— Трахались, — хрипловато закончил он. Я проглотила неожиданный приступ ревности к мертвой женщине, хотя уже догадывалась что между ними что-то было. Я видела ее фотографии. Эмили была сногсшибательной красоткой. Разумеется, до ужасного убийства. Что касается Сента, я не задумываясь, задала вопрос, который пришел мне в голову после раздражающего приступа ревности, конечно. — Это ты ее убил? Его поведение не изменилось. Он даже бровью не повел. В то время как большинство людей притворились хотя бы обиженными, задай им практически незнакомый человек вопрос, а не совершили ли они убийство. Сент, казалось, почти ожидал, что я спрошу. Он не спешил отвечать. Конечно, намеренно. Я знала, что мужчина пытался запугать меня, потому что делал это с того самого момента, как я впервые его увидела. Я догадалась что таков был его защитный механизм или система раннего предупреждения. — Нет. Сент больше ничего не добавил. Я пожевала губу. Конечно, этот мужчина определенно был способен на убийство, но ведь то же самое можно сказать о каждом человеке. Вполне возможно, что он уже убил кого-то, ну или ввел в кому. Кроме того, Сент не показался мне глупым. А убить свою соседку, с которой занимался грязными делами, было бы глупым поступком. — Хорошо, — сказала я наконец. У меня получилось добиться от него реакции. Сент слегка вскинул бровь. — Хорошо? Я кивнула. — Больше никаких вопросов? — Ты был влюблен в нее? Сент нахмурился. Разозлился. — Я трахал ее, — повторил он, как будто его ответ все объяснял. Впрочем, действительно объяснял. — Тогда хорошо, — сказала я, поворачиваясь. Крепкая хватка на моем запястье заставила меня остановиться. Меня настолько удивило его прикосновение, его жестокость, что я даже не подумала сопротивляться. Да и удивляться по идее не имело смысла. Неужели в какой-то момент я подумала, что этот мужчина будет со мной хоть сколько-нибудь нежен? — Ты просто веришь мне на слово? — прошипел он, притягивая меня к себе, достаточно близко, чтобы я смогла ощутить на лице его горячее дыхание. Мое тело, конечно же, отреагировало, мысли, к счастью, не разбежались. — Да, я верю тебе на слово. Его глаза потемнели. — Не следует верить человеку на слово, когда он говорит, что никого не убивал. Я закатила глаза. — Ну знаешь, — пробормотала я, — не слова убедили меня в том, что ты не убивал Эмили. Ты не любил ее. Сент молчал, как будто ему требовались пояснения. Кажется, он был не настолько умным, как я считала. Я вздохнула. — Похоже, ты вообще никак на нее не реагируешь, — продолжила я. — Ты грубый, резкий человек, способный хорошо скрывать все, что напоминает чувства, но я хорошо разбираюсь в людях. Эмили тебе нравилась. Насколько слышала, она нравилась всем. Я проглотила комом вставшую в горле еще большую ревность к мертвой женщине, которую обожал и оплакивал весь город. С отличным вкусом. И с этим мужчиной, который согревал ее постель каждую ночь. Внезапно я страстно возненавидела Эмили с прекрасными навыками декорирования интерьера и захотела найти в ней недостатки. — Полагаю, тебе с ней было хорошо, — продолжила я, закрепляя свою репутацию стервы, потому что позволила себе неуважение в отношении умершей женщины. Никакой реакции. Кажется, даже этот ворчливый и, возможно, кровожадный дикарь не собирался распространяться о сексуальных достоинствах мертвой женщины. — Было. Я вела себя грубо и отвратительно и Сент явно собрался сравняться со мной в этом. Мне стала интересна мысль каково им было вместе. Я не знала Эмили, совсем, но по моему мнению она совершенно не подходила Сенту. Ей нужен был мужчина по имени Тревор, зарабатывавший на жизнь изготовлением мебели, с простыми мечтами и добрым сердцем. Чего же Сент хотел от нее? Возможно, того же самого, чего я хотела от всех своих «Тоддов». — Ты трахал ее. — Мы это уже выяснили. — В его голосе отсутствовали ноты раздражения, хотя мне еще не приходилось видеть его даже немного раздраженным. Сент казался невозмутимым, но я знала, что в нем кипела ярость. Кипела и ждала выхода. Мне хотелось довести его до взрыва. Вытащить наружу все уродство