Я снова отворачиваюсь. – Стой! – Я слышу, как Марко охает, пытаясь дотянуться до меня. – Что? – Я оглядываюсь назад. – Отпусти меня! Мы заключили сделку! – Есть ли у вас бумаги, Марко Онстанос Эвеналине из Золотого Дома? Правильно заполненные формы? Они подписаны? Засвидетельствованы? На них есть нужные отметки? – Ты поклялся! Своей честью, принц Ялан. Своей честью. – А-а. – Я снова отворачиваюсь. – Моей честью. – Начинаю идти. – Если найдёшь её, дай мне знать. ШЕСТЬ В либанском порту Аль-Аран я купил место на корабле под названием "Санта Мария" – это же судно взяло большую часть соли, которую мои компаньоны почти весь предыдущий месяц тащили на север из Хамады. В трюме нашлось место и для трёх моих верблюдов, и, должен признать, я почувствовал некоторое удовлетворение, глядя на мучения животных – после всех моих долгих страданий на верблюжьем горбу. – Предупреждаю, капитан, Бог создал этих существ лишь для трёх целей. Испускать ветры сзади, испускать ветры спереди, и плеваться. Они плюются желудочным соком, так и скажите своим людям. И не позволяйте никому соваться в трюм с открытым пламенем, иначе вы окажетесь владельцем изумительной коллекции плавающих обломков. А ещё мы все утонем. Капитан Мальтурк фыркнул в заросли своих усов и отмахнулся от меня, а потом повернулся в сторону мачт и снастей и принялся кричать какую-то морскую белиберду своим людям. Путешествие по морю – неприятное занятие, о котором в приличной компании лучше и не говорить, и в первые четыре дня не случилось ничего примечательного. О-о, были волны, дул ветер, поглощалась еда, но, пока на горизонте не показалось побережье Ка Льяра, это морское путешествие отличалось от прочих лишь температурой, языком, на котором ругались моряки, и вкусом возвращавшейся наружу пищи. А ещё, никогда не берите верблюда в море. Просто не надо. А особенно трёх таких сволочей. Порт Френч на Ка Льяре, самом южном из Пиратских островов – первая остановка для многих кораблей, покидающих африканское побережье. Есть два способа пережить путешествие по Среднему морю. Первый: вооружившись до зубов, а второй: вооружившись правом проезда, полученным от пиратских лордов. Его можно получить у торговых агентов во множестве портов, но кораблю лучше зайти в порт Френч или в любой другой ключевой пункт на Пиратах. Кодовые флаги постоянно меняются, и негоже плавать под устаревшим. И к тому же, по завершении неприятных дел с налогами, пиратские порты предлагают торговцу такой широкий ассортимент товаров и услуг, какой могут предложить лишь немногие места в мире. Они торгуют и натурой – как той, что продаётся, так и той, что нанимается. Рабы в основном направляются с запада на восток, и ещё немножечко с севера на юг. В Разрушенной Империи никогда не было большого спроса на рабов. У нас есть крестьяне. По большому счёту то же самое, только они думают, что свободны, и потому не сбегут. Так приятно было зайти в порт и увидеть мир, который я знал лучше всего: мысы, заросшие соснами, буками и дубами, вместо редких пальм северной Либы. А ещё времена года! Лес уже покрылся ржавыми пятнами от первого морозного касания осени, хотя в такой жаркий день сложно было представить, что лето подходит к концу. Крыши домов, стоявших на склонах над гаванью, могли похвалиться терракотовой черепицей, и, в отличие либанских плоских крыш, наклонялись, молчаливо подразумевая, что здесь и в самом деле бывает дождь. – Два дня! Два дня! – крикнул грохочущим баритоном первый помощник Мальтрука, бочкообразный мужчина по имени Бартоли, который, казалось, не в состоянии был носить рубашку. – Два дня! – Сколько? – Два д… – Я