– Вам нужно отправить в город гонцов, чтобы скоординироваться с новым маршалом. Отправьте их по реке, но остерегайтесь болотных гулей – они плавают и используют отравленные дротики. От ваших людей будет больше пользы за стенами, так что первой задачей будет доставить их внутрь… Изен наградил меня суровым взглядом, возможно заново оценивая меня, причём, судя по его выражению, его оценка могла смещаться как в лучшую, так и в худшую сторону. Потом он поднял руку и крикнул: – Выдвигаемся! – И быстро пошёл к обочине, а его люди бросились с его пути. Взобравшись на насыпь, он подозвал к себе норсийцев, а потом махнул своим рыцарям. Снорри, Кара и Хеннан встали перед нами, а мимо замаршировали копейщики. Сэр Тан подвёл жеребца графа, и Убийца немедленно зафыркал, бросая вызов более крупному коню. – Оставляю этих иностранцев вашим заботам, принц Ялан. Мои агенты нашли их на Римской дороге, когда они направлялись на север. И поскольку они были единственным связующим звеном с вами после вашего примечательного исчезновения, – он бросил на меня мрачный взгляд. – Я распространил на них гостеприимство своего дома. Женщина всё болтала какую-то языческую тарабарщину. – Он кивнул в сторону Кары, словно она не понимала имперского языка. – Утверждала, что вы с этим северянином спустились в подземный мир! – Изену удалось смешать отвращение и удивление в одном фырканье. – Но она знает всякие трюки, и сказала, что сможет отыскать вас, когда вы окажетесь ближе… и смогла! В любом случае, теперь они под вашей ответственностью. Отпускайте их, или используйте как шпионов, или отдайте инквизиции – как пожелаете. Изен развернулся и взобрался на свою чудовищную лошадь – что потребовало больше действий, чем обычно. Потом повернулся в седле и осмотрел нас с высоты. – Больше мы об этом говорить не будем. Тряхнув поводьями, граф нас покинул, и сэр Тан поскакал за ним во главу колонны. Какое-то время мы в тишине смотрели, как он уезжает. – Итак. – Я повернулся к Каре и Хеннану. – Вы по мне соскучились? ДВАДЦАТЬ ТРИ Спустя полмили по дороге мы наткнулись на постоялый двор, который я помнил под названием "Весёлый Марш". Это было длинное здание, обшитое досками, с конюшнями и пристройками, предназначенное, чтобы накормить, обеспечить и при необходимости починить любого путешественника с нужным количеством монет в карманах. Мы выбрали столик снаружи. Никогда не мешает воспользоваться преимуществами последних тёплых деньков года, всякий раз как только выдаётся возможность. Солнечные осенние деньки просто созданы для обедов на улице. А когда первые похолодания выкосят тучи насекомых, которые обычно стараются добавить себя в вашу еду, тогда удовольствие насыщаться под крышей небес возрастает неизмеримо. И, разумеется, самое прекрасное на природе – куда бы ни решил убежать, практически любое направление будет подходящим. – Так значит, ты привела графа Изена прямо ко мне? – Я обвиняюще взглянул на Кару и потёр подбородок, в том месте, где она, скорее всего, меня ударила – в последнее время меня так часто били по лицу, что наверняка сказать было сложно. – А почему бы и не привести? – Кара вернула мне обличительный взгляд. У неё получалось лучше. – Ты при мне никогда не упоминал его, а он аристократ, поклявшийся в верности твоей бабушке. А ещё он держал нас в заключении, и не собирался отпускать, пока не найдёт тебя. – Ну… – я глотнул вина, чтобы выиграть время и придумать ответный удар. – Это… вероломно! Друзья так не поступают. – А красть у друзей нормально? – Кара оторвала кусок от корки хлеба, с той же жестокостью, с которой некоторые душат цыплят. – И это говорит женщина, которая три месяца пыталась стащить ключ Локи у Снорри! – Я пыталась не пустить его в Хель. Ты думаешь, то, что случилось с твоим городом, плохо? Если Мёртвый Король получит этот ключ, то он сможет делать то же с сотней городов за год! – И как же именно ты привела его ко мне? – Я повернул разговор