Марго посмотрела на озеро, ее грусть смешивалась со счастьем, что не должно было гармонировать с ее очевидной печалью. Но сочеталось. — Это сработало. Как-то. Мы безумно любили друг друга, и нам этого было достаточно. Может все сложилось бы иначе, если бы годы притушили наши чувства и различия между нами стали бы просто раздражающими, а не поучительными. Я часто задаюсь вопросом, а не стало ли то, что его забрали у меня, когда наша любовь была еще нежной и простой, своего рода благословением. Но это всего лишь эгоистичная мысль, которой я потворствую, чтобы не сойти с ума. Я догадывалась, что Марго похоронила кого-то, кого любила. Вероятность того, что это мужчина, была пятьдесят на пятьдесят. Не то, чтобы это имело значение, просто еще одна любопытная деталь. Как бы то ни было, любить кого-то и терять его, а после улыбаться, вспоминая о прошлом, уже являлось для меня интересной вещью. Пусть и достаточно трагичной. — Как он умер? — спросила я, не предлагая ей пустых утешений. Марго и не стала бы ждать их от меня. И я была точно уверена, что на протяжении многих лет она уже услышала все варианты «сожалею о вашей утрате». Она оглянулась на меня остекленевшими, но довольными глазами. Эта женщина уже давно выплакала все свои горести. — Автомобильная авария. Совершенно ничем не примечательный, обычный способ умереть. Недостаточно интересный для писателя ужасов. — О, смерть всегда интересна. И те, кто ее пережил, тоже. Марго что-то уловила в моих словах. Я это знала. Моя рана не была очищена, не зажила, как у нее. Так что спрятаться от того, кто сталкивался со смертью, не так-то просто. Однако Марго не стала настаивать, чтобы я пояснила свои слова. — Ты не вышла замуж повторно? Она покачала головой. — Могла бы. За эти годы у меня было много романов. Я не стала превращать себя в монахиню. Это никому не поможет. Я даже пару раз влюблялась. Было весело. Временами душераздирающе. Уверена, что еще не закончила влюбляться, потому что всегда желаю этих эмоций, но я покончила с браком. Я хотела выйти замуж только один раз, так и будет. — Дети? Марго проявила вежливость, не трогая мои раны, но я была более чем счастлива прощупать ее. Меня подгонял интерес. И да, мне действительно нравилась мысль о том, что, возможно, у меня будет такая подруга, как она. Кроме того, чесался затылок. Марго давала мне пищу для размышлений в моей истории. — Ах, да. Вопрос, который задают всем женщинам, потому что он есть в сценарии. Мы должны хотеть продолжения рода, воспитывать. Конечно, я бы прекрасно с этим справилось, если бы меня вынудили обстоятельства. В целом же у меня отсутствовало желание рожать детей. Слишком много постоянства, а я эгоистична. Вот почему любовь для меня никогда не длится долго. Я не хочу отдавать столько себя, сколько требует настоящая любовь. Я моргнула от ее слов, от такой неожиданной откровенности. — Если ты эгоистка, то мне неприятно думать, кто я тогда, — пробормотала я. Марго подняла бровь, глядя на меня. — Дорогая, мы все эгоисты, просто по-разному. Я кивнула. Мы молчали пока не выпили по два бокала вина. Я мысленно играла с сюжетными линиями, используя слова Марго, ее дух, чтобы подпитывать себя. Ноутбук скоро позовет меня, но не сейчас. Нужно выпить еще вина, посидеть в тишине и в приятной компании. И при всем при этом этого было недостаточно. Я нуждалась в большем. — Марго, у тебя случайно нет домашнего адреса Сента? Женщина широко улыбнулась, когда я задала этот вопрос. Понимающе. — А, так ты еще не закончила отрывать крылья у бабочек? — Пока нет. ГЛАВА 11 «Женщина была интересной. Правда не в его вкусе, но интересная. Он последовал за ней домой. Она оставила жалюзи открытыми. Она плакала, пока рисовала. Это было прекрасно. Он тоже плакал, когда создавал свое искусство. Горевал. Все художники эмоционально вовлечены в свою работу» Найти его дом оказалось несложно. Словно к нему вело шоссе, а не узкая, едва заметная тропинка, что ответвлялась от дороги к моему дому и уходила вглубь густого леса. Ветви деревьев с визгом скребли по машине, что по идее должно было заставить меня вздрагивать, но я отгородилась от собственной ярости, разочарования и замешательства. К тому же, моя машина уже была изрядно поцарапана после собственного бегства. Мне не нравилось чувствовать себя растерянной. Я гордилась тем, что почти всегда оказывалась самой умной в любой ситуации. Если не интеллектуально, то хотя бы эмоционально. И еще я была искусным манипулятором. Обезопасила себя от того, чтобы никто не мог мной манипулировать, использовать без моего ведома. Я позволяла многим мужчинам использовать меня, и они даже не догадывались, что, оказывается, используют их. Тут же вспомнила о Диконе. Впрочем, он не использовал меня. Ни он, ни Сент… Вот что разозлило меня настолько, что я едва не разбила машину, следуя указаниям Марго, которых мне с таким трудом удалось от нее добиться. Она пообещала вызвать полицию, если в течение часа не услышит от меня вестей. — Он не причинит мне вреда, — насмешливо сказала я с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле. Марго