Я по привычке оглядываюсь вокруг, анализируя ситуацию. Замечаю два трупа охранников у входа. Скорее всего, она начала с них. Потом вижу мёртвую Елену сбоку. Она стала третьей. Агату я нахожу сидящей на полу, она на коленях, расслабленно облокотившись на стол плечом и головой. Я бы подумал, что она решила присесть, потому что устала, но из груди у неё торчит кинжал, который я сам ей когда-то выбрал, а вся одежда и половина лица покрыты кровью. Она до сих пор капает на пол с её губ. На её коленях лежит голова Даниила, я поворачиваю его лицо, и мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что Агата вырвала его нити жизни. Глупая маленькая Мара пришла ради того, чтобы выиграть нам войну и убить себя. Троих. Она собиралась убить Елену, Даниила и себя чужой рукой, и эта рука принадлежит королю Аракена. Я всё ещё чувствую нить между нами и не собираюсь отказываться от своих слов, когда говорил остальным, что не готов её отпустить. Аккуратно вытаскиваю кинжал из её груди, кутаю девушку в её же алую мантию. Она всё ещё тёплая, когда я поднимаю её на руки, прижимая к себе. – Ничего страшного, – глупо говорю я ей или себе. – Я видел тебя и с большими ранами. Я всё исправлю. Никто не пытается на меня нападать, когда я покидаю шатёр. Солдаты либо разбегаются в поисках своих командиров, не зная, что делать, либо замирают, смотря на Морока с мёртвой Марой на руках. Кристиан ничего не говорит, помогая усадить Агату на моего коня. Я сажусь в седло, уже привычным жестом обнимаю её сзади, но раньше она напрягалась в моих руках, а теперь голова девушки падает на грудь и мотается из стороны в сторону. Наклоняюсь вперёд, поднимаю ей голову и прижимаюсь щекой к её виску, чувствуя аромат розы, который почти полностью перекрывает металлический запах крови. Мы разворачиваемся обратно в сторону леса, перед лагерем вновь встречаемся с Тенями, которые продолжают отбиваться от солдат, оставляя для нас свободный проход. Некоторые из них ранены, кто-то потерял лошадей, но я не замечаю мёртвых среди своих людей. Они с беспокойством смотрят на Агату и отступают, уходя в лес вслед за мной и дядей. Нас никто не преследует, весь лагерь в хаосе после убийства короля и принцессы. Мы приближаемся к полосе леса, я с облегчением выдыхаю, когда навстречу вырывается наша многочисленная конница, а впереди всех Северин и Марк. Сахарок нервничает, когда земля дрожит под его копытами. Я встречаюсь взглядом с братом, успеваю заметить, как расширяются от ужаса его зелёные глаза, когда, проносясь мимо меня, он видит кровь на лице Агаты. Физически я чувствую себя намного лучше, моё тело меня слушается, а руки не дрожат, но в голове, где-то в районе затылка, беспрерывно пульсирует мысль, что я проиграл. Я передаю Агату Кристиану, приказываю ему и ещё половине Теней отправиться в Долкор, отвезти Агату домой, а сам разворачиваю коня и отправляюсь за братом, чтобы захватить этот лагерь и решить, что нам делать с Аракеном. Пришло время рассказать правду о Марах и Ариане. Рассказать, что Анна жива и может всё подтвердить. Агате понадобилось двести лет, но она завершила свою месть и выполнила обещание, данное сестре, когда та умирала. Агата оборвала род Юлия, отомстив за всю свою боль. Она завершила длительную войну. Моя семья в безопасности. Но мысль, что я проиграл, всё сильнее бьётся в голове, лёгкие сжимаются, будто в тисках, и я пытаюсь отвлечься, размашистым движением отбрасывая аракенского солдата с дороги своего коня. Устремляюсь за братом, чтобы заглушить мысли в голове. После захвата вражеского лагеря и установления перемирия я возвращаюсь в Долкор, а днями позже вместе с войском мы забираем тело Агаты обратно в столицу. С тех пор я пытаюсь поднять её, вновь оживить, вложить в неё свои силы или хоть что-нибудь внушить. Но ничего не срабатывает, неделю за неделей я трачу в попытках, чувствуя, что моя сила вновь растёт, возвращаясь к своей норме, но мне не удаётся поделиться с Агатой даже крупицей. Следующие два