– Сэр Уоджер, – сказал я, поняв, наконец, кто в сияющих доспехах. – Мой кузен отправил его и этих людей вернуть сестёр де Вир. Гуль открыл глаз. Снорри вонзил топор ему в грудь. Грохот теперь звучал громче, совсем близко. Снорри поставил ногу гулю на шею и с влажным звуком вытащил топор. – Лиза? – я протолкнулся мимо него, держа меч перед собой, а факел сбоку. Перед дверью в покои Дарина стоял священник с окровавленными от стучания по дереву кулаками. Он повернул ко мне лицо. Епископ Джеймс, решил я… его лицо стало фиолетовым от удушья, так что наверняка сказать было сложно. Строгий, пожилой, суровый – епископ Джеймс провёл много часов, тщетно пытаясь объяснить мне ошибки детства, с розгой или библией в руке, используя и то и другое в качестве оружия. Мне он никогда не нравился, но я не пожелал бы ему такого конца. Епископ Джеймс с безрассудством мертвеца бросился на меня. Я понимал, что нельзя его протыкать, чтобы меч не застрял в нём, поэтому взмахнул мечом, отрубив одну из тянущихся ко мне рук где-то между запястьем и локтем. Потом нырнул плечом вперёд, дав ему пронестись мимо меня. Влажный хруст сзади возвестил неприятную встречу с топором Снорри. – Лиза? – я постучал в дверь. – Миша? – Баррас? Это ты? – Приглушённый женский голос. – Дарин? Слава Богу! – вторая женщина. – Это Ял, – сказал я. Минута тишины. – Сколько человек ты привёл с собой? – Достаточно. – Я почувствовал себя немного оскорблённым. – Откройте дверь. Нам нужно убираться и быстро. – Мы её забаррикадировали. Потребуется время, чтобы убрать все эти вещи. – Лизин голос, довольно тихий. – Не открывайте её. – Снорри встал рядом со мной. – Сначала нам надо зачистить помещение. – Оставьте баррикаду! – крикнул я громче, чтобы казалось, будто это моя идея. – Сначала мы убедимся, что здесь безопасно. – Ял, это Дубль! – Крикнула Миша из-за двери. Я услышал недовольный плач Нии. – Что? – крикнул я в ответ. Либо мне послышалось, либо в этом нет никакого смысла. – Дубль! Я повернулся, посмотрел на Снорри и пожал плечами. – Дубль? – Она имеет в виду меня. – Донёсся голос с лестничной площадки. Повернувшись, я увидел тварь, составленную из частей трупов. Не человек, как дополненный гигант, который преследовал меня по крышам, но что-то вроде чудищ, которые сцепились, сформировав леса, по которым мертвецы перелезали через городскую стену. На мой взгляд, это был окровавленный паук, сделанный из отрубленных конечностей людей, которых сэр Роджер привёл на смерть. Руки и ноги соединялись друг с другом, образуя грубые и неуклюжие паучьи лапы. Наверху, там, где сходились шесть или семь таких конечностей, располагалась верхняя часть туловища, с которой капала кровь. – Работа спешная и грубая, прошу прощения. – За чудищем я разглядел человека, высоко державшего лампу. – Дубль? – На нём был мундир стражника, хотя его руки были по локоть в крови. – Разумеется, это не моё настоящее имя, но вы использовали его весь прошлый год, так зачем что-то менять в последнюю ночь вашей жизни. – Но… ты же… – Тогда я подумал, что "Дубль" не похоже на имя. Впервые я встретил его, сопровождая Снорри в Марсейльскую башню в тот день, когда бабушка после рассказа в тронном зале решила освободить викинга. – Я бы остался поболтать, но у меня есть дела в церкви. Просто зашёл поглядеть, что тут за шум. – Дубль поднял лампу чуть повыше. – Смотрю, вы вернули северянина. Где он был? Я вижу вокруг него смерть. – Это твоя, – сказал Снорри и двинулся в сторону паука из плоти с такой гримасой, будто отвратительная форма монстра беспокоила его сильнее, чем само предстоящее сражение. Дубль протянул руку в сторону Снорри, держа пальцами скруглённый чёрный предмет. Снорри остановился, отвращение сменилось удивлением. – Что? – Снорри попытался двинуться, но казалось, его тело целиком застыло. Даже выдавить вопрос было тяжело. – Это и впрямь весьма примечательно. – Дубль сверкнул улыбкой, которая совсем не вязалась с моими воспоминаниями о его мягком