в менее гибельном направлении. – Ключ Локи приводит к себе разных людей. – Кара перевела свой сердитый взгляд с меня на суп. – Особенно если он долго находится в одном месте. Моё внимание привлекла скорость, с которой она отвела взгляд. Искусный лжец отлично замечает ошибки менее искусных. Я глянул на Снорри, а потом снова на Кару. – Снорри капнул своей кровью на ключ, чтобы привязать его к себе. Поэтому, когда я открыл им дверь, он стоял с другой стороны. – Я подставил руку под подбородок, отметив, насколько тот зарос щетиной. Всего лишь день в компании Снорри, и я уже отращиваю бороду. – Но изначально предполагалось, что это ты будешь помогать ему вернуться, это ты привязала верёвку ему на палец… или что там ведьмы делают, когда хотят кого-нибудь отыскать. А я большую часть месяца был в Вермильоне… – Я указал на неё пальцем. – Это ведь из-за возвращения Снорри ты сказала старому Изену покинуть свой пост, а? Она сердито посмотрела на меня, ничего не ответив, но цвет её щёк ясно всё показал. Я взглянул на Снорри, но тот сосредоточился на еде, и я не смог разглядеть выражения его лица. – Что ж. – Я помедлил, допивая своё вино, и махнул мальчишке, чтобы принёс ещё. – Это было мило. И рад снова видеть тебя, юный Хеннан. Но мы со Снорри выполняем опасную миссию, в которой время не терпит, так что нам придётся уехать. – Я оторвал ножку от холодного жареного цыплёнка, стоявшего посреди стола. – Когда закончим обед. – Я позволил мальчишке наполнить мой кубок. Местное красное оказалось весьма приятным. – Так что мы вынуждены попрощаться с вами, и пожелать вам счастливого пути, куда бы вы ни направлялись. – Куда вы едете? – спросил Хеннан. Прошло меньше полугода, а он вымахал, как весенний побег. Лицо вытягивалось, становилось более угловатым, принимая ту форму, каким станет у взрослого человека. Конечно, если раньше мир не расколется на кусочки. – Мы бы тоже могли поехать. – Категорически исключено, – сказал я. – Я не подвергну ребёнка смертельной опасности. – Но куда вы едете? – Повторила Кара вопрос парня – благопристойности ей так же не хватало. – Боюсь, это государственная тайна. – Я улыбнулся ей своей лучшей улыбкой принца. – В Ошим, – сказал Снорри. – Как раз туда я вела Хеннана, – ответила Кара без промедления. – У него есть родственники неподалёку от Колеса. – Она кивнула туда, где я привязал Убийцу. – А у вас четыре лошади. – Ты не умеешь ездить верхом. – Сказать это казалось проще, чем "нет". – Мы провели довольно утомительное лето в качестве пленников графа Изена. Хотя он настоятельно называл нас гостями и давал некоторую свободу. Сэр Тант обучил нас обоих верховой езде. Я посмотрел на Снорри, не ожидая от него никакой помощи, после того, как он столь быстро и вероломно открыл нашу конечную цель. – Вот видишь? Это Колесо. В конце концов оно получает даже вёльв. Она даже думает, что это её идея… – Я снова посмотрел на Кару. – Нет. Вы будете нас замедлять. И к тому же, за нами, возможно, гонятся – без нас вам будет намного безопаснее. Кара по своему обыкновению решительно выпятила челюсть. – А ты не думаешь, что с нами у вас больше шансов? Думаешь, от нас никакого толку? – Хеннан всего лишь мальчик! – Я развёл руками. – Вряд ли ты до конца понимаешь, что на кону… – Хеннан всю свою жизнь прожил в дне пути от центра Колеса. Его семья жила в этой долине не меньше четырёх поколений, а возможно и сорока. Из них все, кто чувствовал зов Колеса, ушли уже век назад. Кто может быть ценнее, чем человек, который может сопротивляться тамошним чарам, когда и ты, возможно, утратишь рассудок? – Надо взять парня, Ял. – Снорри сказал это таким тоном, будто вопрос был решён. А тут ещё Кара вероломно использовала логику, и к тому же я был слишком измотан, избит, сыт, пьян и травмирован, чтобы спорить, и потому позволил северянину поступать, как он хочет. *** Следующие пять дней мы ехали на восток. Осень продолжала изображать сносное