месяца превращаются в самый настоящий ад, полный дел и решения политических проблем. Северин и наши советники по уши в делах из-за возвращения войск и разбирательства с Аракеном. После долгих споров мы решаем оставить им суверенитет и права свободной страны. Временно там будет править Сенат, пока они сами не выберут новую правящую семью. Мы требуем от них не только моментального составления мирного договора, но также ставим ограничение на количество солдат в их армии. Заставляем подписать множество бумаг, что ограничивает их власть, и предупреждаем, если Серат почувствует хоть малейшую угрозу с их стороны, то Аракен исчезнет с лица земли, а его территории станут принадлежать нам. На встрече с Сенатом Аракена разгораются жаркие споры о правдоподобности наших слов касательно невиновности Ариана, и тогда Анна, носящая траур по своей сестре, взрывается проклятьями и за нити жизни вздёргивает самого активно возражающего аракенца, словно марионетку. Демонстрирует всем, кто она есть. Её сжатый кулак с золотыми нитями трясётся, когда она пытается не дать выход злым слезам и проглотить пренебрежительные слова в сторону Мар, которыми глупец разбрасывался, не зная, что стоит вовремя закрыть рот. Северину удаётся успокоить свою королеву, прежде чем она решает оборвать жизни всего Сената Аракена, зато на наших врагов эта демонстрация действует, как ледяная вода в лицо. Отрезвляет. После они быстро соглашаются на наши условия. Северин открывает правду о своей жене, Анна рассказывает свою историю и историю всех Мар народу, и не только сератианцам, но также она отправляется вместе со мной в Аракен, чтобы распространить правду и там. Люди верят охотнее, видя её вживую. Я сам впервые вижу жену своего брата в алом плаще Мары, пока та выступает на главных площадях самых крупных городов. Мы путешествуем с ней месяц, чтобы убедиться, что обе страны узнают все подробности затянувшейся мести и почему у Елены и Даниила получился столь печальный конец. Хоть мне и хотелось придушить бывшего короля Аракена, но даже я понимаю, насколько Даниилу не повезло, что на его долю выпала плата за грехи его предка. Поэтому Анна помогает смягчить разочарование аракенцев в своих правителях, а в книгах о Данииле оставляют больше хороших воспоминаний, ведь не его вина, что он родился в семье Рахмановых. Но ему стоило поддержать Николая и прийти к миру, тогда всё могло бы закончиться по-другому. Один этот месяц – единственный период времени, на протяжении которого я оставляю Агату в Ашоре одну под присмотром Кристиана. А потом возвращаюсь к попыткам её поднять. Но вновь проходит неделя за неделей, а я терплю поражение. Медленно начинаю впадать в отчаяние, имея лишь тонкую нить между нами, последнее, что, возможно, удерживает её тело от разложения. И несмотря на участившиеся уговоры остальных, я не хочу лишаться этой последней, хоть и бесполезной связи. Спустя месяцы, когда снег сходит, а деревья покрываются свежей зеленью, Анна впервые приходит ко мне с просьбой: – Ты должен перестать. Отпусти мою сестру. С такими разговорами ко мне часто приходят все остальные, но уходят ни с чем. Раньше она, как и я, огрызалась на каждое упоминание о том, что мы должны похоронить Агату, но, похоже, Анна всё-таки нашла в себе силы принять моё поражение. А я нет. – Каждый из нас смирился, но не ты, – тихо напоминает она мне. Анна официально представлена народу Серата, через месяц состоится их с Северином свадьба для всех. Теперь она настоящая королева. Девушка переступает через очередной сломанный стул, стараясь не задеть многочисленные щепки, присаживается рядом со мной на мягкий ковёр у подножия кровати, опирается спиной о деревянный каркас. Она с некоторым беспокойством косится на ещё один сломанный стул в другом углу, разбросанные по столу и полу книги. Я искал что-то новое про Мар, что мне может помочь, но не нашёл ничего полезного. Раньше слуги приходили часто, почти моментально убирали мой бардак, но Северин приказал им оставить