Его прикосновения по-прежнему приятны, но я на них не откликаюсь. Включила режим «заморозка». Не оттаю, пока не выясню, женат он или нет. Вот только как это сделать – ума не приложу. Спросить прямо я не смогу. ­– Макс, захвати мне «Кровавую Мэри», плиз! ­–­­ визжит Лерка, налетая на меня сзади. – Мы с Веткой будем ждать тебя здесь. – А тебе не хватит? Пиво пила, вино пила, теперь водку, – хмыкает Максим. Нечаева ему не нравится, и он не скрывает этого, но ей фиолетово. – Так все правильно, я повышаю градус, – хохочет она и толкает меня к забронированному для нас топчану. Как только Макс отходит, я придвигаюсь к ней вплотную. У меня голова взрывается от подозрений, хочется поделиться. – Как думаешь, Доронин может быть женат? – спрашиваю сразу по сути. – Чего? – выкатывает глаза подруга. – Мне вдруг показалось. Он довольно скрытный и не форсирует со мной, – поясняю. – Ну нет, на женатика он не похож, – мотает головой Лерка, но задумывается. – А ты его гуглила? Гуглить людей я не привыкла, а идея хорошая. Достаю телефон, вбиваю имя и получаю десятки страниц с ссылками на самые разные сайты. Максимов Дорониных много, оказывается. Один из них известный скульптор, другой в правительстве работает… Поняв свою ошибку, переписываю имя Макса на английском и добавляю Australia. В результате выходит почти пятьдесят ссылок, что тоже немало, но все они о нужном мне человеке. В основном, это обзорные статьи, связанные с рынком криптовалют. Лексика в них непонятная, Макс упоминается в числе других игроков рынка. По пятой ссылке я перехожу на его интервью одному крупному бизнес-изданию. – За криптой будущее. Кто этого еще не понял, тот уже проиграл. Так считает молодой австралийский майнер Макс Доронин, – вслух читаю текст, выданный онлайн-переводчиком. – В прошлом году он задекларировал почти миллион долларов от реализации крипто монет… – Чего? – тормозит меня Лера. – Миллион долларов? Макс? А какого черта он живет в старой стремной хате? Может это не о нем? – Точно о нем. Тут есть фотография, – показываю экран. Макс на фото чертовки хорош: загорелое лицо с открытой улыбкой, ярко-синие глаза, белая рубашка… – Офигеть! Он реально миллионер... Лерка аж слюной захлебывается, а я продолжаю бегло просматривать ссылки. В австралийском интернете о Доронине много информации, но вся она связана с его необычным бизнесом. О личной жизни я ничего не нахожу. – ...Была бы жена – о ней бы написали, – делает Нечаява вполне логичный вывод. – Он мог жениться недавно, – предполагаю я. – И сразу мотанул в Крым развлекаться? А жену оставил дома, на хозяйстве? Ой, Вет, не морочь голову! Ерунду ты надумала. Говорю тебе: не женат он. У меня нюх на женатиков. – А если все-таки? – Не хочешь мутить с ним? Давай я вместо тебя. Не пропадать же такому добру! – хихикает Лера, толкая меня плечом. – Дура ты, Нечаева! – толкаюсь в ответ. – У тебя же с Костиком любовь-морковь и секс до утра. – Баринов товарищ ненадежный и блядовитый. К тому же миллиона у него нет. Твой Доронин – перспективнее. И вообще... Он ничего. – Лера, не вздумай! Не смей к нему подкатывать! – цежу, как угрозу. – Испугалась? И правильно! Молодые миллионеры не каждый день встречаются. Не щелкай клювом, подруга! Тащи его в койку и сразу беременей. Таких иначе не удержать… Она вроде шутит, но глаза задумчивые. Нечаеву сложно назвать умной, но определенная житейская мудрость у нее имеется, равно как и ушлость, о которой упоминал Костя. Отчасти Лера права. Макс Доронин живет по своим правилам. Он сконцентрирован на карьере и прямо говорит, что не заинтересован в отношениях, но он ответственный и у него гипертрофированное чувство долга. Он не бросил сестру после смерти мамы, собственного ребенка тем более не оставит. Но удерживать парня таким способом – это омерзительно. – Я никогда не стану цепляться за мужика, – категорично мотаю головой. – Если нет взаимности, какой смысл? – Обеспеченная жизнь – вот смысл. Родить богатенькому дяде бэбика –гарантировать себе статус. – Детей надо рожать по большой любви, а не по расчету! –возражаю резко. Лера бесит. Нельзя же быть настолько беспринципной! – Ну-ну, и замуж идти исключительно по большой и чистой, – снисходительно улыбается Нечаева, словно я сказала ерунду. – Замуж – только по любви, по самой настоящей. От которой крылья за спиной и бабочки в животе, о которой на весь мир кричать хочется! Иначе на фига все это надо? Нечаева цокает языком и продолжает кривиться. Спорить с ней бесполезно, стать такой же – противно. Костя дал мне плохой совет. Я не буду учиться у Леры ушлости, это точно не для меня. – О чем ты тут вещаешь так эмоционально? Макс неслышно подходит сзади, протягивает Лере ее коктейль, а мне мою колу с лимоном. От неожиданности я вздрагиваю и тушуюсь: – Да так, не важно… Надеюсь, он не слышал моих излишне пламенных и максималистских речей. Когда речь заходит о любви, меня часто заносит в сторону идеализма. Макс кладет руки на мои плечи, наклоняется и заглядывает в глаза: – Потанцуешь со мной? Его глубокий и проникновенный взгляд переключает фокус, как по щелчку. Я забываю о Лере с ее потребительскими суждениями и думаю о том, что будет дальше с нами. Мы