Сам я, пока миномётчик за спиной работал, лёг на «спине» меха, поставив крупнокалиберную снайперскую винтовку на сошки, и устроил отстрел пехотинцев, что атаковали пограничников. Вскоре два взвода пехоты были помножены на ноль, погранцы тоже не дремали и активно стреляли по ним. Мех показывал, где остались живые противники, и я отправлял туда пулю — мне высокая трава на лугу не мешала. Потом работал по тем пехотинцам, что у переправы устроились, пока уцелевшие за обратный скат берега не ушли. По другому берегу пострелял, но там с пяток офицеров мои пули разорвали на части, и на этом прекратил стрельбу. Тем более уходить пора. Большую часть артиллерийских и миномётных батарей я накрыл, все они стреляли по целям в тылу у нас, так что мех легко их засёк и по их позициям нанес удары фугасами из плазмы. Вражеские миномётчики по ближним тылам работали, например, шесть батальонных миномётов по пограничникам били, которых я прикрывал, поэтому сразу загасил эти орудия. Тут снова зазвучали авиационные моторы, восемнадцать бомбардировщиков «Юнкерс». Всё же решили рискнуть тут пересечь границу. Сбил спаркой меха. Да ещё одну группу, в одиннадцать штурмовиков, сбил, когда те возвращались к своим, с тыла подлетали ко мне. Уже пустые, сбросили на кого-то свой груз. Вот по ним я работал из своей снайперской винтовки. Хотел проверить, смогу ли их на двух километрах загасить. Девять сбил, остатки спаркой добил. Вот так и выяснил: могу. Отлетев, стал ожидать, пока зарядятся обоймы. Думаю, визуально, откуда взлетают светящиеся ленты выстрелов, немцы с того берега засекли, и скоро эту опушку постараются накрыть если не авиацией, то артиллерий точно. И действительно вскоре заработали четыре миномётных батареи батальонных орудий, видимо больше не было, или далеко, а также три артиллерийские и одна гаубичная батареи, что ранее молчали. После заправки я снова вышел к опушке, но уже на километр в сторону, и мой миномётчик открыл огонь по выявленным целям. Сперва миномёты и батареи загасил, а дальше бил по пехоте. Моя задача — именно личный состав. На данный момент уничтожено почти десять тысяч немецких солдат и офицеров, техника — это скорее попутно, что рядом было. Плазма, что взрывалась в десяти метрах от поверхности и накрывала одним снарядом те самые пятьдесят квадратных метров расплавленными каплями, отчего там возникало облако огня, она не разбирала, что жечь, всем подряд доставалось. Вот и сейчас мой миномётчик зачастил. Кстати, кто-то удивится, а как тот работает? Да и пушки меха, — ведь пороховых зарядов нет, чтобы их выталкивать. Да так же, как и моя снайперская винтовка: магнитное поле выталкивало заряды. И в этот раз я добил передовую пехотную дивизию и танковый полк. Да и понтонное подразделение со всем имуществом сжёг. На том берегу сплошная стена огня стояла. Было видно, как объятый огнём танк на полном ходу ухнул в реку, подняв волну и брызги, и скрылся с башней. На погранцов всё это произвело огромное впечатление. А я отвёл мех на новую перезарядку. Ведь на подходе вторая дивизия. Точнее, несмотря на то что она встала, её передовой полк находился на дальности работы меха, и я планировал его тоже достать. Так что спешно начал зарядку обойм. Этот полк пытались спешно отвести в тыл, но поздно — полк перестал существовать. Снова опустошив все обоймы, я полетел к Бресту, пока они заряжались по новой. В одном месте подойдя к берегу, где ни наших, ни немцев не было, ушёл в Буг и дальше двигался под водой. Надо как-то замаскировать выстрелы миномётчика. Днём ещё ничего, эти белесые следы ещё рассмотреть нужно, только опытный взгляд может, а ночью их легко увидеть. Это как в фильме про джедаев, где их корабли лазерами стреляли. Смотрится красиво, но демаскирует. Даже под водой у Брестской крепости было жарко, пару случайных мин и один снаряд словил, тряхнуло, один снаряд фугасный оказался. Хорошо, под водой гидроудар слабее, чем на суше разрыв фугаса. Да и сложно повредить мех таким слабым снарядом. А миномётчик мой в десантном отсеке находился. Он-то как раз с водой плохо ладит, только если на дождь рассчитана конструкция, но не на нахождение под водой. Сканеру же вода не мешала. Я провел разведку и стал готовиться. Снял бронекостюм, надел обычный десантный, проверил свежесть аптечки на поясе, заряд батарей, натянул форму капитана РККА с эмблемами артиллериста — исходно она была сапёрская, но