– Ну ты чего, Ял, – Баррас схватил меня за руку, чтобы поднять на ноги. – Нельзя, чтоб наш славный командир падал в обморок. Это плохо для боевого духа. – Я уронил кое-что. – Я притворился, будто убираю что-то из руки в карман под кольчугой. Не было времени доставить мои доспехи из дворца, так что маршал Вермильона стоял в плохо подходящей кольчуге со склада у ворот. – Где это чёртово масло? Неужели чаны ещё не полны? – Что-то приближается! – крикнул лучник с башни. – Что-то большое! – подхватил человек, стоявший возле него, который так цеплялся за своё копьё, будто только оно и держало его на ногах. Ренпроу выпустил мою руку и протолкался вперёд, чтобы взглянуть. – Их много! – Большой бородатый мужчина отходил от стены, и выглядело это подозрительно похоже на отступление. – Маршал! – Подозвал меня Ренпроу. Ужас чуть не бросил меня обратно наземь, но я всё-таки пошёл вперёд, щурясь от раздражающего дыма. Приближавшиеся фигуры, тёмные на фоне пламени по обе стороны от Аппанской дороги, были из тех, от которых потом ночью снятся кошмары. В них было что-то от паука, а ещё от руки, или может от изуродованной и выпотрошенной собаки, шагающей на обрубках лап. Позади них я разглядел фигуры людей, и в этот миг понял, что каждый из полдюжины монстров больше двух сложенных вместе телег. – Вытаскивайте снова скорпион! – я развернулся. – Быстрее, блядь! И сигнальте остальным башням, чтобы начинали стрелять. Лучники – в людей позади! Все, у кого есть лук! – Я молился, чтобы это оказались последние некроманты, и что их можно убить, утыкав стрелами. – И, ради Бога, вылейте эти чаны на пандус! Мне плевать, насколько они наполнены! Люди вокруг меня начали пускать в небо залпы стрел. Я не мог понять, попадают они или нет, пока один из людей позади колонны не упал, вцепившись себе в лицо. – Цельтесь в людей! Цельтесь в людей! Это некроманты! Первый выстрел скорпиона прошёл мимо. Снаряд пронзил трёх мертвецов, ковылявших перед передним чудищем, пролетел насквозь и чиркнул по дороге позади них. Пронзённые мертвецы, словно ленивые волчки, развернулись раз, другой, и свалились. Все трое поднялись на ноги прежде, чем прозвучал следующий выстрел. Твари приближались, и на миг дым сдуло в сторону, дав огню их осветить. Каждая из них была сделана примерно одинаково – в форме руки без двух пальцев, идущей на трёх ногах, собранных из бедренных костей полудюжины человек, блестящих от останков мышц, связанных между собой ярдами сухожилий. В спине и конечностях первой твари торчало несколько стрел, которые, видимо, не причинили ей никакого неудобства. Красная плоть обматывала сооружение, словно толстые лозы плюща, и там, где встречались три конечности, виднелась блестящая белая масса жира. – Иисусе. – Баррас почему-то до сих пор держал меч, но теперь его рука безвольно опустилась. Я знал, что некроманты грабят могилы и практикуют искусства, которые заставляют мертвецов подниматься, переполненных злобой и голодом. А это был новый ужас. Здесь они стали ваятелями плоти, которые из трупов создавали новые гротескные формы. Это напомнило мне нерождённых, которые могли собрать себя в кошмарные формы из любой мертвечины, находящейся в пределах досягаемости. Утешало лишь то, что нерождённые обладали смертоносной скоростью и координацией, в то время как построенные некромантами твари двигались медленно и не грациозно. На самом деле они ковыляли настолько неуклюже, что неясно было, как вообще они могут представлять собой угрозу. Первая выглядела так, будто три человека с двуручными мечами могли бы изрубить её, прежде чем ей удалось бы начать атаку. Я повернулся. – Стреляйте в них. Лучники натянули луки и пустили стрелы. Четыре человека с трудом крутили колесо лебёдки скорпиона, отводя назад огромные плечи копьемёта, и ещё один ждал с копьём, готовясь зарядить его. Вой на пандусе достиг новых высот, и теперь уже мертвецы безумно бросались вперёд, сцепляли руки, впивались