого смысла, хотя каждое — и Жуга это чувствовал — было на своем, истинном месте, да и менять что-либо было уже поздно. Размер стиха скользил, скакал неровной лесенкой, меняясь через каждые несколько строф и в конце сходя на нет, куда-то пропадали смысл и рифма, прекращалось движение, и скрипучее мельничное колесо вдруг стало сбиваться, вращаясь неровными рывками; и вот уже не колесо задавало темп Жуге, а наоборот — Жуга колесу. С последней строчкой многолетний разгон вновь напомнил о себе, и Жуга вернулся к прежнему ритму, читая нараспев: Обещай опять перья ощипать Только вижу я — мы не встретимся Ждут узлы ремней и укором мне Где стучится кровь сохнет метина И торопит буйный разум Вспомнить сумрачное разом Вспомнить запах травы Обернуться к ясному И излому луча Без затей прокричать Как ходил Как искал Что нашел Жуга опустил руки и смолк. Призрачная радуга исчезла. Колесо остановилось. * * * Сперва не произошло ничего, лишь капала вода с мокрых плиц. Затем в ночной тиши вдруг послышался долгий протяжный вздох. Жуга поднял взгляд. Стоящий перед ним был невысок и коренаст. Он походил на человека: руки, ноги, голова — все было на месте, и лишь короткая светлая шерсть, что покрывала его с ног до головы, не давала обмануться. Большие желтые глаза смотрели прямо, не мигая, и была в них какая-то долгая, почти что бесконечная усталость. Послышался шорох. Жуга оглянулся и еле успел увернуться: Ила, босая, в мокрой, облепившей тело рубашке стремглав пробежала мимо, замерла на мгновение и бросилась мохнатому на шею. Тот улыбнулся — тихо, грустно, погладил ее по мокрым черным волосам и вздохнул. Ладонь у него была широкая, плоская, как лопата. Наверху показался Олег. Покрутил головой и, завидев Жугу, торопливо сбежал вниз. Был он промокший до нитки и все никак не мог отдышаться — видно, бежал всю дорогу. — Ты чего ушел и нам ничего не сказал? — пропыхтел он. — Девка переполошилась вся — меня растолкала, сказать ничего не может, только твердит: «Жуга, Жуга», да руками машет, а потом наружу как выскочит, и — бежать! Ну, я… Ой… — Олег вдруг осекся на полуслове, завидев незнакомца, и, присмотревшись, ахнул: — Водяник! Некоторое время они молчали. — Так это он был в колесе? — шепотом спросил Олег. — Кто он ей? Жуга пожал плечами, покачал головою устало: — Не знаю… — Когда-то он заменил ей отца, — громко сказал вдруг кто-то у них за спиной. Друзья вздрогнули и обернулись. Геральт. * * * Его сутулая, затянутая в черное фигура возникла на берегу словно бы ниоткуда. Олегу вспомнилась их первая встреча — точно также ведун стоял тогда и молчал, разглядывая их обоих, невысокий, сухопарый, седой как лунь; за спиной — всегдашний меч. И лошадь, наверняка, где-то рядом околачивается… Совершенно неожиданно для себя Олег разозлился. Сейчас он готов был драться с ведьмаком голыми руками, и чихать он хотел на его меч. — Что ж ты встал? Делай свое дело, проклятый ведьмак! Ведун покачал головой: — Я не за вами. — Не за нами?! — Олег оглянулся на девушку. — Ах, вот оно что… Ила… Нас не дорезал, так на ней отыграться решил? Оставь девку в покое! — Ила? — вдруг переспросил Геральт и усмехнулся. Олег набычился. — Ну, да. Так ее зовут, понял? — Ее зовут Мария, — вмешался неожиданно Жуга. — И вообще, помолчал бы ты лучше, пока все не испортил… — Он повернулся к Геральту. — Что скажешь, ведун? Тот кивнул: — Эльза-Мария фон Ротенвальд, старшая дочь и единственная наследница графа Вильгельма фон Ротенвальд. Девять лет тому назад она пропала в лесу совсем еще девчонкой, и вот…