я сменил на артиллерийские. Благо у сапёров они тоже чёрные, как и у танкистов. Документы в порядке, эта стрелковая дивизия, в которой якобы числится капитан, не так далеко стоит от Бреста, так что будем работать. Конечно, не хотелось покидать защищённое бронированное нутро меха, но нужно. Причина банальна: сканер видит скопления людей, но принадлежность показать не может, так что, чтобы уничтожить просочившихся в крепость немцев, мне нужно быть в самой крепости, чтобы мне указали, куда и по кому стрелять. Потому за спину сидор с радиостанцией трофейной, ремень автомата на плечо, и готов покинуть борт меха. Однако сначала проредим артиллерийские и гаубичные батареи с той стороны Буга, что так интенсивно бьют по крепости. Не по всей, а там, где наши засели, слишком уж уверенно наводчики у немцев работают, вот и снизим накал обстрела. Убравшись подальше, я выбрался из воды, — тут хорошее место было. Достал миномётчик и стал работать по выявленным целям. Все четыре обоймы использовал, но на две трети уничтожил артиллерию противника, даже одной здоровенной дуре на железнодорожной платформе досталось. Это, видимо, одна из тех мортир, коими должны были обстрелять крепость. Я снова убрал миномётчик в отсек, и, пока перезаряжались обоймы, мех под водой доставил меня к стенам крепости. Земля, потрескивая, остывала. Потёки камня ещё краснели, со всех сторон накатывала вонь горелого — земли, камней, мяса. Даже воды. Плазма не выбирает, что жечь. Хрустя обгоревшей землёй, я подбежал к стенам одной из казарм. Запоздало ударил выстрел с той стороны Буга, и рядом свистнула пуля. Я даже удивился. Кто это уцелел? Я там и тут, по обоим берегам методично расчистил путь к крепости, с нашей стороны сгорел заживо почти батальон немецкой пехоты, а с той — около двух. Нырнув в проём, точнее в пролом стены, я оказался в одной из казарм крепости. Вот и всё. А мех пока уходил под водой, чтобы занять новую позицию и дать миномётчику работать. Я прижался к стене — тут особо казарма не пострадала, только удушающий дым держался. В этой казарме были немцы, они как раз и просачивались через тот пролом, специально выбитый артиллеристами для этого, и скапливались внутри. Батальон я уничтожил, но около двух взводов разбежались по этой казарме. Среди трофеев диверсантов ручных гранат было не так много, но всё же набрать за две ночи с два десятка разных систем я смог, все они при мне были, часть в карманах галифе, другая часть на ремне развешана. Пользуясь более высокой скоростью, я закидывал помещения гранатами и расстреливал выживших из ППД. Те тоже кидали мне гранаты в ответ, я их успевал кинуть обратно. Одну ногой даже отфутболил в полёте прежнему хозяину. Тот не обрадовался. Умер от огорчения, нашпигованный осколками. Зачистив казарму, я спустился к пролому в подвал и крикнул: — Эй, есть кто там живой?! — Кто это? — Свои, артиллерийская разведка. Капитан Ершов. Поднимайтесь, немцев мы уничтожили. Соберите оружие и боеприпасы. Ждать не стал и направился к окнам, что были обращены внутрь крепости. Нужно прикинуть следующий рывок. Идти приходилось осторожно, трупов много, видимо снаряд тут рванул, все, кто в казарме был, погибли. Приметив унтера с МП, присел рядом с ним и быстро снял все нужное. Патроны к ППД у меня закончились, поэтому убрал его за спину, где вещмешок с рацией висел, и вооружился трофеями, повесив на ремень подсумки с магазинами и три гранаты с длинными ручками. Из подвала уже показалось трое бойцов, грязные, в синяках и ссадинах, у одного гимнастёрки не было, в майке щеголял. Каска одна на троих, но винтовки Мосина у всех троих были. Увидев меня, двое подошли, пока один немцев ворочал, ранцы снимал, оружие собирал, — их в этом помещении семеро лежало. Из пролома ещё шестеро показались, двое встали у окон на страже, другие скрылись в соседних помещениях. Пыль от боя ещё не улеглась, поэтому, когда первый боец начал докладывать, то закашлялся. Судя по петлицам, он сержантом был, эмблемы автобронетанковые. — Держи, сержант, — протянул я ему немецкую фляжку. Сделав несколько глотков, тот отдал её напарнику, что добил фляжку, а сержант доложился о ситуации. Он был из автороты, а вообще в этой казарме несколько подразделений располагалось, но к одиннадцати часам дня, когда я появился, из командиров в живых остался только он. Раненых внизу с три десятка, а активных штыков всего восемнадцать. После