понял, спасибо. – Я сунул палец в полуоглохшее ухо и пошёл вниз по сходне. Пристани порта Френч отличаются от всех, что я видел. Словно содержимое всех борделей, опиумных курилен, игральных залов и кровавых ям изверглось в залитую солнцем гавань, выдавилось между причалами, так что грузчикам, просто чтобы отвязать канат, приходилось бегать извилистыми путями среди всей этой пёстрой разношёрстной толпы. Меня немедленно обступили девицы всех оттенков, от чёрных и смуглых до загорелых, а ещё мужчины, пытавшиеся увести меня в учреждения, где прощался любой порок, если он мог разлучить вас с вашими монетами. Самыми прямолинейными, а возможно и самыми честными, были мальчишки, шнырявшие под ногами взрослых – не успел я пройти и десяти шагов, как они попытались стащить мой кошелёк. – Два дня! – Кричал Бартоли у поручня, глядя, как расходится его команда и пассажиры. Закончив все дела и подняв кодовый флаг, "Санта Мария" отправится, с нами или без нас. После Ада, пустыни, а затем и моря, порт Френч был настолько похож на рай, что разницы почти не чувствовалось. Я бродил, блаженствуя, в толпе и на людей, которые пытались увести меня куда-либо, не обращал особого внимания, невзирая на их настойчивость. Один раз я остановился, чтобы пинком под зад отправить особенно назойливого карманника в море, а потом, наконец, ушёл с пристани. И теперь я взбирался по лабиринту улочек, ведущих на гребень холма, где, похоже, собирались все лучшие здания. Ничто так не парализует человека, как возможность выбора. Перед таким пиршеством, после столь длительного времени в пустыне, необходимость принять решение ставила меня в тупик. Я уселся за столик возле таверны на крутой улочке, мощёной булыжником, на полпути к вершине холма. Заказал вина, и его принесли в амфоре в пальмовой оплётке. Я сидел, глазея на мир, потягивая вино из глиняной чашки. Острова называют Пиратскими, и пиратство на самом деле их характеризует. Но во внутренней части острова есть миллионы сухих акров, где даже с холма не увидишь моря, и в тех долинах растят чертовски отличный виноград. Каким бы дешёвым ни был сосуд, вино здесь подавали отличное. Из-за халата, запачкавшегося в путешествии, и загара, полученного в Сахаре, я был больше похож на араба, чем на жителя Красной Марки, и только отбелённое солнцем золото в моих волосах выдавало обман. Уж точно никто не принял бы меня за принца, что было преимуществом в городе, набитом грабителями, ворами, пиратами и сутенёрами. Неузнаваемый в моём пустынном наряде, я улучил минутку, чтобы расслабиться. Чёрт, да я улучил несколько минуток, а потом пару часов, а потом ещё три, и, пока солнце скользило по небу, наслаждался суетой плотно населённого города. Я размышлял о возвращении в Вермильон, о своей судьбе, о своём будущем, но больше всего мои мысли занимал Юсуф Малендра и его вычисления. Впрочем, не только Юсуф, не одна Матема, в которой сотни матемагов царапали на табличках свои формулы, но все, кто видел, рассказывал или врал о будущем. Вёльвы севера, маги Афри?ка, Молчаливая Сестра с её слепым глазом, Синяя Госпожа среди зеркал, разглядывающая отражения завтрашнего дня. Все они пауки, расставляющие сети. И кем тогда получаются такие люди, как я или Йорг Анкрат? Мухи, накрепко связанные и готовые отдать свои жизненные соки, чтобы насытить их аппетит к знаниям? Конечно, Йоргу в этом смысле приходилось хуже, чем мне. Тому принцу-мальчишке со шрамами. Из тех зарослей шиповника он сбежал, но знал ли, что висит теперь на куда больших крючках, длины которых хватит, чтобы выпотрошить человека? Знал ли он, что моя бабушка шептала его имя Молчаливой Сестре? Что