собирались поужинать и потанцевать, следующим пунктом шел секс. Пока мы были наедине такой план казался идеальным и я была полна решимости, но теперь все изменилось. Макс подает руку. Сердце проваливается, но я встаю и протягиваю свою. Мы идем не на танцпол, а к морю. Уходим в сторону и остаемся наедине. Музыка слышна отдаленно, ветер сносит ее в другую сторону, шелест волн приглушает. Мы стоим у самой кромки, босиком на прохладном песке. Не танцуем, просто обнимаемся. В глубоком темном небе мерцают звезды, их бесконечное количество. Самые яркие из них падают и сгорают, исчезают в черноте. Августовский звездопад над морем – впечатляющее зрелище, но у меня не получается им насладиться. Макс смотрит на меня с нежностью, гладит по спине, а я борюсь со стремительно нарастающей тревогой. Только что я поняла, насколько для меня важна и даже обязательна любовь. Та самая, от которой сносит башню и которая чужда Максиму Доронину. Этот парень в любом случае не даст мне того, в чем я нуждаюсь. Он не ответит на мои чувства взаимностью и предупредил об этом. Костик прав: Макс просто разобьет мне сердце и уедет в свою Австралию. Чем ближе подбирается ночь, тем отчетливей я это понимаю и тем сильнее хочется сбежать. Пока еще не поздно. Глава 18 Обожаю рассматривать свадебные фотографии. Лица на них счастливые, взгляды преисполнены любовью и верой в прекрасное завтра. Даже если жених без пиджака, а невеста в обычном платье и с садовыми ромашками, как на первой семейной фотке моих родителей. У них не было свадьбы, только роспись в тайне ото всех. Маме на тот момент было, как мне сейчас – восемнадцать, родители не одобряли ее выбор. Они приняли отца уже после моего рождения. Долистав родительский фотоальбом, прикрываю глаза и сглатываю слезы. Папы нет почти четыре года, а я никак не могу в это поверить. Он такой живой на этих фотках, такой красивый… Мама смотрит на него с восхищением, он на нее – с безграничной нежностью. Как же я понимаю их теперь, когда сама влюблена, как понимаю… Любовь – самое удивительное и загадочное чувство из всех существующих. Только оно способно приносить одновременно радость и боль. Влюбленность в Макса в считанные дни преобразила мою жизнь, наполнив ее красками и смыслом, она же стала источником тревоги и грусти. Я успела побывать на седьмом небе от счастья и почувствовать себя глубоко несчастной. В тот вечер я всерьез запаниковала и все-таки сбежала. Придумала, что мама неожиданно вернулась и устроила мне телефонные разборки, а ей нельзя нервничать. Соврала. Макс хотел уехать со мной, но все его отговаривали. Он заплатил за мое такси баснословную сумму. Прощаясь, мы долго целовались. Сердце умоляло наплевать на все принципы и остаться, но разум настойчиво советовал драпать. До самого дома я терзалась сомнениями, что поступила правильно, лишь к утру успокоилась. Достала блокнот и начала прописывать концепцию будущего блога. Следующим вечером Максим позвонил и предложил встретиться, погулять или поужинать. Я вежливо отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Уже решила, что буду от него морозиться. Он не стал настаивать и уговаривать. Вчера сообщением спросил, как дела. Я ответила, что все хорошо, только много дел и совсем нет времени. Больше он не тревожил. Сложив родительский альбом в коробку, заклеиваю ее скотчем и подписываю маркером. Третий день я пакую вещи по системе с нумерацией и подробной описью. Мама со Славой начали переезд в новый дом. В первой половине дня я помогаю им, после обеда хожу в поликлинику на физиотерапию. Я правда занята и стараюсь не думать о Максе, но память то и дело возвращает меня в те сумасшедшие сутки, которые мы провели вместе. Лучше бы мне все забыть, но разве возможно? Я так сильно влюбилась. И поговорить об этом не с кем. Лерка умотала на дачу, на мои звонки и сообщения не отвечает. – Вета, мы уезжаем, – оповещает мама из коридора. – Больше коробок не возьмем, машина полная. – Тут всего три штуки осталось, – отзываюсь через дверь. – В следующий раз. Вернемся завтра. Пока! – Счастливо, мам! Высовываюсь, чтобы махнуть на прощанье, но дверь за ней уже закрывается. Они со Славой повезли очередную партию вещей. Отделка дома практически завершена, им не терпится начать обживаться. Коттедж находится за городом, в тихом живописном месте рядом с лесом, маме в ее положении будет хорошо там. Оставшись одна, я открываю настежь окно и включаю музыку. Сегодня я снова танцевала во сне. Движения были сложными, интересными. Хочу повторить их на камеру, пока не забыла. У меня уже несколько подобных видео. Это только наброски, из которых позже я собираюсь поставить полноценный танец в студии Ники и Влада. Установив телефон на подставку, встаю перед зеркалом, запрокидываю голову и раскидываю руки по сторонам. У меня есть пять минут, потом нужно бежать в душ и собираться. Через час я должна быть в приюте. Танец не идет. Я никак не могу сконцентрироваться, сбиваюсь с ритма. Мысли совсем о другом. Вчера от имени Макса на счет приюта поступила приличная сумма. Владелица еще утром написала, что нужно позвонить ему и поблагодарить, а я никак не решусь. От одной мысли, что услышу его голос, в жар бросает.