доклада, глядя на меня с надеждой слезящимися от грязи, пыли и дыма глазами, спросил о дальнейших приказах. — Значит, так, сержант, остаться с вами я не могу. У меня приказ наводить артиллерию на те здания, где укрылись немцы, и уничтожать их. Я и так всех парней своих потерял, радиста убило. Нужно перебраться в другое здание, пообщаться с защитниками, узнать, где немцы расположились, орудия навести. В этой казарме, сержант, оставляю тебя старшим. Собери трофейное оружие, пулемёты, их тут хватает. Установи людей у окон, у пролома пулемёт, баррикаду там сделай. Держи это здание, твоя задача — защищать его. Артиллерии пока немецкой можешь не бояться, мы её изрядно проредили на той стороне, если обстрелы будут вести, то редкие и не точные. Держись. Пожав ему плечо, я выпрыгнул через окно во внутренний двор и по битым кирпичам, перескакивая через тела убитых, которых тут хватало, побежал к следующему зданию. Вокруг пули засвистели, но я ловко уходил от них. Тем более защитники той казармы, к которой я бежал, открыли редкий, но точный огонь по тем, кто по мне стрелял. Приметив впереди раненую женщину с мёртвым младенцем, я подскочил, взвалил её на левое плечо — правое занято оружием, — и, добежав до входа в другую казарму, через проем сгоревшей двери ворвался внутрь. Тут баррикада была и станковый «максим» с побитым пулями щитком. Судя по множеству бойцов в форме и фуражках НКВД, конвойный батальон НКВД тут размещался. Передав раненую, которая громко стонала, — её сразу понесли вниз, — скомандовал бойцам, перелезая баррикаду: — Командира ко мне. Вскоре подбежал один из уцелевших командиров, лейтенант НКВД. У конвойщиков звания соответствовали армейским. Представившись, он вопросительно посмотрел на меня. — Капитан Ершов, артиллерийская разведка. Слушай, лейтенант, у меня всю группу положили, радиста убили да рацию разбило. Хорошо, на немецких корректировщиков наткнулись. Их перебили, рацию захватили. Мне приказали выбить врага артиллерийским огнём из тех зданий, что немцы захватили. Мне неизвестно, где они засели, сможешь указать? — Да с радостью, — расплылся тот в широкой улыбке. Правда, документы у меня всё же проверил. Пригибаясь — по этой казарме снайпер работал, уже несколько человек убил, — мы поднялись на второй этаж. Там лейтенант познакомил меня с ещё одним командиром того же звания, тот раненый лежал, две пули в плечо словил от пулемётчика и лежал в углу, но был в сознании. Ещё у них был младший лейтенант, но он с другой стороны здания оборону держит, там немцы также постреливали. Дальше, используя мой бинокль, раненый командир указал, где вражины скрываются; показывал не от окна, а из глубины помещений, чтобы не засекли. Достав рацию и сделав вид, что некоторое время изучаю её, я подключился к батареям, привинтил гибкий хлыст антенны и стал вызывать «батарею», подкручивая ролик настройки каналов. Вскоре «батарея» ответила. Ещё бы не ответить, ведь я общался с самим собой. Подсоединил планшет к оборудованию меха, связался и теперь через свою нейросеть отвечал на свои же запросы. Причём мех модулировал голос, чтобы не был похож. Лейтенант Запарин — тот, что встретил меня внизу, — прижавшись ухом к правому наушнику у меня на голове, тоже слушал. — Отлично слышу, Ласка-два. Приём, — «отвечали» мне. — Принято, — сообщил я. — Уже есть первые цели, третий этаж второй казармы слева от жёлтого здания. Весь этаж обработайте спецбоеприпасом, как слышите? Приём. — Ласка-два. Я Барсук, вас слышу. Ожидайте первого выстрела. Подтвердите разрыв. На использование спецбоеприпаса получено добро. Как слышите? Приём. — Ожидаю. Приём. — А что за спецбоеприпас? — спросил Запарин. — Сейчас увидишь, — пообещал я тому и, услышав в эфире кое-что, сунул ему наушники в руки: — Послушай, это не ваши? Показав, как отвечать, а в эфире неизвестный радист запрашивал помощи, сообщая, что он из крепости, стал с интересом наблюдать за Запариным. Он ответил, и начались оживлённые переговоры, минуты хватило, тот подтвердил, командира батальона, капитана, он знал лично, то есть там свои. Дальше началась работа. Что хорошо, немцы успели окружить крепость, но внутрь проникали эпизодически небольшими подразделениями, пока же шёл обстрел крепости и её защитников. В основном лёгким стрелковым вооружением, пулемётами и ротными миномётами, потому как немецкая артиллерия резко снизила накал стрельбы. Ещё бы, две