меня в покое. Потому что, сколько бы новых стульев они мне ни приносили, я всё равно хватался за спинку новой мебели и разбивал об пол, когда очередная череда моих попыток хоть как-то оживить Агату проваливалась. – Когда мы её похороним, сестра сможет перейти в новую жизнь, а ты постепенно сможешь смириться, – продолжает девушка, когда я лениво поворачиваю голову в её сторону. – Не хочу, – хрипло отзываюсь я. – Что если из-за тебя она страдает где-то там? Ты не пускаешь её к нашей богине, а значит, она не может начать новую жизнь. Не смей отбирать это право у моей сестры! – взрывается Анна. – Она заслужила новую счастливую жизнь! – Счастливую жизнь без нас? – Без нас, – нехотя кивает девушка. Я сжимаю зубы, она знает, что надавить на моё чувство вины легче всего. – Я… не могу, – меняю я свой ответ. – Почему? – Она умерла, думая, что я её ненавижу. Это последнее, что я ей сказал. – Александр, она знает, что ты… – Нет. Она хмурится, и я смягчаюсь, но мой ответ остаётся отрицательным. – Ты не можешь держать её вечно, – уже жалобно добавляет Анна. – Я знаю. Молодая королева ждёт, что я что-то добавлю. Разочарованно выдыхает, поправляя юбку парчового платья в чёрно-золотых узорах. – Ты совсем разгромил комнату моей сестры, – цокает она языком, оглядывая погром в помещении. – Ей бы это не понравилось. Только взгляни на ту стену, как ты повредил обои. А я специально выбрала для неё эту комнату, потому что… – …зелёный – её любимый цвет, – киваю я, с улыбкой заканчивая фразу. – Я помню. Ты повторяла столько раз, что я, даже если захочу, не смогу забыть. Я с первой встречи знал, почему Агата часто задерживала свой взгляд на моих глазах. – Хотя бы прочитай наконец её письмо. Может, это тебе поможет, – напоследок тихо просит девушка. Анна протягивает мне всё тот же сложенный листок бумаги с моим именем. Кто-то попытался его распрямить, после того как я его смял, но намного лучше не стало. Я нехотя беру бумагу указательным и средним пальцами, молодая королева поднимается на ноги, как и всегда, целует Агату в лоб и уходит, вновь оставив меня в комнате своей сестры, куда я её вернул. Какое-то время я верчу в руках бумагу, не понимая, почему не могу открыть. Я видел письма остальных. Там она объяснила свой поступок, сказала, как любит каждого, у Марка в письме она даже пошутила несколько раз. Когда же я открываю своё, то отмечаю, что оно удивительно короткое, мне она оставила лишь три строчки, и меня это уже злит, хотя я даже не начал читать. Я опускаю голову, давлю в себе желание бросить бумагу в огонь, желая остаться в неведении. Но я не могу больше отрицать, что, возможно, не будет момента, когда Агата сама встанет и скажет мне, что написала. Значит, эти немногочисленные слова – последнее, что осталось у меня от неё. «Даже если ты возненавидишь меня, я всё равно продолжу тебя любить. И я буду молиться, чтобы моя вторая смерть, как и…» После первой же строчки из горла вырывается злой вопль, я стремительно рву бумагу на мелкие куски, не желая вновь видеть эти слова. Не желая читать о её обещаниях, извинениях или чувствах, когда она посмела бросить меня одного. Посмела оставить, после того как я позволил себе её любить. Позволил себе мысли о чём-то помимо цели, о которой мне постоянно напоминал отец. Мысли о том, что я могу взять хоть немного счастья себе. К моему удивлению, из горла за воплем вырывается сдавленный вздох, я впервые плачу после её ухода, позволяя этому чувству надломить что-то во мне. Глава 23 Морок – Ты действительно готов? – спрашивает меня Кристиан, сидя на кровати рядом с Агатой. Прошло полгода, уже лето, а я так и не продвинулся даже на миллиметр, чтобы оживить её или найти подходящего Морока. Я начинаю думать, что они все умерли или, может, ушли за горную гряду на востоке. Хотя искать Морока – это как искать иголку в стоге сена: продавец тканей или пекарь в центре города прямо у меня под носом может им быть, а может, в Серате, помимо меня и Кристиана, нет ни одного.