друг в друга зубами, крепко держась, пока остальные трупы карабкались по ним. Нечто подобное я видел, когда муравьи перебирались через маленький ручей – они построили мост из своих тел, сотни держались, крепко сцепившись, пока остальные перебегали по ним. – Где масло? – взревел Дарин, оглядываясь на башню. Я бросился к нему, снова обратив внимание, как тяжело бросаться куда угодно в кольчуге. Две команды людей добрались до лестницы стены, и каждая тащила чан на прочном деревянном шесте. – Быстрее! – крикнул я, хотя вряд ли они слышали что-либо, кроме завывания мертвецов и рёва пламени. Вернувшись на переднюю часть башни, я заметил, что люди, управлявшие монстрами, исчезли, хотя на дороге лежало ещё одно тело, по которому топали вновь прибывающие мертвецы. Твари же с возросшей скоростью направились в сторону пандуса, и двигались теперь, дёргаясь и покачиваясь. Мертвецы на пандусе были уже в шести футах до верха стены, и стражники снова начали бросать в них камни, которые уже почти ничего не удерживало в стене – там и тут мёртвые пальцы вцеплялись в щели между камнями, где вывалился раствор, растрескавшийся от зимнего мороза. Имелись участки стены и в худшем состоянии, где было бы легче взобраться, но мертвецы собрались здесь из-за атаки на ворота, а пока пригород горел, любая реорганизация для новой атаки изжарила бы, пожалуй, половину от их числа. Всего неделю назад я заставлял людей чинить участок стены возле нас. И если бы они лучше выполнили свою работу, то попытки обдирать стены шли бы намного медленнее. С другой стороны, если бы я не назначил их на эту работу, то уже к этому времени мертвецы бы до нас добрались. – Мы долго не протянем! – Баррас указывал туда, где всё больше трупов взбиралось по башне из тел. Один стражник высунулся и тыкал в них своим копьём. Он ткнул в очередную цель – в старуху в запачканной сажей сорочке, с растрёпанными белыми волосами и обожжённой левой рукой. Копьё попало ей в шею, и она схватила его, падая назад. Стражник упал за ней, поскольку так удивился, что не успел выпустить оружие. – Ну и гонка, – выдохнул Дарин возле меня. Люди с чанами добрались до парапета, и теперь им нужно было пройти пятьдесят ярдов по заполненной людьми стене. Монстры приближались к пандусу, и пройти им нужно было, наверное, вдвое большее расстояние. Но, теперь, попав в зону влияния нежити, они двигались быстрее и увереннее – от её присутствия они тоже ускорялись. Несколько скорпионов быстро выстрелили один за другим. Монстр впереди, уже пронзённый одним копьём, получил ещё два, причём одно попало в ногу, раздробив кости. Тварь упала, задёргалась, и мертвецы полетели в стороны от яростных пинков её ободранных ног. Не в силах подняться, она медленно поползла в сторону пандуса. Другой монстр потерял равновесие, подстреленный копьём из скорпиона, и бесконтрольно врезался в пылающую конюшню, обвалив ослабленное строение. Я осматривал поле боя, пытаясь разобраться в этом хаосе. Что-то привлекло мой взгляд. Не монстр или нежить, не ревущее пламя среди стропил. Одинокая фигура среди тысяч. Иногда человека выдаёт не то, как он двигается, а то, как он стоит. Единственное, что привлекло мой взгляд – это течение толп мертвецов, которые обходили точку, где он стоял. Кроме этого ничто его не выдавало. Дым и пепел испачкали его, как и многих других, раскрасив его куртку и штаны в грязно-серый цвет. Старая кровь покрывала половину его лица и тёмными струйками стекала по шее. Обе его руки были алыми по локоть. Он наклонял голову под странным углом, и на шее виднелся тёмный шрам. Сначала я подумал, что это шрам от удара, который его убил, а тёмная полоска в копне седых волос – всего лишь зола от какой-нибудь сгоревшей доски. А потом он взглянул на башню, на меня, и я узнал его. – Эдрис Дин! – крикнул я, хотя никто вокруг не знал его имени. – Стреляйте в него! Застрелите того ублюдка, вон там! – Я указал в ту сторону, и, выхватив