трети артиллерии как не бывало. Пожары в той стороне не утихали. Держа на связи другую казарму, мы стали вести огонь. Первая клякса плазмы растеклась по стене между окнами, немцы там забегали, сканер показывал, что их там не больше сорока. Обругав «косого наводчика», я приказал дать залп. Снаряды рванули внутри на третьем этаже. Взрыв был такой силы, что часть немцев, объятых огнём, вышвырнуло через оконные проёмы наружу. Тех, кого в пепел не превратило. Рёв радости не только из нашей казармы шёл, но и из других разносился. Уничтожив наших немцев, стали работать по наводке командира батальона. Двух часов хватило, и все немцы были выбиты. Дальше, пока командиры собирали по всей крепости разрозненные группы бойцов, оказывали раненым помощь и строили оборону крепости, я с двумя капитанами, Запариным и подполковником с перевязанной головой, обходил крепость и всех, кто участвовал в ее окружении, накрывал «огненным дождём», как бойцы называли спецснаряды. Слухи о них уже по всей крепости разошлись. В общем, мы рассматривали в бинокли немцев, что окружили крепость, и я методично миномётом зачищал округу. Так что когда подошла советская двадцать вторая танковая дивизия, что входила в четырнадцатый механизированный корпус, немцев тут осталось мало, семнадцатая пехотная дивизия вермахта перестала существовать. А остатки были в панике. Так что танкисты с ходу их снесли и вышли к Бугу. Наши разведчики уже захватили понтонный мост, танкисты сразу переправились на ту сторону и двинулись дальше. За ними пошла пехота. Да, авиацию немцы ведь тоже применяли, так что было сбито тридцать девять самолётов разных типов, и к крепости больше ни один самолёт люфтваффе не приближался. К трем часам дня уже второй стрелковый полк переправлялся через границу по мосту. Танкисты, а у них только лёгкие танки были, в основном Т-26, да редко БТ разных серий, перегнали больше сотни машин на ту сторону. Один сломался на подъёме на том берегу, так его оттащили в сторону и оставили, вроде как для защиты моста. Не знаю, что они с той стороны делать будут, немецких войск там ещё хватает, миномёт ухал по мере перезаряжения очередной обоймы и уничтожал крупные скопления врагов, но надеюсь, их сил хватит добить остатки. А мне пора было прощаться, своё дело я сделал. Гражданских из крепости уже уводили, подошла первая автоколонна за ранеными, там были врачи из эвакуируемого госпиталя. Крепость потихоньку оживала. Командовал тут пока тот подполковник, он тут один из старшего командного состава оставался. Ещё полковой комиссар мелькал, но у того свои дела имелись. Рацию я оставил командирам в крепости, да и оба автомата подарил. Когда я покидал крепость, меня для охраны двое бойцов из конвойного батальона НКВД сопровождали, да вообще с первой минуты охраняли, по приказу Запарина. Я направился к городу. На ходу прицелился и из зенитной спарки меха сбил высотный разведчик, что в небесной дали подлетал. На четырнадцати тысячах метров шёл. Что он там увидеть мог? Разве что хорошая фотоаппаратура стояла. У города я с бойцами попрощался и отправил их обратно. Придерживая карабины, висевшие на плечах, они поспешили обратно, а я, скрывшись в кустах, вскоре дошёл до Буга. Сюда советский батальон подходил, видимо оборону занимать у УРов, так что следовало поспешать. Под взорванным мостом, где меня уже ждал мех, я запрыгнул ему на «спину» и скрылся внутри, а мех стал под водой удаляться прочь. Здесь я своё дело сделал. За световой день я всплывал несколько раз, мели перелетал, дамбы или разрушенные мосты, открывал огонь очень часто. За этот первый день войны, по моим прикидкам, я уничтожил порядка ста тысяч немецких солдат и офицеров. А накрывал я только крупные скопления врага, стараясь его обескровить. Техника меня как раз не особо интересовала. Уничтожил семь понтонных мостов и три захваченных, а немецкий один помог захватить нашим, перебив немцев по обоим берегам. Закончил этот трудовой день в восемь вечера и, поужинав, лёг спать. Мех спрятал на дне реки. На полночь поставил будильник — полечу к Литве, чтобы наносить ночные удары по немецким частям и снова уничтожать мосты. А как закончу, отправлюсь на Украину, и там меня немцы заждались. * * * Попивая ароматный кофе, настоящий, бразильский, целый мешок в одном из шкафчиков хранился, трофей от немцев, я, довольный и сытый, наблюдал, как тонет последнее судно конвоя, сухогруз