– Ну, раз сказал – значит, так и есть, – буркает Костя, откидываясь на высокую спинку. – Скажи мне правду, – прошу шепотом и смотрю умоляюще. – А ты не веришь Максу? – удивляется, красноречиво вскинув брови. – Ты же ему в рот заглядываешь, дышишь при нем через раз. И не доверяешь? Как так, Лиза? Ай-яй-яй… – Постебать меня вздумал? Не нужно, Кость, мне и без этого хреново. Я же люблю его, – признаюсь и рот рукой зажимаю. Глупышка продолжает делать глупости. Зачем я откровенничаю с его другом? Куда меня несет? К чему вообще говорить о чувствах, у которых нет будущего? Отложив телефон, Костя на меня косится: – Любовь частенько бывает жестокой. Ты разве не знала? – Но это так неправильно и так несправедливо! Он врал мне, получается, – прикрыв глаза, качаю головой. – Велком во взрослую жизнь, Лиза, – приветственно разводит руками Баринов. – Если вдруг найдешь тут справедливость, правду и чистые чувства – сбрось мне явки и пароли, лады? По моим щекам стекают слезы, я их стираю тыльной стороной ладони. – Я с парнем из-за него рассталась, маме беременной вру, а он… Разве можно быть нечестным с тем, кто тебе доверился? – Можно. В некоторых случаях лучше соврать. Правда иногда ранит сильнее лжи. Вот ты ее узнала и плачешь. Костя смотрит на меня с сочувствием, протягивает руку и касается плеча, а я его одергиваю. – Ты ее знаешь? Карину эту? – всхлипываю. Он кивает. – Дашь мне ее контакты? ­– Прости, Лиза, но я не буду в это лезть. Можешь спросить у Машки, она подписана на нее в соцсетях. Или через гугл поищи. Карина Фароян. Она бью-блогер и у нее дофига подписчиков, какие-то миллионы. Косметику рекламирует, из салонов не вылезает… Его слова повергают меня в шок. Макс женат не на бедняжке, у которой возникли проблемы с визой. Его жена – инфлюенсер и, судя по всему, красавица. А кто я? Всеми забытая бывшая чемпионка, вызывающая жалость хромоножка. В моем блоге чуть более сотни фалловеров, я никому не интересна. Ненужность – это мой триггер, пусковая кнопка для панической атаки, которая почему-то не срабатывает. Я не паникую и не плачу больше. Смотрю сквозь Костика стеклянными глазами и с силой сжимаю кулаки. Разочарование, неприязнь и злость – вот что я чувствую. Макс оказался не героем, а трусом и лжецом, Костя – ценичным козлом, а ванильная Маша – двуличной. Набиваясь в подружки, сладко пела о моих талантах и молчала, что брат женат. Милая сучка. Невольно вспоминаю Нечаеву. Она далеко не идеальная подруга, но сейчас мне ее не хватает. – Я все поняла, Костя. Извини, что побеспокоила. Процедив это сквозь зубы, резко встаю и делаю шаг в сторону входной двери. – Куда это ты собралась? Баринов хватает меня за руку и дергает обратно. Плюхнувшись рядом, я отодвигаюсь и смотрю на него исподлобья. – Какое твое дело? Ты сделал все, что мог: поддержал, успокоил, приободрил… Браво, Костя! На фоне женатого друга ты просто молодец. Девушку тебе желаю найти такую же честную и искреннюю, – язвлю с улыбочкой. Снова поднимаюсь. Он тоже подрывается и преграждает собой проход. – Не глупи, Лиза. Я вижу, что ты не в себе. Давай-ка остынь и поговорим нормально. Нас разделяет меньше полуметра, я слышу запах алкоголя. Странно, что Костя пил, он же был за рулем. – Не хочу я больше разговаривать, домой хочу. Можешь отвести меня на автовокзал? – Я выпил, Лиза, – признается. – Машина в городе осталась, мы с Машей на такси вернулись. – Тогда дай номер такси, – скорее требую, чем прошу. – Не нужно, Лиз. Завтра все вместе поедем. – Я сама решу, когда ехать, мне никто не указ. Дай пройти! – толкаю его в грудь. Я не истеричка, не собираюсь бежать из этого дома, сломя голову в ночь. Хочу выйти на улицу, как и планировала, чтобы остыть и подумать. Уеду после разговора с Максом. – Никуда ты не пойдешь, – говорит Костя, расставляя руки по сторонам. – Не дури, я тебя не пущу, – улыбается