столько людей строили заговоры, пытаясь так или иначе решить его судьбу? Император или шут – сложно сказать, кем его будут помнить, но нет никаких сомнений, он становился тем или другим. А может и обоими. Я вспомнил его глаза, той ночью, когда впервые встретил его в Крате. Словно даже тогда он смотрел сквозь мир и видел, что всё пойдёт по его замыслу. И плевать хотел на это. Я залпом осушил чашку и попытался налить следующую. Амфора испустила тоненькую струйку и опустела. – Мне нет до этого дела. – Я укрыл мальчишку Анкрата одеялом и оставил на той крыше в Хамаде. Надо было оказать ему любезность и столкнуть. Но всё же, я сбежал, и вот это, как всегда, самое важное. Пророчествам нужно вставать поистине очень рано, чтобы им подали на блюдечке старого доброго Ялана! – Роллас? – оторвавшись от плотного исследования внутренностей амфоры в поисках остатков вина, я увидел человека, свернувшего с главной улицы в переулок. Что-то в квадрате его плеч и щетинистом затылке напомнило мне о Ролласе – человеке моего друга, Барраса Йона. Я встал, немного покачиваясь, и, чтобы не упасть, оперся на плечо человека, сидевшего за соседним столиком. – Прошу прощения, – промямлил я оцепенелыми губами. – Просто всё ещё привыкаю к суше. – И заковылял по улице. Тут прошёл не просто человек, напомнивший мне о Ролласе, это он сам и был. Я часто возвращался вслед за этим затылком во дворец после пьяных ночей в Вермильоне, так что узнаю его где угодно. На этот раз я отправился за ним скорее вследствие привычки, чем из-за чего-то ещё. Я шёл осторожно, не желая вступить во что-нибудь неприятное, и мне пришлось договариваться о проходе мимо вонючего попрошайки, который был ещё пьянее меня. Я вышел из переулка на следующую улицу, которая вела от доков на высоты, уверенный, что потерял Ролласа, но оказалось, вышел как раз вовремя, увидев, как он заходит в бордель. Такие места легко отличить: выглядят лучше, чем питейные заведения, заметнее, чем игровые притоны, и если дела идут медленно, то девушки будут высовываться из окон. И к тому же у этого имелась вывеска "Бродель", написанная большими красными буквами на уровне карниза. Я перешёл улицу и позволил зазывале себя заарканить. – Такой красавчик, как ты, не должен скучать в одиночестве таким прекрасным вечером. – Зазывала, прекрасная темноволосая женщина под сорок, взяла меня за руку и повела в сторону двери борделя. – А ты хочешь составить мне компанию? – Учтиво глянул я на неё. Она улыбнулась, профессионально не поморщившись от моего перегара. – Ну, я немного старовата для такого молодого человека, как ты, но внутри есть красивые девушки, которым не терпится с тобой познакомиться. У Саманты… – Ты знаешь мужчину, который зашёл прямо передо мной? – Она тянула меня внутрь, но я остановился прямо перед дверью и здоровенным охранником, стоявшим в тени крыльца. Она отпустила руку и посмотрела на меня. Улыбка на её лице исчезла. – У нас очень осмотрительное заведение. Мы не рассказываем баек. Я зажал пальцами либанский бар – прямоугольная монета заблестела на вечернем солнце. Вечером перед отъездом я позаимствовал у Омара десять баров, каждый из которых стоил чуть больше имперского дуката. – Я его раньше не видела. Я бы запомнила. Симпатичный малый. – Чего он хотел? Она закатила глаза. – Шлюху. – Он шёл прямо сюда. Не блуждал. Не колебался… он пришёл ради какой-то конкретной девушки? – Красивая монетка. Тяжёлая? – Она протянула руку ладонью вверх. – Да. – Я вложил бар ей в руку. Большая плата за то, что возможно было просто ошибкой – и я точно не знал, почему просто не крикнул Ролласу. Я подумал, не уйти ли, но Баррас был