с мукой, что шёл из США в Англию. Ну да, закончив работать в западных областях, я рванул на Атлантику. Прошёлся за три ночи вдоль всей западной границы и изрядно проредил дивизии первой линии, самые боеспособные. Этого хватило нашим оправиться, подтянуть резервы, и сейчас выстраивалась оборона, да и немцам после потери больше шестидесяти дивизий, в том числе шести танковых, как-то не до наступления было, так что там шли сражения на границах с переменным успехом. Авиация люфтваффе резко сократила вылеты, всё же потери в половину личного состава тяжело ударили по ним, так что наши авиаторы небо пока держали. А я решил в Атлантику уйти, где и нахожусь уже четыре часа. Шесть ночей потратил, чтобы добраться до этих мест, днём отсыпался в водоёмах. А как добрался, за остаток ночи оставив Англию позади, атаковал первый же конвой из сорока семи грузовых судов и пяти кораблей охранения. Сначала эсминцы и один лёгкий крейсер на дно отправил, а потом остальных. За час всё сделал, из-под воды. Так что свидетелей нет. А вообще, пока над водами Атлантики летел, засёк четыре немецких субмарины, которые всплыли, чтобы зарядить аккумуляторы и экипажам подышать свежим воздухом. И одну английскую. Её я уничтожил. Тоже в надводном положении была. Один выстрел, и готова, лишь три моряка оказались в воде, не думаю, что выживут, лодка камнем на дно пошла, а у них даже спасательных жилетов не имелось. Почему я топлю только английские и американские суда и боевые корабли? В будущем, в моём мире, премьер-министр Англии сообщила в прямом эфире, что ввязывание СССР в войну с Германией — это самая крупная победа их разведки. Американцы вторили и правили у себя историю, что, мол, это они победили Гитлера, а русские так, мимо проходили… Да и вообще не воевали. Вот я и решил, что стоит их поголовье снизить, устроив полную блокаду Англии, пусть подмётки жрут, ну и ослабить американцев. Глядишь, США станут японскими, если их захватят. Хотя сомневаюсь, американские солдаты на земле покрепче японских будут, да и людей у них больше. Объявят всеобщую мобилизацию, и завалят японцев трупами своих солдат. Кроваво, но победят. Наконец, сухогруз пошёл ко дну, в водах Атлантики в ста морских милях от побережья Англии конвой полностью исчез. Я в курсе, что они по всем каналам орали, что их атакуют немецкие субмарины, я слышал эти вопли, но меня ни на грамм не трогало. Лишь несколько сотен британских и американских моряков держались на поверхности моря. Мне они уже были не интересны: спасутся — их счастье, нет — не мои проблемы. Уже светало, поэтому, дав задачу «Живоглоту» мониторить местные воды, маршруты конвоев и будить, если кого засечёт, я отправился в десантный отсек готовить байк к вылету. В небе уже британский разведчик береговой обороны появился и стал облётывать территорию. Людей и переполненные шлюпки, почти два десятка, с него рассмотрели. Это «Каталина» была, самолёт-амфибия, поэтому, к моему удивлению, самолёт пошёл на посадку, благо погода вполне позволяла. На борт приняли почти полтора десятка человек, больше не влезало, и, поднявшись в небо, полетели в сторону Англии. Координаты они передали, так что наверняка выслали какое-то судно для спасения. Так и оказалось, вскоре искин «Живоглота» сообщил о приближении трёх целей. Видимо, неподалёку находились, от Англии добежать точно не успели бы. Это были два эсминца и транспортное судно. Оно встало и стало принимать людей. Правда, их количество сократилось, несколько десятков захлебнулись и пошли ко дну. А эсминцы начали круги нарезать, в превентивных целях несколько глубинных бомб сбросили, думаю, команда транспортного судна, как и команды эсминцев, сильно удивились, когда один эсминец взорвался от детонации собственного боезапаса. Он почти сразу скрылся в водах, на волнах всего семь человек осталось, видимо те, кто на верхней палубе был. Мигом нагнав второй эсминец, я и ему плазму в погреба отправил. Ещё одна детонация. Транспортное судно я трогать не стал. Пустое, только спасательной операцией занимается. Видимо, груз уже доставили, и это было что-то очень ценное, раз два эсминца сопровождало. Не золото ли? Кому и за что платили? А само судно мне не опасно. Почти час капитан судна не давал хода, видимо опасался минной атаки, но вот наконец все шлюпки были подняты на палубу, а также приняли и выживших с эсминцев, и судно пошло к Англии. Сразу стало