лук у человека позади, потребовал стрелу, чтобы выполнить свой приказ. – Некромант! – завопил я, и это привело их в чувство. Понятия не имею, куда попала моя стрела. Очень сомневаюсь, что я превзошёл выстрел своей бабушки в Амероте. Но она целилась в свою сестру, а в таких ситуациях мы, Кендеты, похоже, действуем лучше. Из дюжины стрел, выпущенных по Эдрису, две попали в него, а остальные утыкали трупы, идущие рядом с ним, отчего те даже не замедлили шаг. Одна из двух попавших стрел вонзилась в плечо, а вторая – и я утверждаю это, как бы невероятно это ни звучало, – торчала из его груди. Я видел, как Эдрис Дин сбежал из Башни Жуликов в Умбертиде, несмотря на такую глубокую рану, что голова держалась лишь на костях шеи. Поэтому, вместо радости, я отдал приказ о следующем залпе. Я ещё не закончил кричать, как Эдрис разбился – словно он был отражением на оконном стекле. Его осколки пропали из вида, скрывшись под потоком ходячих трупов. – Чёрт. – Я сунул лук обратно его владельцу. – Что… это было? – спросил Баррас. – Некромант, – сказал я. – Мы его убили? – Дарин использовал королевское "мы": лука у него не было. Хотя он, возможно, попал бы точнее меня, если бы попытался. – Я бы на это не поставил. – Я видел слишком много зеркальной магии, чтобы думать, будто он уничтожен. Вместо этого я размышлял, сколько ещё его отражений разбросано среди наших противников, и как мне избежать с ними встречи. Быть может, за этой армией наших павших рука Мёртвого Короля, и возможно он подчинил себе некромантов, но как минимум у одного из них на плече синяя рука. Мёртвый Король тратит здесь свои силы, охотясь за ключом Локи, который поможет ему выйти в мир. Но у Синей Госпожи, несомненно, более срочные цели – бабушка и Молчаливая Сестра направлялись к твердыне Синей Госпожи в Словене, и возможно она хотела свернуть Алису Кендет с пути прямым ударом в сердце её королевства. Если дело было в этом, то она явно плохо знала мою бабушку. Красная Королева принесёт в жертву всех нас, чтобы победить в своей войне, а после спокойно отправится спать. – Заряжайте быстрее! Быстрее! – Панические команды капитана Ренпроу отвлекли меня от моих панических мыслей. Капитан направлял скорпион в сторону основания пандуса, уже невидимого под кишевшими на нём мёртвыми горожанами. Я видел ужас на лицах людей на стене, когда они с трудом ставили тяжёлые чаны на места. В одиночку ни один человек не смог бы поднять такой, а уж с дюжиной галлонов огненного масла и смолы внутри, даже и четверым мужчинам, которые только и могли разместиться вокруг чана, приходилось нелегко, чтобы поставить его на место. Прямо под стражниками, сражавшимися с тяжестью чанов, кипело море завывающих мертвецов, поднималось по пандусу из разломанных камней, разломанных досок, разломанных тел. Леса из человеческих тел достигли уже почти до верха стены – сотни составляли собой сооружение, и ещё дюжины карабкались по ним, завывая от жуткого голода. А за этими лесами, в орде мертвецов, давя одних, сбивая других, ковыляли, как пауки, монстры – треножники, ободранные и кровавые. И всё же стража стены держалась. Там, где я бы давно сбежал, эти старики, в которых я сомневался, не сходили с мест, связанные клятвой и долгом. – Да! – закричали Дарин, Баррас, да и все вокруг меня, когда стали переворачивать чаны, поднеся к ним факелы. Одинаковые ручейки огня полились на пирамиду мертвецов, прижатых к стене. Радостные крики понеслись от стражников. Но всё же мертвецы, даже полыхая, держались крепко, хотя их кожа пузырилась от жара, волосы и одежда сгорали, а плоть шипела. Первое огромное трёхногое чудище начало карабкаться, зацепляясь ногами за горящую башню из трупов и, качаясь, направилось к стене. По нему плеснула волна пылающего масла, но тварь всё равно продолжала карабкаться, и новые мертвецы поднимались вслед за ней. Башенные скорпионы в такой близи от стражи не могли уже целиться в тварь, и в последнем