дружелюбном лице. – Ты явно жив, и в то же время смерть проникла в тебя почти до костей. Нам и правда надо поговорить, прежде чем я тебя убью. Мне оставалось лишь охранять Лизину дверь от вероломного некроманта и его ручного ужаса. – Так это ты обыскал мою комнату, когда я вернулся с Севера! – Чтобы не сражаться с кем-то, главное – не давать бою начаться. В некоторых кругах это называется "тянуть время". – Нет смысла пытаться тянуть со мной время, принц Ялан. – Дубль сфокусировался на своём творении, и то проковыляло вперёд около ярда. – Но да. Я. Если б вам хватило любезности оставить ключ Локи с остальными вашими вещами, то все эти неприятности могли бы задержаться. – Он снова обернулся к пауку из плоти, и тот проковылял ещё ярд вперёд. Голова посередине твари смотрела на меня с тем же жадным вниманием, с каким ястреб смотрит на мышь. – Что это за штука? – я указал на предмет в руке Дубля, который тот направил в сторону Снорри. – Ой, да ладно. – Дубль заставил создание пройти ещё пару шагов. – Нет, правда, выглядит знакомо. – Сначала я подумал, что в его руке какая-то некромантская чернота, но это было что-то твёрдое и настоящее, и раньше я где-то это видел. – Это? – Дубль раскрыл пальцы, так что предмет оказался на его ладони. – Девушка бросила это в меня, пока я организовывал всё в церкви. – Священный камень! – Отцовский священный камень, если быть точным. – Да. Одна из сестёр де Вир бросила его. Скоро я верну его ей. – И снова та чуждая ухмылка. – Полагаю, она думала, что кардинальский символ может иметь надо мной какую-то власть? Как там говорят? Пусть та, кто без греха, бросит первый камень? Но вряд ли сёстры де Вир до сих пор невинны, не так ли? А ваш отец всегда был неважным кардиналом… – Почему бы тогда тебе не отдать его мне? – Мне нужна была отцовская печать, чтобы защититься от сестры, если она прорвётся – когда она прорвётся. Смерть Дарина чуть не открыла ей дверь, в которой она нуждалась, а с таким количеством смертей в городе ей будет только проще. Марко сказал, нужна кардинальская печать, но другие символы должности были почти такими же священными, и вполне могли сгодиться. – Это? – Дубль поставил лампу на опору перил, которые шли вдоль лестничной площадки. Переложил священный камень из руки в руку, как нежить, наслаждавшаяся моментом власти. Наверное, его раздражало служить в доме моего отца на такой низкой должности, скрывая всё время свои таланты. – Думаешь, я не знаю, зачем он тебе нужен? – Дубль держал камень за ручку из тёмного металла, которая повторяла изгиб чёрной металлической формы. – Сестра, – сказал он. – Сестра… – насмешливо протянул он. – Печать вашего отца помогла бы лучше, но с ней уехал архиепископ Ларрин. Сбежал, зараза. Если бы я поймал его, то у меня был бы полный набор, от певчего до архиепископа. Уголком глаза я видел, как Снорри сражается с узами, сковывавшими его. Он слишком долго пробыл в Аду, погружённый в сухость мёртвых земель, и некромантия будет иметь власть над ним, пока мир живых не примет его полностью обратно. Чудище Дубля снова начало двигаться. – Стой! – Крикнул я. Вы удивитесь, как часто это срабатывает. Паук из плоти помедлил, и Дубль поднял брови, предлагая мне продолжать. – Не мог бы ты положить священный камень моего отца? Не хочу повредить его, когда буду тебя убивать. – Я поднял меч. Бравада в качестве замедляющей тактики ничуть не хуже мольбы. Мне нужно было лишь несколько минут, пока Снорри не сбросит заклинание некроманта. – Пожалуй, принц Ялан, я не буду с вами спешить. – Дубль рассматривал священный камень. – Вы понятия не имеете, как скучно ожидать членов вашей семьи. Как тяжело кивать и кланяться сборищу настолько напыщенных болванов, раздутых от неуместного самомнения… – Он сильно ударил камнем по балясине, сердито посмотрел на него, а потом махнул своей твари прикончить меня. – А с другой стороны, оставь камень себе. Вряд ли ты можешь его повредить. – Хотя мне и нужна была эта