понятно, почему его привлекли к этой операции, оно было очень ходким. А небе аж три самолёта крутились, выискивали немецкие субмарины. Кто это всё устроил, у англичан явно не было сомнений. Я же, закончив некоторые подготовительные работы, отправился спать. А мех продолжил мониторить местные воды. Поднимал меня за десять часов сна дважды. Через шесть часов встретился немецкий эсминец-рейдер, что работал в этих водах, — мне он не интересен, делает благое дело, — ну и два английских грузовых судна. Без охраны, как только внимания того эсминца избежали? Дымят так, как будто тут целый флот. Одно с грузом угля, другое с продовольствием, там были крупы и бобы. Оба мной отправлены на дно. А выспался я неплохо. Доел тушку последнего рябчика — горячий и сочный, но больше дичи не осталось, попил кофе. Снаружи уже стемнело, так что, подняв мех, я и полетел выискать нужные цели. Встретилось три американских грузовых судна, все с грузом продовольствия к Англии шли, потом два мексиканских судна, ещё четыре американских с эсминцем, что их охранял. Все шли к Англии и все мной отправлены на дно. Потом одиночное канадское попалось, и под утро уже встретил огромный океанский лайнер, что шёл на высокой скорости. Он был полон американских добровольцев, военных грузов, даже танки и пушки были на борту, но не много. Этому судну я вспорол днище от носа до кормы. Так что на самой полной скорости оно и скрылось в волнах Атлантики. Я отслеживал, но радист так и не передал сигнал бедствия, да и не смог бы. Блокировал я его, создавая помехи. Надо бы узнать, как судно называлось, да махнул рукой. В принципе, какая разница? Естественно, я на своём мехе охватить довольно обширные воды Атлантики у английских берегов просто не мог, поэтому использовал спидербайк. Да и на мех вернулся, когда рассвело. Все суда были потоплены без подачи сигналов бедствия, так что об их пропаже узнают не скоро. Управлял я мехом с высоты, в бинокль ночью высматривая, кто есть на водах, подводил мех, и тот расстреливал с расстояния. Естественно, не из-под воды, а в пяти метрах летел над волнами и расстреливал суда и боевые корабли с расстояния в десять, редко пятнадцать километров. Только лайнер из-под воды достал. Я же после всех этих дел споро поужинал и отправился спать. На день поближе к Англии ушли, но за пределами видимости с берега, и мех, который мониторил окружающую обстановку, шесть раз меня будил. В первый раз встретились три судна с флагами какой-то банановой республики. На дно, — тут зона боевых действий. Потом три британских эсминца; один буксировал подводную лодку, причём лодка-то немецкая. Все на дно. В третий раз встретил какое-то крупное грузовое судно, танкер нефтяной. Красиво горело. В четвёртый и пятый большие рыболовные сейнеры, — тоже на дно. Ну и в шестой раз — пять эсминцев, с двумя тральщиками и тремя подводными лодками. Все британского флота. Видимо, поняли, что кто-то тут рядом у входа в порт разбойничает, искать начали. На дно. Я старался делать так, чтобы сигнала бедствия не уходило, глушилку включал на базе планшета. Его радиоприёмник работал на этой волне. А оборудование связи меха усиливало сигнал. Однако англичане всё же как-то неприятно быстро узнали. Думаю, авиация сообщила, тем более по данным искина четыре раза крутились разные самолёты. Да, точно авиация. А так выспался отлично. Как стемнело, я продолжил работу, на байке поднимался ввысь, у того потолок в три тысячи метров, вот на этой высоте и изучал воды на сотни морских миль, а бинокль отличный, из будущего, цифровой. Как видел кого, отмечал, куда шло, скорости, направление, внося в память искина. Когда разведку заканчивал, решал, с кого начинать, чтобы до темноты всех перехватить. И так работал. Причём суда, что покидали Англию, тоже интересовали, так я отправил на дно конвой в двадцать шесть судов при четырёх кораблях эскорта. Закончу у Англии, пока у неё корабли и грузовые суда не закончатся, перейду к США. * * * Вернувшись в родной мир, я быстро и привычно наложил аптечку на рану и занялся делами. Сначала выяснил, какое сейчас время. Отлично, отсутствовал шесть дней. Дети ещё в лагере, позвонил им. А в другом мире три месяца провёл, теперь всё свободное пространство на мехе золотые слитки из американского хранилища занимают. Это компенсация для Егора, мне без надобности. Остальное в хранилище сплавил плазмой в одну массу, пусть ковыряются. У