Все-таки Кояма — счастливое семейство, далеко не у каждого обеды и ужины проходят столь позитивно. Например, у нас, у Аматэру, прием пищи проходит слишком… чинно. Даже перепалки с Атарашики за столом не переходят определенной грани. Тут же Мизуки с Акено на пару создают особую атмосферу, которую не могут испортить даже посторонние и, чего уж греха таить, Кента. Последний волей-неволей подстраивается под большинство. Но только здесь и только в этой компании. — Синдзи, — обратился он ко мне, — у тебя на вечер есть планы? — Собираюсь провести его с друзьями, — пожал я плечами, изображая беспечность. — Раз так… — задумался Кента явно напоказ, после чего задал вопрос: — Ты не мог бы выделить нам время после ужина? — Конечно, Кояма-сан, — кивнул я. Что ж, как я и говорил — это не моя инициатива. Раз просят, то почему бы и не выделить им немного времени Синдзи Аматэру? После ужина Кагами позвала Чуни, на пару с которой и занялась уборкой кухни, а вот дочерей отпустила. Ну а мы с Акено и Сашио последовали за Кентой в одну из гостиных дома, оформленную в японском стиле. Именно там чаще всего велись деловые переговоры и семейные обсуждения серьезных дел. Мори Сашио, что интересно, пошел вместе с нами. В комнате расселись вокруг низкого столика на специальные подушки — они же дзабутон. Причем стол не был пустым, там уже стояли чашки о-теко, из которых обычно пьют саке. Вообще-то традиционно его пьют из трех видов чашек, имеющих очень разный вид. О-теко — это чашка повыше, сакадзуки — почти блюдце, а масу — вообще деревянная шкатулка. Но это так, к слову. Я перед собой наблюдал именно о-теко, в которые Кента собственноручно разливал из кувшинчика нечто прозрачное. Между прочим, я не люблю саке. И водку. И виски. Да и вообще алкоголь, если уж пошла такая пляска. Это простой человек чувствует опьянение, а я чувствую, как мой мозг пухнет. И это не аллегория, я реально ощущаю давление на мозг. Для дела еще можно травить свой организм, но получать от этого удовольствие? В реальном времени наблюдать, как что-то отмирает у тебя в голове? Как я и сказал — для дела можно, для удовольствия нет. Хотя тут надо уточнить: в малых количествах алкоголь для меня незаметен. Он делает свое деструктивное дело, но я его не замечаю. Ну и градус, конечно, решает. Того же саке, в котором градусов шестнадцать… от пятнадцати до двадцати… мне нужно около ста миллилитров, чтобы почувствовать его влияние. И надо заметить — моя регенерация работает, она компенсирует нанесенный телу урон, насколько это возможно, но неприятные ощущения никуда не пропадают. Если бы не та самая регенерация, я бы и вовсе зарекся пить алкогольные напитки. — У нас какой-то праздник? — спросил я, беря чашку с саке. — Вчера был день рождения Сашио-куна, — ответил Кента. — А мы с Акено, по не зависящим от нас обстоятельствам, побывать на нем не смогли. — Оу. С днем рождения, Мори-сан, — приподнял я чашку. — Благодарю, Аматэру-сан, — кивнул он. Кента и Акено его не поздравляли, наверняка уже успели это сделать, лишь кивнули парню, на что тот слегка поклонился. — Ну а теперь о делах, — произнес Кента, ставя пустую чашку на стол. — Прежде всего хочу поздравить тебя, Синдзи, — полгода прошло, осталось столько же. — Спасибо, Кояма-сан, — кивнул я, наблюдая, как Акено подливает ему саке. Впрочем, как и себе. На нас с Сашио он лишь бросил взгляд, на что мы оба покачали головами. — К сожалению, это были самые простые полгода, — вздохнул Кента, — но я верю: ты справишься. После чего он, левой рукой придерживая рукав кимоно, поднес чашку с саке к губам. Опустошать ее он не стал, сделал глоток и поставил на стол. — Я всего лишь наблюдатель, Кояма-сан, справляться будут Шмитты, но я тоже верю, что у них все получится. — Жаль, что наша вера мало чем помогает, — вздохнул он. — Ну да ладно. Поговорить я хотел все же о другом. Видишь ли, Синдзи, клану Кояма будет полезно вливание в него «чистой крови», и мы бы хотели обсудить цену вопроса. Удивил… Признаюсь честно — он смог это сделать. Понятно, что «чистая кровь» никому не повредит, а клану Кояма так и вовсе выгодна, но… Вот прямо сейчас я от Кенты ожидал