улыбнулась. — О, милая, я совершенно не переживаю по этому поводу. Я вызову полицию, чтобы они убедились в том, что ты не навредишь ему. Мне определенно хотелось навредить Сенту. Впиться ногтями в его лицо и провести ими по плоти и костям, чтобы он не мог смотреть в зеркало, не думая обо мне. Потому что, похоже, именно это происходило со мной в последнее время. Сент приводил меня в замешательство, и я ненавидела это. Однако ехала я к нему не за тем, чтобы подпортить ему личико. Нужно было вернуть себе контроль — во многих смыслах этого слова — потому что он что-то пробудил во мне. Сент пробудил во мне историю. Полезно, конечно, но не в том случае, если мысли будут заняты вопросом, почему он поливал мой сад, когда соберусь что-то написать. Так что нужно было навести порядок. И вместо того, чтобы ждать, когда мужчина сам заявится на мою территорию, воспользовавшись элементом неожиданности и получив тем самым преимущество, я решила нанести ему визит первой. Пожалуй, перед поездкой стоило обновить прививку от столбняка, но было слишком поздно. Для меня и моей машины. Путь до его дома занял больше времени чем рассчитывала. Его дом находился в еще большей глуши нежели мой. К нему вела дорога, которую мало кто сможет заметить. Лес вокруг был настолько дикий, что не хранил даже малейшего намека на присутствие человека. Сент поселился здесь, словно отправил себя в изгнание. Так же, как и я. Я знала часть его истории. Крохотные кусочки огромного полотна. Татуировки, то, что когда-то он был членом одной из самых известных банд в Северной Америке. Одно это уже говорило о многом. Потому что ты не мог уйти из «Нуждающихся кочевников». Только если либо умирал, либо... умирал. Лишь смерть была пропуском на выход. Либо от старости, либо в схватке с конкурирующей бандой, либо от рук своих же «братьев». Несмотря на то, что забросила ту книгу, я достаточно много узнала о подобных клубах. Они завораживали меня. Насилие. Абсолютная преданность братьев друг к другу. Наказание за предательство. Пережиток средневековья, но очень честно. Единственное что я считала крайне неприемлемым — насилие над женщинами, настолько обыденное и нормальное у них, как молоко в гребаных хлопьях. Как раз в тот момент, когда задумалась, насколько глубоко Сент погряз в той жизни, прежде чем скрыться в вашингтонском лесу, лес поредел. Немного. Настолько, что стал виден большой дом. Больше, чем мой. Намного. Не разваливающийся однокомнатный домик, где, как считала, он жил. К тому же по территории не бегали бешеные собаки, готовые изуродовать мое лицо и предоставить возможность на собственном опыте узнать, что такое бешенство. Нет. Дом был деревянный, неброский, ухоженный. Двухэтажный. Хотя с виду казалось, что лес был едва затронут, от места, где стоял грузовик Сента, к дому вела небольшая дорожка. И возле дома находились чертовы клумбы. Цветущие клумбы, такие же пышущие здоровьем, как и мои. При виде них я настолько разозлилась, что даже не заметила красоту этого места. Припарковав машину, я выпрыгнула из нее и сердито топая направилась к входной двери. Мне не пришло в голову оставить машину в отдалении и неожиданно вынырнуть из леса, чтобы застать его врасплох, как поступал он. И это хорошо, потому что дверь открылась прежде, чем я успела пройти половину пути. Сент не выглядел удивленным. Мужчина равнодушно смотрел на мое приближение без всякого раздражения на то, что я вторгалась в его пространство, которое он старался отгородить от всего мира. — Ты поливал мой сад? — задала я вопрос едким тоном вместо приветствия. — Да. Я подавила желание закричать. — Зачем? — Он умирал. Я ждала объяснений, но не получила ни одного. — И это все? Он умирал? Так не бывает, Сент. Я знаю, что ты не часто выходишь в мир, чтобы пообщаться с людьми, и поверь мне, понимаю тебя, но я также знаю, что ты не глуп. Что ты имеешь представление о такой вещи, как личное пространство и о черте, которую не следует пересекать. Сент скрестил руки на груди и судя по его лицу, он забавлялся моей вспышкой. Этого оказалось достаточно, чтобы из моих ушей пошел пресловутый пар. — Ты про ту черту, где я не должен следить за тем, чтобы ты не убила свой сад? — уточнил он. Его мягкий, незаинтересованный и в то же время забавляющийся тон привел меня в ярость настолько, что мне захотелось сделать что-нибудь бессовестно драматичное и детское, например, топнуть ногой и закричать. Но я сдержалась. Едва-едва. И то только потому, что знала, что Сент получит от этого представления удовольствие. Выпьет мои эмоции как вампир. Как сделала бы я сама, поменяйся мы местами. Он так привык быть охотником, но я — не добыча. — А что, если мне нравятся мертвые вещи? Он слегка наклонил голову, и я насладилась этим жестом. Этой искрой интереса, что вытекала из него, как кровь из раны. — Что если я хочу, чтобы меня окружали мертвые вещи и что наслаждаюсь осознанием того, что их убивает мое пренебрежение? — продолжила я. — Мне не нужно, чтобы ты спасал мои цветы. И уж точно мне не нужно, чтобы ты спасал меня.