британцев увёл целый мешок драгоценных камней, которые те в Африке наворовали. А вообще отвёл душеньку в том мире. К Англии ни одно судно не рисковало подойти, уже все знают, что на дно пойдут, там уже реально голод начался. Немцы их спасли, десантную операцию устроили, их встретили как родных — они же с продуктами прибыли. Теперь Англия под пятой Третьего рейха, большая часть британских производств мной уничтожена, я на это месяц потратил, а потом перешёл к США. За следующий месяц напрочь лишил североамериканцев военного флота, утопил даже то, что у них на хранении стояло на случай войны, потом по верфям ударил, по военным производствам. Надеюсь, японцам куда легче будет. Тихоокеанский флот США я тоже на дно пустил. И тут узнал, что немцы в Англии формируют из английских добровольцев три корпуса для Восточного фронта, почти двести тысяч человек. Два пехотных и моторизованный. Я их навестил и тоже уничтожил. Потом вернулся в США, золотое хранилище посетил, мизерную часть забрал, остальное сплавил в один большой брусок. А сколько золота сгорело от плазмы? Им многое теперь восстанавливать нужно, золото ой как необходимо. А у Союза дела шли так-сяк, немцы всё же наших от границы откинули, но далеко не сразу, приходили в себя после моих действий, так что немалую часть мобилизационных запасов вывезти успели, для формирования дивизий ополчения или сформированных по мобилизации. А потом немцы всё же двинулись. Сейчас в районе Минска крепко стоят, но город наши пока не сдали, пока до уличных боёв дело дошло. До Ровно добрались, пока там стоят. Про Крым им только мечтать остаётся. Ленинград если тут и окружат, то ой как не скоро. Немцы видят, буксуют, уже осень началась, а долговременная война им не нужна, вот и начали формировать части в разных оккупированных странах. Но после того как я в Англии показал, что мне это не нравится, сразу поток добровольцев как-то подсократился. Ну а я к себе отправился. Мех залег на место, за баньку, под видом камня, двор я почистил, с сыновьями пообщался, дом проверил, тут всё в норме, так что решил отдохнуть; достал коньяка и выпил за хорошо прошедшие три месяца приключений. А следующим утром начал перемещать всё золото и драгоценные камни в хранилище. Три дня носил. Хранилище у меня с арсеналом совмещённое, то есть чтобы в него попасть, за бронированную дверь, нужно через арсенал пройти. Арсенал тоже пополнил редкими образцами иностранного вооружения времён ВОВ. С боеприпасом. Коллекцию потихоньку из других миров собираю, между прочим, уже девяносто восемь предметов в ней, все рабочие. Встретив детей, разместил их с тёщей в квартире, горничная приходящая, дети в школу ходили. Всё шло как обычно, пока пятнадцатого января не раздался странный звонок. На экране высветилось указание, что номер незнакомый. В принципе, мне звонят разные люди с незнакомых номеров, так что я без особых раздумий ответил: — Буров у телефона. — Паслющай, Бюров, твай син у нас. Да. — Слушай, комик, я на Кавказе служил и чурку от того, кто под него работает, различу влёт. Говори нормальным языком. — Да пашёл ты, — продолжал играть неизвестный. — Двести тысяч евро гатовь. Завтра пазвоним, куда привести. — Ты актёр, что ли? Кто нанял такую глупую шутку с звонком от якобы похитителей устроить? Все ведь знают, что я найду тех, кто угрожает мне или моей семье. Причём навещу не только его, но и его семью. — Двести тысяч. — Смотри, если узнаю, что сына действительно похитили, на собственных кишках повешу. Дав отбой, позвонил тёще. А пока шёл вызов, изучал данные с меха. Тот давно мной был подключён к местным спутникам, да и все мои звонки проходили через искин, так что пока общался с придурком, что мне звонил, успел выяснить его местоположение до метра, и один из обычных спутников, канадский между прочим, показал мне звонившего с отличной чёткостью. Правда, на шапку его, «пидорку», смотреть не особо хотелось. Я видел, как он разобрал телефон и вытащил батарею, сел в убитую «девятку» и куда-то поехал. Искин отслеживал перемещение машины. Наконец тёща взяла трубку и взволнованным голосом сообщила, что старший сын дома, готовится идти на секцию — тот танцами профессионально занимается, а младшего она у входа в школу не дождалась. Охранник сказал, что сын ушёл, тот по спискам проверил. А телефон у него вне доступа, она пыталась позвонить. — Да не волнуйтесь, Анна Сергеевна. Он мне звонил