всякого, но не попытки купить Латиф Раху. Интересно, кому они хотят ее отдать? Акено? Или Кенте? И ведь не ответят, спроси я об этом. — И кому вы ее… Ну вы поняли, — все же спросил я. — Не знаю, — пожал плечами Кента. — Рано еще о таком думать. Что и требовалось доказать. — Понятно, — откликнулся я, покосившись на Акено. — Но я тоже считаю, что о подобных… договоренностях рано думать. К тому же Латиф Раха и у Аматэру себя неплохо чувствует. — В клане Кояма она будет чувствовать себя не хуже, — сделал еще один глоток саке Кента. Похоже, старик не собирается переносить обсуждение этого вопроса на другое время. — Скажу откровенно, Кояма-сан, я заплатил за нее очень большую цену и сильно сомневаюсь, что у вас найдется нечто соизмеримое. — У клана Кояма? — хмыкнул он. — Мы как минимум можем ускорить сбор нашего альянса и вторгнуться в Малайзию. Ты ведь не будешь утверждать, что не слышал о нем? Кента… Я все понимаю — возраст, маразм и все такое, но столь наглая попытка забрать Раху за просто так? — Интересное предложение, — хмыкнул я. — Можно даже сказать, забавное. Акено на меня не смотрел, хмуро крутя пальцами чашку с саке. Сашио изображал вежливый интерес, но на него-то мне как раз плевать. — И в чем, позволь уточнить? — спросил Кента. — Не вижу ничего забавного в том, что позволит Шмиттам завершить ритуал. Про множество сохраненных жизней твоих людей я и вовсе молчу. Мы ведь можем и подождать. Наш альянс никуда не торопится. Стоило только Кенте замолчать, Акено резко опустошил чашку и с силой впечатал ее в стол. Мне на мгновение даже показалось, что она не выдержит и разобьется. Но при этом все равно не произнес ни слова. Ну а я… Кента не оставил мне выбора. Этот старик никогда не умел останавливаться. Ну вот почему бы ему не вспомнить ненадолго о том, что я уже не Сакурай Синдзи? Не тот малец, чью жизнь он в недавнем прошлом держал в кулаке. Да, Кента никогда особо этим не пользовался, не уверен, что он даже осознавал то самое ощущение власти. Для него оно было обыденностью. Плюс вредный характер, из-за которого он частенько закусывал удила. В прошлый раз это вынудило меня покинуть квартал Кояма, теперь же… Не стоило ему давить на наследника рода Аматэру. Наследника с весьма говняным характером. — Вы со своим альянсом можете делать что хотите. Разрешаю, — махнул я лениво рукой. — Но Латиф Раха в любом случае вам не достанется. Несмотря на свой характер, я умею признавать, что был не прав, и отступать. Если надо, то и извиняться. И мне все равно, кто передо мной, хоть ребенок, хоть взрослый, хоть старик. Пол тоже не важен. Кента же не такой. — Хамишь, молодой человек, — произнес он холодно. — Разрешать мне что-либо может лишь император, да и то в очень редких случаях. А ты до такого еще не дорос и вряд ли дорастешь. — Вы мне еще про возраст будете говорить? — приподнял я бровь. — А не слишком ли молод ваш род, чтобы пытаться давить на Аматэру? Про наглую попытку бесплатно забрать себе «чистую кровь» я и вовсе молчу. — Не стоит примешивать к своему хамству и наглости род, бывший Сакурай, — процедил он. — Я озвучил более чем достойную цену за те земли, которые отдали бы Шмитты Аматэру, заверши они ритуал. А без нас шанс на это у них крайне мал. А вот это он зря. Если до того Кента просто палку перегибал, то теперь он ее наконец сломал. Его сын в тот момент сидел, прикрыв лицо ладонью, а Сашио удивленно смотрел то на меня, то на Кенту. Парень явно не понимал, с чего все закрутилось, и это ему явно не в плюс. Прикрыв на мгновение глаза и показательно вздохнув, я произнес: — Что ж, ты никогда не умел останавливаться, старик. Во-первых — с этого самого момента род Аматэру отказывается иметь какие-либо дела с кланом Кояма, пока во главе клана стоит Кояма Кента. Во-вторых… Акено-сан, я не собираюсь на вас давить, но не могу не отметить — ровно через месяц после моего возвращения в Малайзию семья Шмитт заявит права на все те земли, которые она будет контролировать в тот момент. Сейчас это, к слову, две трети Восточной Малайзии. И когда это произойдет… — глянул я на Кенту. — Если вы посмеете влезть на чужие земли, мы выясним, у кого больше