прыжке она зацепила свои лапы за край стены. Горящие мертвецы с воем карабкались по её спине и бросались на команды людей с чанами, которые в панике отступили. Остатки огненного масла вылились из перевёрнутых чанов, и огонь охватил парапет. – Ещё людей сюда! Живо! – Я бесполезно махнул мечом. – Трубите прореху! Взревели трубы – тревога, которую никто из живущих в Вермильоне никогда не слышал, если не считать учений стражи стены. В обороне города пробили брешь. ПЯТНАДЦАТЬ Полчаса казалось, что мы сможем сдерживать силы Мёртвого Короля на стене, а может и отобьём их, когда солдаты Седьмой вступят в бой, сменив стариков из стражи. На узком парапете мертвецы могли нападать на стражников лишь по двое или по трое. Они бросались вперёд с угрожающей скоростью, принимая удар меча или копья, чтобы приблизиться к противнику и схватить человека за горло. – Эти мертвецы только и стараются, что задушить. В чём тут смысл? – Мне казалось, что это не самый эффективный способ убивать, особенно посреди ожесточённого боя. – А какие у них ещё есть варианты? – спросил Дарин. – Выдавить глаза? Разбить голову об стену? – Явно я провёл слишком много времени со Снорри. – Или вон так! – Баррас указал на другую сражающуюся пару. Нападавшая молодая девушка, опалённая огненным маслом и всё ещё тлеющая, с копьём в животе, схватила стражника, который её проткнул, и утащила за собой со стены – оба упали головами вниз с двадцатипятифутовой высоты на булыжники внизу. Мы наблюдали с башни за тем, как продолжается бой. С учётом узости фронта боевых действий, больше особенно заняться было нечем. В первые мгновения брешь казалась полной катастрофой, но десятью минутами позже мертвецы оттеснили стражу лишь на двадцать ярдов в каждую сторону, потеряв при этом десятки своих. – Они их душат, потому что неповреждённый труп легче снова поднять, – сказал Дарин. В подтверждение его слов на парапете показались две руки в латных рукавицах, поднялся стражник с багровой шеей, и из его лёгких вырвался смертный крик. – Впрочем, ума у них немного, – сказал Баррас. – Смотри, половина из них просто падает с другой стороны, только взобравшись на стену. Должно быть, там уже кровавое месиво. Я смотрел некоторое время. Он был прав. Трупы, взобравшиеся по почерневшим и дымящимся лесам из мертвецов, бросались на стену, словно ожидая немедленно с кем-нибудь схватиться. По меньшей мере половина из них не могла задержаться на покрытых маслом камнях – они скользили до самого края парапета, и валились навстречу своей кончине. – Чёрт! – Я похолодел. – За мной! – Объяснения или приказы заняли бы слишком много времени. Я схватил у скорпиона промасленный тростниковый факел и побежал вниз по спиральной лестнице башни. – За мной, чёрт вас подери! Ярдах в пятидесяти от стены с улиц за воротами наблюдали сотни горожан, столпившихся напряжёнными группами. В основном юноши с копьями, мясницкими ножами, изредка с мечами, но были среди них и мальчишки, и даже девушки и седовласые матери, которых привлекало зрелище. Говорят, людям до смерти нравится, когда их развлекают, и здесь собралась публика, которая, видимо, будет развлекаться до самой смерти. Среди них ходили торговцы с лампами, которыми они освещали свои товары, выпечку и сосиски, сладкое печенье и кислые яблоки. Я сомневался, что дела у них шли хорошо – со всей этой вонью от мертвецов, клубами дыма и смертными воплями, от которых крутило внутренности. Да, здесь стояли толпы, демонстрируя свою веру в наши стены, но если бы хоть кто-нибудь из них по-настоящему понимал, что ждёт их по другую сторону, то они уже бежали бы в свои дома и молили Господа о милости. – Что? – Дарин догнал меня у основания башни. Я оглянулся, убедившись, что мы не одни. За нами появились Ренпроу, Баррас и непрерывный поток стражников, двое несли факелы. – Все эти падающие мертвецы… – сказал я. – Вы слышите, как они приземляются? – Я бежал впереди в полную темноту у