с телефона приятеля. Телефон у него разрядился. Он у друга, я сейчас съезжу и заберу его. А вы пока домой идите, приготовьте что-нибудь вкусное, я тоже поужинаю. — Хорошо. Спасибо, Олег, успокоил, а то я волноваться уже начала. Быстро сходив в арсенал, я там взял игольник с опцией распознавания владельца на рукоятке — как игрушка выглядит, а иглы разрывные. Сев в свой внедорожник, помчался в город. Куда звонивший завернул, я знал. В гаражи. Думаю, сына там и держат. Никому звонить не стал, сам справлюсь. Да, проверил номер сына, пытаясь дистанционно запустить его, но, видимо, тоже батарею из телефона вытащили. Насмотрятся фильмов, и вот так сложности с поисками появляются. До гаражей долетел мигом. В последние минуты заторопился. Из гаража вышел неизвестный, не тот, кто звонил, и фигура и куртка другие, завёл машину и оставил её прогреваться. Значит, собираются уехать, нужно поторопиться. Нет, так и так не упущу, но там места уж больно удобные. Тихие. Предполагаю, что Дениса они там держат. Если в гараже есть погреб, то там звукоизоляция хорошая, ори не ори. Уже темнело, когда я к гаражам подъехал. На территорию въезжать не стал, там охрана и камеры имелись. Припарковался чуть в стороне. Сам я в зимний камуфляж был одет. Пробежался и прыжком перемахнул через гаражи, а вскоре, скрипя снегом, подходил к дымящей глушителем «девятке». Глушитель новый стоял, даже блестел, что странно смотрелось у ржавой убитой «девятки». Машина тихо урчала. Под формой у меня был десантный комбез с неплохим бронежилетом. А при приближении к нужному гаражу я хмурился всё больше. Сканер, что я держал в руках — он на новомодный айфон видом походил, — ясно давал понять, что в гараже двое, и детей там нет, включая погреб. Крысы были, а детей нет. Рванув на себя ворота гаража и сломав внутренний запор, я вошёл в пустое помещение, глядя на шокированных моим появлением двух парней. Гараж пустой, в центре смотровая яма, там же вход в погреб. Те с противоположной стороны от меня сидели кто на чём у верстака, где был накрыт стол с бутылкой водки. Под потолком по центру — длинная лампа дневного света. — Ну что, я же говорил, на собственных кишках повешу, — сказал я им. — Буров?! — ахнул один. Оба синхронно рванули ко мне, один успел молоток с верстака схватить, подготовка какая-то имелась, видимо оба в армии служили, но именно что какая-то. Вырубил обоих не напрягаясь, я был просто быстрее и сильнее. Обыскал, дистанционно подключил к их телефонам искин меха, и тот пробил все свежие звонки, проверяя, где находятся эти телефоны. Дистанционно были включены микрофоны у всех номеров из абонентских книжек телефонов, и у одного искин меха засёк далёкий голос Дениса, что о чём-то просил, канюча. Умел он так гнусавить, что прибить хотелось, но сейчас я этому был рад, поскольку с ходу опознал его. Быстро раздев этих двоих, надел поверх своей одежду плёночный одноразовый костюм, чтобы не запачкаться, приготовил под потолком крюки и, вспоров животы, живыми подвесил за шеи на своих кишках. Жестоко? Я их не трогал, сами на мою территорию залезли, а я воюю по своим правилам. Всё заняло минут пять. Сняв плёнку и бросив тут же, покинул гараж. Завернув за угол, чуть не столкнулся с каким-то парнем; добежав до машины, погнал к квартире, где держали сына. Похоже, она съёмной была. Телефон у женщины — по голосу понял, что это женщина — был включён, но звонки на него не дойдут. Дело в том, что тот парень, с которым я столкнулся, зашёл как раз в тот гараж, откуда я вышел. Почти сразу в панике выскочил, долго травил у гаража, потом, шатаясь, залез в машину и рванул с места. Ну как рванул, по льду сложно, поехал как мог. Дважды сугробы сносил. А в пути пытался набрать номер той, что удерживала Дениса. Ещё чего, я этого не позволил, номер для него недоступен, а парня перехвачу. Потом. Доехав до этого старого микрорайона, оставил машину неподалеку — с парковками тут проблема, но там машина как раз отъехала. Дойдя до нужного подъезда, с силой рванул входную дверь, магниты домофона не удержали, и, поднявшись на третий этаж, выбил дверь квартиры и на скорости рванул вперёд. Схватил женщину, выходившую из кухни в переднике и с половником в левой руке, за горло и так, держа эту хрипящую тушу на весу, открыл дверь спальни и заглянул. Денис играл в приставку на старом цветном телевизоре. Обернувшись, нахмурился: — Папа, почему ты так долго?