моим другом, хоть и вероломным – он женился на девушке, о которой я мечтал на ледяном севере… по крайней мере, когда меня не согревали другие девушки. А если я действительно видел Ролласа, значит, случилось что-то очень плохое. Я не мог придумать ни одной причины, по которой человек, которого Большой Йон нанял охранять своего сына, помчался бы в бордель порта Френч. – Всю сдачу я потрачу внутри, так что чем лучше будет твоя история, тем меньше работы для этой твоей Саманты. Женщина прикусила губу, оценивая шансы. Из неё получился бы ужасный игрок в покер. Она глянула на охранника, потом на меня, и наконец её взгляд остановился на либанском баре в её руке. – Он сказал, что хочет посмотреть на девушек. Хотел узнать, у нас тут только свободные работницы, или мы покупаем и рабынь. Спрашивал о новых девушках. О белых девушках. Моего роста, тёмные волосы. Я сказала ему, что таких тут нет, но он всё равно хотел посмотреть. – Он не упоминал имени? – На островах негоже задавать такие вопросы. Тут это верный способ получить порез на горле. Я понял её намёк. Даже пьяный, я знал, что это не просто праздная беседа. Но всё же. – Он упоминал имя? – Лиза? – Де Вир? – У новеньких есть только имя. Хорошо работай, и через пару лет, быть может, получишь другое. Де Вир, говоришь? На таком прозвище тут не заработаешь. "Де Виртуозная" ещё сошло бы. Меня звали "Четыре Входа". Сьерра Четыре Входа. Лиза? Пленница пиратов? Мне нужно было это обдумать. Я отошёл, чуть не врезавшись в мужчину, нагруженного мешками. – Прошу прощения. – Отчего-то я опустился до извинений перед простыми рабочими. – Я… – я повернулся и помчался по улице. – Не хочешь воспользоваться своим кредитом? – крикнула мне вслед Сьерра. – Может, позже… – Я бы остановился и обернулся, но моя голова всё ещё кружилась, и далеко не только из-за избытков вина. Лиза де Вир рабыня в порту Френч? Как? – Ты ведь думаешь, какой четвёртый вход, не так ли? – Крикнула она мне в спину. Я не ответил, но по правде говоря, несмотря на то, что в голове кружились мысли о Лизе… я думал. Солнце уже садилось, когда я поднялся по сходне на "Санта Марию". На причалах стало тише, хотя до тишины было далеко. Разносился шелест, который бывает, когда море становится алым, и вытягиваются тени. От неподвижных кораблей тянулись тени мачт, добираясь всё дальше и дальше – по докам, по стенам пакгаузов, смешиваясь, сливаясь, пока освещённым не остался лишь самый высокий гребень – последние лучи солнца полыхали на особняках, в которых пиратские лорды и пиратские дамы играли в аристократию. – Ты вернулся, чтобы напоить своих ебучих тварей? – Навис надо мной сзади Бартоли, когда я встал у поручня, глядя на море. Было время, когда этот человек серьёзно рисковал бы, прервав меня на закате, но теперь Аслауг мне даже не шептала. – Христа ради, это ж верблюды. Верблюды не пьют. Это все знают. – Я выставил ладонь перед его лицом, предупреждая любой ответ. – Пираты торгуют рабами, но не устраивают ради них набеги… не так ли? – Задавая вопросы в порт Френч, Роллас мог добиться того, что ему перережут горло. Я же со своей стороны задавал вопросы на "Санта Марии". Это намного безопаснее. – Хочешь купить рабов? Ты и за верблюдами-то присмотреть не можешь! – Откуда они берут своих рабов? – я не отходил от темы. – Очевидно, их привозят работорговцы. – Бартоли почесал свою чёрную бороду и шумно сплюнул за борт. – Пираты продадут пленников с корабля, но не станут хватать людей в порту или на континенте. Даже пиратам нужны друзья. Не сри там, где ешь. Это наука для всех… видимо, кроме твоих ебучих верблюдов. – Так… где здесь можно купить раба?