основания стены, а потом затормозил, чтобы стражники нас обогнали. Я не собирался быть в первых рядах. – Ренпроу! Приведи сюда ещё людей. И пошли к Мартусу за подкреплением. – Мне казалось, я уже приказывал им явиться на стену. – И где, чёрт возьми, дворцовая стража? – Но зачем мы здесь? – повторил Дарин. – Мертвецы со стены. Ты слышишь, как они ударяются об землю? – спросил я, вглядываясь в темноту и желая, чтобы Аслауг была здесь и могла мне помочь. – Не слышу ничего, кроме твоих криков, – сказал Баррас, лязгая своей турнирной кольчугой. Но звуки всё-таки были: за грохотом сражавшихся и умиравших людей, за смертным воем – глухие неритмичные удары, словно первые капли дождя, предвещающие ливень. – Что тебе привиделось? – Дарин держал перед собой длинный клинок, от которого отражался свет факела. – Тут больше тридцати футов до жёсткой земли. Это не только сломанные лодыжки – это сломанные голени, колени, бёдра и всё остальное. Мне плевать, если они не сдохнут – главное, чтобы не нападали ни на кого. – Несмотря на свои слова, шёл он медленно, будто боялся, что камни мостовой могут его укусить. – Тридцать футов до жёсткой земли было для первой дюжины. Мы же видели, как сюда свалилось больше сотни. Уже сейчас они падают на прекрасную мягкую подстилку из переломанных тел. Сейчас мы уже ясно слышали быстрые неравномерные стуки, удары плоти по плоти, словно хаотичные удары сердца в темноте за стеной. Факелы осветили фигуры впереди. Множество фигур, стоявших в кромешной тьме, без звука. Несколько шагов ближе, и тени ещё немного расступились. Фигуры, как одна, посмотрели на нас, в их глазах отражались языки пламени. А потом они набросились. И начались крики. Вблизи свирепость ускорившихся мертвецов оказалась поразительной. Они не боялись острых лезвий, и от их бесконечной ярости защита казалась бесполезным делом, минутной задержкой неизбежного. Первый ряд стражников свалили наземь за секунды, мёртвые руки сомкнулись на их шеях. Второй ряд немедленно развалился, и всё больше мертвецов оббегало со всех сторон мой отряд из трёх десятков человек. Я быстро оказался в окружении, и на меня наскочил толстяк в лохмотьях, который, судя по виду, провёл пару недель в могиле, прежде чем его подняли ради сегодняшних торжеств. У меня не было времени возмутиться тем, что его погребение являлось прямым нарушением приказов Красной Королевы, не говоря уже о моих маршальских приказах – едва хватило времени закричать. Мертвецы не умирают, и чтобы их остановить, нужно рубить им конечности. Вот только, как бы ты не твердил этого себе, когда кто-то из этих сволочей в нечестивой ярости набрасывается на тебя, ты… протыкаешь их. Это инстинкт. Пусть напишут это на моём надгробии: "Убит инстинктом". Однако вопреки здравому смыслу в тот миг, когда мой меч по рукоять вошёл в грудь покойника в районе гнилого небьющегося сердца, голод испарился из его глаз. Под тяжестью покойника я столкнулся со стражником за моей спиной, но с помощью того остался на ногах и умудрился вытащить клинок, когда мой враг – теперь уже простой труп, вроде тех, что лежат спокойно и ждут, когда станут скелетами – завалился набок. Следующая мёртвая тварь набросилась на меня в тот же миг. Повторяя свою ошибку, я рубанул по её шее, и чудо повторилось – тварь упала, вцепившись в рану на остатках горла, из которой лилась холодная кровь. Казалось, меч Эдриса Дина вибрирует в моей руке, словно живой. Я рискнул глянуть на клинок, пронзив им завывающий рот очередной пытавшейся меня убить мёртвой женщины – стройной девушки, которая могла быть даже симпатичной за всей этой сажей, кровью и смертоносным голодом. По всей длине моего меча кровь мертвецов цеплялась за текст, выгравированный на стали. Оружие некроманта – инструмент его ремесла – видимо с тем же успехом обрезало струны, заставлявшие труп двигаться, с каким обрезало струны, которые заставляли живого человека плясать танец своей жизни. – Берегись!