внутри него. Конечно, он должен был испытывать какие-то эмоции из-за того, что женщину, которую он трахал, убили в его лесу. Ведь Сент был из тех мужчин, у которых на лбу написано: «Задержишь взгляд на моей женщине дольше, чем на секунду, и я убью тебя на хрен». — У тебя неприглядное прошлое, — продолжала я. — И это мы тоже выяснили. — И ты ни разу не захотел вспомнить былое, чтобы…. — Найти того, кто убил ее, и самому свести его в могилу? — Сент закончил за меня предложение ровным, почти дрязнящим тоном. — Вроде того. — Конечно хотел. Мне следовало выдать какую-нибудь язвительную или саркастичную фразу на такое очевидное клише токсичной мужественности, в виде его желания отомстить за смерть женщины. Словно Эмили являлась его собственностью, и он был обязан найти и покарать ее убийцу. Эти размышления должны были стать простым внутренним монологом, ведь я достаточно практична, но нет. Меня привлекала и радовала идея, что Сент будет жаждать насилия, желать убить человека, который что-то у него отнял. Внутри поднялось разочарование. Я совершенно не стремилась раскрыть убийство Эмили, считая, что этим должна заниматься местная полиция. Но чем больше узнавала об этой женщине, чем дольше жила в ее доме, чем сильнее запутывалась в ее истории, тем сильнее жаждала найти того, кто ее убил. Мне хотелось посмотреть ему в лицо, заглянуть в его мысли, поговорить, понять. Нездоровые желания, я знала об этом и мне было все равно. Я чувствовала с ним связь. И все же не считала себя настолько глупой, чтобы воспользоваться своим прекрасным умом и попытаться найти того, кому нравилось пытать женщин. Но и бросать свою книгу или исследования тоже не собиралась. Я продолжу трахаться с Сентом и пытаться выяснить что его связывало с Эмили. Продолжу поиски. Сент смотрел на меня, не отводя взгляда и ни капли не смущаясь своего поведения. Мужчину не напрягал разговор о его мертвой подружке по траху с нынешней подружкой по траху. Даже то, что его обвинили в ее убийстве. Мне захотелось встряхнуть его, поколебать его контроль, чтобы он взорвался. — Ты склонна к суициду? — спросил Сент, нарушив наше молчание. Им двигал интерес, а не беспокойство. Как будто я была объектом для научного исследования. Как будто ему было безразлично, каким будет ответ. Как будто я ему была безразлична. Это освежало. — Нет, — ответила я, поразмыслив. Я знала, почему Сент задал этот вопрос и удивлялась почему не спросил раньше. Он был наблюдателен и скорее всего заметил, что моя лодыжка пострадала не настолько, что смогло бы объяснить то, почему я несколько часов пролежала на холоде. Ведь я не ударилась головой и не лишилась конечностей. Временами я глубоко задумывалась о том, почему не боролась. — Я не пыталась умереть. Просто... устала. Впервые я призналась в этом. В своей слабости. — Настолько устала, что не смогла встать и дохромать до дома? И снова любопытство, а не беспокойство. Не то чтобы Сент был обязан помогать мне или предлагать поместить меня в какое-нибудь учреждение с запертыми дверями и маленькими стаканчиками с таблетками. Я пожала плечами. — Наверное, в тот момент мне так казалось. Я ждала большего. Больше вопросов, предположений, суждений. Но не дождалась. ~ ~ ~ Голова пульсировала, а место за левым глазом — хуже всего. Несмотря на то, что я зарабатывала миллионы, чертовски хорошо описывая вещи, никогда не могла объяснить причину этой боли. В череп словно вогнали раскаленный нож, затем на смену приходила тупая боль, переходящая в пульсацию. Какое-то время даже начала думать, что у меня опухоль мозга. Конечно же я прошерстила весь интернет в поисках диагноза. Что ж, у меня была подобная склонность — тратить часы, пытаясь сопоставить свои симптомы с неизлечимой болезнью. И пусть я до сих пор не умерла ни от одной из тех болезней, что сама себе приписала, это меня не разубедило. Жизнь научила, что со мной может случиться самое худшее. Я не была настолько глупой и наивной, чтобы считать иначе. К врачам не обращалась, потому что мне нравилось доводить себя до истерики, а потом забывать о том, от чего должна была умереть.