— Давай поговорим об этом прямо сейчас. Это не будет идеально. — Но… — Это не так. Мы не можем быть другими, чем есть. Ты уже ждешь нереального. Скорее всего, ты будешь действовать, исходя из неверных предположений. А я, склонен быть опрометчивым и властным. Он прижался бедрами к ее ногам, раздвигая их шире. Его губы коснулись ее лба. — Я могу причинить тебе боль, когда последнее, чего я хочу, — это причинить тебе боль. — Я знаю. — Значит, это не может быть идеально. Но это может быть хорошо. Она прикусила губу. — Я думаю, я ждала великолепно. Его смех был хриплым и теплым. Он наклонился, чтобы накрыть ее своим телом. Его мощная волосатая нога переплелась с ее гладкой, стройной. Она поцеловала его в шею, и его плечи напряглись. Его твердость пульсировала в ложбинке между ее ног. Она чувствовала, как героически он пытается сдержаться. Нора откинулась на атласную подкладку его пальто. Больше никаких разговоров. Это должно произойти сейчас. Он просунул руку между ними, расположив широкую головку своего члена там, где они оба хотели — нет, нуждались — в этом. Затем его бедра изогнулись, и он вошел в нее, совсем чуть-чуть. Возможно, на дюйм. Снова. Еще на дюйм. Снова, и снова. Каждый раз у нее перехватывало дыхание. Ее ногти впивались в его руки. Он постепенно убивал ее, наполняя, растягивая, причиняя боль и отдавая ей всего себя. Все, чего ей так долго не хватало. Это было блаженство и пытка одновременно. Наконец, он был полностью внутри нее, и его сердцебиение билось рядом с ее. Чувство правильности подавило все бурлящие ощущения удовольствия и боли. Нет, это было не идеально. Это было именно то, чего она всегда хотела. Дэш, ты идиот. Ты совершил серьезную ошибку. Просто глядя на задыхающуюся Нору и раскрасневшееся ее лицо, он готов был себя ударить. Ощущение того, как ее тело обхватывает его, заключая в самые крепкие, интимные объятия… Удовольствие было такое, что можно было сойти с ума. Он толкался в нее, обезумев от блаженства и годами сдерживаемой потребности, подталкивая себя все ближе к краю. И он причинял ей боль, сильную. Что, возможно, было неизбежно с самого начала, но он должен был сначала убедиться, что она получила удовольствие. Теперь у нее не было ни малейшего шанса достичь кульминации. Если… Если только она не солгала насчет страсти от своих пальцев. — Потрогай себя, — сказал он. — Что? — Прикоснись к себе. Где тебе хочется. Он постарался придать своему голосу глубокий, мрачный командный оттенок. Чтобы ей даже в голову не пришло задавать вопросы — просто подчиниться голосу опытного партнера. Она осторожно убрала правую руку с его плеча и просунула между ними, касаясь кончиками пальцев того места, где соединялись их тела. — Так? — выдохнула она. — Да. Он погрузился глубже. — Боже, да. Он приподнялся на руках присел на корточки, стараясь дать ей больше места. Ну, а также, чтобы дать себе больше пространства для наблюдения. Какую картину она представляла. Ее огненные волосы, ее гладкая кожа. Ее длинные, изящные пальцы двигались между ног, а полные груди покачивались в заданном ритме. Черт. Он никогда в жизни не видел ничего более возбуждающего. Это было почти чересчур. Ему пришлось закрыть глаза на несколько мгновений. Думай о льде, — сказал он себе. Ветре и мокром снеге. Шквалах с мыса Доброй Надежды. О чем угодно, лишь бы остудить нарастающий жар в его чреслах. — Дэш. Он распахнул глаза. Она уставилась на него остекленевшими глазами и покрасневшими щеками. Губы слегка приоткрылись. — Вот и все, — сказал он ей. — Не останавливайся дорогая. — Он боролся с желанием двигаться быстрее. — Ты не остановишься, пока не…? Она вскрикнула и забилась в конвульсиях вокруг него, ее внутреннии мышцы сжали его член, как кулак в шелковой перчатке. И слава богу, что и за это тоже. Он больше не мог сдерживаться. К черту лед и шквалы. Он наклонился вперед, наклоняя ее бедра под большим углом. Он знал, что завтра ей будет больно, но не смог устоять. Она обвила ногами его бедра и вцепилась в его шею, и Дэш потерял всякий контроль. Он толкался сильно и быстро, и еще быстрее, пока не достиг блаженной, головокружительной высоты неизбежности. — Да, — настаивала она, крепко обхватывая его ногами. Да. Да, да, и еще раз да. Он обмяк на ней, совершенно измотанный во всех отношениях. Его конечности дрожали от усилий и были влажными от пота. Она крепко обняла его, покрывая поцелуями его плечо и шею. Почему он когда-то сопротивлялся ее мечтам? В этот момент он ни за что не хотел отпускать ее. Нора. Нора. — Ну, каков вердикт? — спросила она, как только они оба перевели дыхание. — С меня сняты обвинения в клевете? Он откатился в сторону и выдохнул. — Однозначно. — Правда? Она положила подбородок ему на грудь и посмотрела на него снизу вверх. — Ты признаешь, что ошибся насчет меня? Он потянулся и запустил руку в ее огненные, взъерошенные волосы. — Без сомнения, я могу заявить: это было лучшее занятие любовью в моей жизни. Она удовлетворенно улыбнулась. — Великолепное достижение. — Конечно, — сказал он, глядя на прядь ее волос, накручивая ее на палец, — это также было моим первым занятием любовью в жизни. — Что? — Знаешь, я думаю, буря прекратилась. Я больше не слышу завывания ветра. — Джордж Трэверс. Она игриво стукнула его в грудь. — Что ты хочешь мне сказать?