штука, но я бы предпочёл провести минуту, наблюдая, как Дубль бьёт ей по балясине, чем один на один сражаться с его уродливым монстром. Дубль попался на эту удочку. Я и не ожидал, но всё же продолжал играть, мучительно выкрикнув "Нет!", когда он ударил камнем по стене. Задир надо по возможности избегать, но иногда их жестокость даёт возможность ими манипулировать. – Нет! – вскричал я, словно он бил моего ребёнка об косяк. Когда ему, наконец, удалось оттянуть от камня какой-то маленький кусочек – некий металлический штырь – я больше всех удивился, увидев, как эта штука целиком осталась в его руке. Я-то всегда думал, что священный камень – это железный ананас, который ничем не повредить. – Вот! – Ухмыльнулся он. – Сомневаюсь, что он всё ещё священный. А вы как думаете, принц Ялан? Не помню, что я ему ответил. На самом деле следующее, что я помню – это как я лежу горизонтально на кровати, в комнате с потолком, закрытым дубовыми панелями. – Что? – Я всегда был не очень-то изобретательным по части вступительных слов, приходя в сознание. В поле зрения надо мной вплыла Лиза де Вир. Я резко уселся, чуть не разбив ей нос своим лбом. В ногах кровати стояла Миша, держа Нию у груди. Снорри стоял в дверях спиной к нам. – Дубль! – Я похлопал по бедру, надеясь найти там рукоять меча. – Где Дубль? Лиза указала влево и чуть вверх, Миша – вправо и вниз. Казалось, обе они говорили одновременно, но я не мог разобрать ни слова из-за звона в ушах. Шатаясь, я слез с кровати, нашёл свой меч на комоде поблизости и оттолкнул Снорри в сторону. Снаружи на лестничной площадке висел едкий дым. Десять ярдов перил исчезли, остались только расщепленные пеньки. Паук из плоти, похоже, снова стал множеством разбросанных конечностей, и я понял, что обе сестры технически верно указали на расположение Дубля. Разные его части виднелись на стенах по обе стороны от двери. Снорри сказал что-то, но я разобрал только слово "взорвался". – Святый Боже! – Я повернулся. – Давайте убираться отсюда! – Куда? – Увидел я, как кричит Снорри, хотя и не мог разобрать его слов. – Во Внутренний дворец. Это самое безопасное место. И Гариус, наверное, тоже там. – От звона в ушах я едва слышал свой голос. Я взял одну из ламп с камина и вывел Лизу и Мишу из их убежища. – Быстро. Тихо. – И пошёл впереди из дворца, который уже никогда не смогу представить своим домом. Мы шли мимо разбросанных останков – кровавый урок, наглядно показывающий, как церковь вознаграждает своих клириков за избыточное любопытство. Разбери свой священный камень вопреки строгим указам, и тебя разнесёт на сотню маленьких кровавых кусочков. ДВАДЦАТЬ ОДИН – Сколько у тебя человек? – Гариус сидел на троне бабушки, поддерживаемый подушками. По бокам от него стояли два элитных гвардейца в огненно-бронзовых кольчугах. Ещё с десяток гвардейцев стояли по залу, некоторые в крови после ночной работы. – Около шестидесяти. – Я стоял перед помостом, и Снорри рядом. – Ещё несколько дюжин рассредоточены вокруг дворца. Я послал офицеров собрать их у ворот. Гариус глянул на меня тёмным глазом. Второй не открывался из-за удара кулака Гертета. Как стемнело, дядя Гертет пришёл в комнату Гариуса в башне. За неделю до этого я спросил его, почему теперь, когда он стал стюардом, он не переедет во Внутренний дворец. Но он покачал головой и сказал, что в высоком месте ему лучше думается. – А ещё люди беспокоят только по важным вопросам. Сотня ступеней заставляет по-другому смотреть на то, что важно, а что – всего лишь трата времени. – Гертет? – спросил я. – Его нашли? – Тогда он среди мёртвых. Резня в Миланском доме была основательной. – Ещё нет. – Гариус потрогал синяк вокруг глаза. – В доме были пожары, и часть задней стены обрушилась. Возможно, нам не удастся даже сосчитать мёртвых. Но мне не докладывали, что ему удалось сбежать. – Он покачал головой, его печаль казалась неподдельной. – Глупый мальчишка. – Возможно, он помнил ребёнка, а не человека, который сместил его.