подобие лета, по утрам воздух был бодрящим, а закаты – тёплыми и золотыми. Красная Марка раскрывала свою красоту, одеваясь в традиционные осенние цвета, и, хотя ехали мы довольно быстро, все тяготы путешествия смягчала возможность выспаться в хороших гостиницах и пообедать на открытом воздухе у дороги. На самом деле мало какое времяпровождение может сравниться с верховой прогулкой по Красной Марке прекрасным осенним деньком. Мы все, по-разному стесняясь, возобновляли наше знакомство. Хеннан сначала был застенчив, держал рот на замке, а уши открытыми, но когда, наконец, начал задавать вопросы, они полились сплошным потоком. Кара держалась дольше, явно ещё не простив меня за то, что я выкрал ключ и не дал ей триумфально вернуться к Скилфе. Я указал на то, что граф Изен, скорее всего, забрал бы ключ у неё с потенциально пагубными последствиями, но эта логика, похоже, вёльву не умиротворила. Снорри, как он и сказал во дворце, видимо, пребывал в мире с собой. Он наслаждался нашей компанией, хотя явно не хотел рассказывать, что с ним случилось. Я-то в Аду каждую минуту находился в состоянии ужаса – а уж возможность остаться там одному и вообразить не мог. И воображать не хотел. Впрочем, довольно скоро Хеннан стал задавать вопросы о том, что случилось со Снорри и со мной после того, как мы прошли в дверь в пещере Келема. И вскоре я понял, что разделяю желание Снорри ни о чём не рассказывать. – Что ты видел? – Я… – Я и правда не хотел об этом говорить. И уж точно не хотел облекать это в слова. Казалось, если произнести это вслух, то это не будет уже простым кошмаром, чем-то нереальным, чем-то совершенно из другого места. Словно, если начать говорить об этом при свете дня, то всё воплотится в реальном мире, станет настоящим и конкретным, и с этим придётся разбираться. И мне пришлось бы думать о том, что всё это значит, а мысль, что после короткого пребывания на Земле, нас ждёт вечность в таком месте, была весьма гнетущей. Когда смерть – загадка, то нет ничего плохого, что священники тратят лучшую часть воскресенья, бубня что-то о ней. А встретиться с ней напрямую – это сущий ужас, с которым мне не хотелось сталкивать ни ребёнка, ни себя. – Хеннан, сейчас прекрасный день. Задай другой вопрос. Как я ни пытался забыть воспоминания о Вермильоне, мой старый добрый талант с этой задачей не справлялся, и все они следовали за мной по дороге, скрывались за каждой изгородью, готовились выскочить в любой спокойный миг, или проявлялись на каждой поверхности, будь то небо или тень. Мой разум всё возвращался к смерти Дарина, к нежити в Миланском доме, к последнему взгляду на Мартуса. И каждое из этих событий – камень в дорожке к холодному и отвратительному факту, что моя сестра, наконец, явилась в мир, который так долго её отвергал. Моя сестра, нерождённая, осёдланная нежитью, и по-прежнему жаждущая моей смерти, которая ещё сильнее будет удерживать её от непреклонного зова Ада. Я решил спросить мудрости у Кары, надеясь, что вёльва возможно изучала нашего врага в то время, как мы были разлучены. – Человек в Аду сказал мне, что нужна какая-нибудь священная вещь, чтобы победить нерождённого, – сказал я, подогнав Убийцу к жеребцу Кары. Она пожала плечами. – Такое возможно. Но это должно быть нечто очень особенное. Может быть даже какая-то реликвия. Возможно, в руках священника. Иногда вера может сдвинуть намного более крупную гору, чем магия. – А может, ключ Локи лучше всего разъединит одно с другим? Мою сестру с тварью, которая её носит? Он священный – его сделал бог! Кара мрачно усмехнулась. – Локи бог, но кто в него верит? – Но ключ работает! Он мог бы разомкнуть… – Нежить – это чудовище из множества частей. Не рождённые, не сделанные, но скопление худших человеческих частей, грязь, которая отваливается с душ, изгнанных в Хель. – Хоть день и был ясным, от слов Кары, казалось, стало холоднее и неуютнее. – Когда старая ненависть разных людей проникает