миролюбиво, бесит этой улыбкой. – Иди ты на хрен, Костя! Отвали! – срываюсь на крик и пихаю, что есть силы, а он стоит, как вкопанный. Бороться с высоким и крепким парнем – очередная глупость, которую я совершаю. Толкаюсь и луплю Баринова по груди и плечам, шипя что-то вроде: «Пусти, придурок!». Он терпит, дает мне выпустить пар, но, когда я нечаянно попадаю по шее, рычит и блокирует, зажав в стальных объятиях. Пошатнувшись, мы заваливаемся на диван. Я взвизгиваю – он тут же отпускает, но подняться мы не успеваем. – Ты охуел, Костян?! Голос звучит оглушающе громко, сотрясает воздух. Отскочив в сторону, я обхватываю себя за плечи. Костя поднимает руки и поднимается сам: – Спокойно, Макс! Она хотела… Договорить он не успевает. Максим замахивается и в следующую секунду я слышу холодящий душу звук, похожий на хруст. Костя заваливается назад, но тут же подскакивает и встает в стойку. Он не слабее и не медленнее друга, просто не ожидал. Ответит – драка будет серьезная. Парни сверлят взглядами друг друга, дышат громко и вразнобой. Агрессии в воздухе столько, что он звенит. От мысли, что это происходит из-за меня, кровь в венах стынет. Нужно что-то сделать! Объяснять долго, встать между ними страшно. Я не придумываю ничего лучше, чем закричать: – Ненавижу! У этого емкого слова нет адресата, это мое отношение к ситуации. Макс принимает на свой счет и переводит взгляд на меня. Костя вздыхает и мотает головой. На лестнице появляется сонная Маша с наивным вопросом: «А что здесь происходит?». Градус общего напряжения снижается, но я натянута до предела и больше ни секунды не хочу оставаться в этой компании и этом чертовом доме. Перепрыгнув через спинку, подворачиваю больную ногу и несусь к входной двери, забив на боль. Макс догоняет меня на пороге. Почувствовав его пальцы на локте, я вздрагиваю, как от удара током. – Постой, пожалуйста! Я не обижу, – обещает в спину. Развернувшись, стискиваю зубы и сжимаю кулаки. Вот бы я могла вмазать ему, как он Костику. Как у мужиков все просто решается: двинул раз и все этим сказал. – Чего тебе? – в глаза смотрю, хоть это и непросто. – Как это понимать? Ты говоришь, что хочешь подышать воздухом и бежишь с другим зажиматься, на том же диване. Его глаза ­холодные, как лед, лицо и шея перенапряжены. Он в гневе, но я его не боюсь. – Дурак, – качаю головой. Разворачиваюсь и дальше иду, к калитке. Куда я босиком – сама не знаю. И нога ноет. Я ее берегу, лишний раз не опираюсь в танце, а тут прыгнула, не подумав, и вот результат. – Может и дурак. Ты объясни! Следом идет, индюк упертый. Знаю, что не отстанет. Торможу посередине двора и кратко пересказываю, как дело было. Умещаю все в три предложения, там и рассказывать нечего. Выслушав, Доронин кивает. Не усмехается, не фыркает, вопросов каверзных не задает. Смотрит на меня с тоской. – Что-то еще? – сглатываю нервно. – Куда ты идешь? – Куда глаза глядят, лишь бы подальше. – От меня? – В первую очередь. – Не веришь? – вздыхает. Я уверенно мотаю головой. – Могу доказать. У нас контракт подписан, там все четко. Идем в дом, дам почитать. Я подвисаю. Это неожиданно, что Макс так борется за меня. Лучшего друга ударил из ревности, а я знаю, как он дорожит этой дружбой. Теперь вот предлагает посмотреть документы. Зачем он это делает? Вроде как получил, что хотел. – Мне неинтересно, – привираю, конечно же. – Оставаться в этом доме я не собираюсь, встречаться с тобой тоже. Я не буду спать с женатым, не на помойке себя нашла! – вздергиваю подбородок. – Вот ты и ответила на свой вопрос, почему я тебе не сказал. – Прям нужно было меня трахнуть, да? – Да, и не только трахнуть. Мне больше нужно, Лиза. Ты нужна… Голос у Макса проседает. Он подается вперед, тянется рукой, но дотронуться не решается. Чертит взглядом короткие линии на моем лице и дышит рывками, а я совсем не дышу. Это был запрещенный прием.