влияния в Японии — у клана Кояма или у бывшего Сакурая. Ибо волна срача поднимется небывалая. Через семь месяцев войны на захваченные и удерживаемые слугами Аматэру земли заявляется альянс кланов. На все готовенькое. Это будет выглядеть очень некрасиво. — Значит, нам просто придется подождать, пока вас оттуда не выкинут англичане, — хмыкнул Кента. — Оу, и что потом? — поднялся я на ноги. — Стратег из вас так себе, Кояма-сан. Но я поясню. Вам придется иметь дело с сильной группировкой англичан, которые знают о вашем альянсе и в темпе окапываются, ожидая вашего прихода. Так что атаковать вам придется не малайцев, а готовых к обороне бойцов одной из великих держав. Удачи, что тут еще скажешь? — после чего направился на выход, и уже у самой двери, обернувшись, добавил: — Ах да, у вас есть еще один вариант: вы можете распустить альянс и подождать пару лет. Или пяток лет. Кто его знает, на сколько там эти англичане засядут. Прежде чем покинуть особняк, переговорил с Мизуки, назначив время и место встречи. Несмотря на разногласия с кланом Кояма и Кентой лично, на Акено и его семью наши отношения не распространяются. Все-таки я не зря упомянул в разговоре с Кентой именно его клан. Так что на сегодняшней вечерней гулянке я был не прочь увидеть и Мизуки с Шиной. Попрощавшись с девчонками и Кагами, уже надевал обувь, сидя на энгаве — небольшой веранде, огибающей дом, — когда ко мне подошел Акено. — Мне очень неловко за слова отца, Синдзи, — произнес он, устало вздохнув. — Да будет вам, Акено-сан, — усмехнулся я, повернув к нему голову. — Как будто я не в курсе его характера. С самого рождения с ним знаком. Так что я не в обиде. И уж тем более вы ни в чем не виноваты. — Только вот теперь ты Аматэру, — покачал он головой. — Из-за чего я не мог не отреагировать, — кивнул я. — Но опять же к вам и вашей семье у меня нет претензий, — добавил я, закончив обуваться. — Надеюсь, ты еще навестишь нас, — произнес Акено, когда я поднялся на ноги и повернулся к нему лицом. — Мне жаль, — поморщился я. — Но этот дом принадлежит вашему отцу. Как и квартал. Пока наш конфликт не разрешен, я вряд ли сюда приеду. — Кагами будет расстроена, — вздохнул он и провел ладонью по лицу. — Да ладно вам, Акено-сан, — усмехнулся я весело. — Она же не затворница, уверен, мы еще не раз встретимся. — Ты прав, — усмехнулся он в ответ, после чего серьезно добавил: — Я постараюсь исправить то, что наворотил отец. — Ничто не вечно, Акено-сан, разберемся и с этой проблемой, — кивнул я ему. — До встречи. — Пока, Синдзи, — попрощался он. И только оказавшись в своем авто, я позволил себе расслабиться и тяжко вздохнуть. — Что ж так все хреново, а? — спросил я, глядя в потолок машины. — Главное — выжить, босс, — откликнулся Сейджун. — Пока мы живы, все можно исправить. — Ты ведь даже не знаешь, о чем я. — Помните, как мы встретились в первый раз? Вы были никем, и за вами охотилось два Учителя. — Когда мы встретились в первый раз, — хмыкнул я, — ловушка на Учителей уже была готова. К чему ты это? — Слишком многие тогда на вашем месте, дрожа от страха, свалили бы из страны, а вы просто вынесли тех Учителей. Устроили на них охоту. Пока вы живы, — сказал он, глядя на меня в зеркало заднего вида, — вы сможете исправить что угодно. * * * После того как Аматэру покинул их, комната погрузилась в тишину. Лишь Акено молча стучал кулаком по столу. Молча и медленно. Слегка приподнял кулак, опустил. Приподнял, опустил. Приподнял… — Может, хватит уже, — посмотрел на него Кента. И что-то в голове Акено переклинило в тот момент. Вместо того чтобы прекратить долбить стол или высказать отцу все, что он о нем думает, мужчина резко поднялся на ноги, одновременно с этим отбрасывая столик в другой конец комнаты. Глянув на Кенту полными гнева глазами… вновь промолчал. В голове было слишком много слов. Слишком. В том числе и непростительных. Так что на последних остатках благоразумия Акено просто развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты. Кента же, переведя взгляд с двери, которой хлопнул его сын, посмотрел на перевернутый столик. — Да уж, отметили день рождения. Ты уж прости, Сашио-кун.