в самые глубокие трещины подземного мира, иногда они подходят друг к другу и сплетаются. Самые странные извращения, отделённые от владельцев, дрейфуют, пока не переплетутся, и медленно, поколение за поколением, создаётся нечто жуткое. Но то, что сплетено, можно расплести. Если воспользуешься ключом, то нежить погибнет, но твою сестру разорвёт, раздробит, и она будет скована с кусочками преступлений этой твари. Тебе нужно что-то менее разрушительное – нечто, что убедит нежить ослабить хватку и отпустить её. Я вспомнил, как нежить, которую я неосторожно ткнул ключом в Аду, развалилась. Кара была в чём-то права. И к тому же вероятность того, что я намеренно воткну ключ в нерождённого, была слишком маленькой, и не было смысла её даже рассматривать. Мне нужно было что-то священное, а у меня ничего не осталось. Отцовскую печать забрал Рим, а священный камень разрушился в безумии, уничтожившем Дубля вместе с порождением его некромантии. Слова Кары мне ничем не помогли, и мои страхи шли со мной в сторону границы. На пятый день мы вошли в Словен. Здесь не велись битвы, хотя проход такого количества человек Марки оставил разнообразные шрамы. Должно быть, прибытие бабушкиных десяти тысяч застало врасплох маленький форт Экан – здесь определённо не было никаких следов конфликта, и охранял его теперь маленький гарнизон Красной Марки, солдаты которого выглядели скорее скучающими, чем обеспокоенными. Король Люджан, наверное, услышал о вторжении через день или два. Не хотел бы я оказаться в это время с ним в одной комнате. Я никогда с ним не встречался, но, судя по слухам, он обладал нравом росомахи, у которой разболелся в живот, и был склонен в гневе набрасываться на окружающих с тем, что подвернётся под руку, будь то мелкая тарелка или булава. В какой-то мере неподготовленность Словена была объяснима. Вторжению обычно предшествуют месяцы вражды и постоянно усиливающееся бренчание сабель. Сначала армии собираются у границ, оборонительные сооружения укрепляются против контратак. Иногда даже оговаривается поле битвы, чтобы большие армии не разминулись и не начали кружить друг за другом долгие дни или месяцы. А удар бабушки, направленный на одну лишь цель – укреплённый город Блюджин, а точнее, на одну башню, расположенную в восточном квартале города, где скрывалась Синяя Госпожа – не следовал ни одному из этих правил войны. Не было ни угроз, ни недовольства, ни инцидентов на границе. Армия собралась в центре Красной Марки, призвав войска из западных регионов, и без задержек отправилась на восток. Внезапный направленный удар из глубины страны, неожиданный и смертоносный. Возможно, если бы Красная Королева ударила по Юлиане, то взяла бы столицу Словена, и голова короля уже торчала бы у неё на пике. Но какой смысл заливать красным очередное королевство на штабной карте, если вся карта вот-вот сгорит? Любая армия, проходя по земле, оставит после себя лишь развалины. Армия бабушки оставила следы на пограничных землях Словена, не по злому умыслу и не в столкновениях, но из-за своего количества. В тех местах, где войска не помещались на дороге, они маршировали по полям – хотя фермерам повезло, что урожай уже убрали, и нечего было вытаптывать. Впрочем, повезло не так уж сильно, поскольку любое войско в тысячи пик вычищает местность на своём пути, а свежесобранный урожай просто удобнее забрать. – Когда придёт зима, люди будут голодать. Даже в этих зелёных землях. – Казалось, Кара выражала отвращение ко мне, взмахнув рукой в сторону крестьян с ввалившимися глазами, которые смотрели, как мы проезжаем. – Им повезло, что их дома ещё стоят, – сказал я. – Чёрт, да им повезло, что они ещё живы. – Мы со Снорри проезжали земли на границе Рона, Скоррона и Геллета – города там превратили в поля горячих угольев, в других остались только призраки и крысы, а люди давно сбежали. Но Кара не успокоилась, и смотрела на меня так, будто я лично возглавлял вторжение.