Я вышел на середину зала, вытянул руки, растопырил пальцы и, глядя через них на стены, спросил: – Эллис! Вы мне помогали развешивать фотографии прежних выставок. И это было очень удачно. У вас есть и вкус, и интуиция, то самое чутье, что позволяет расположить исторические фотографии так, чтобы нравилось посетителям, заставляя их расставаться со своими деньгами. – Фотографии снова военные для военных? – уточнила она. – Конечно! Военные любят выпить, и у них есть монета. Вне зависимости от капризов погоды и туристического сезона. Согласна? Эллис смешно наморщила носик и лоб, изображая думу на своем челе, и проговорила: – Да, мсье. Поначалу мы все, – мотнула она головой в сторону кухни, – полагали, что вы – сумасшедший. Все гоняются за туристами, заманивая их самыми изощренными способами, а вы изначально пошли иначе. Сразу видно – чистокровный француз. Нестандартно, элегантно, умно, изящно. И они пошли. Сначала слабым ручейком, потом больше. И идея с детской экскурсией – это… это было конгениально! Чудесная идея! – Спасибо, Эллис, что вы оценили мою задумку, но дети – получилось само собой. – О, мсье очень скромный. Мы это уже поняли и оценили. И очень добрый. Поэтому мы все готовы помогать. И я тоже! Итак? Давайте сначала расставим вдоль стен… – Думаю, что нужно выбрать самую яркую фотографию и разместить так, чтобы было видно при входе в кафе. – Я крутился на месте, делая вид, что ищу самую яркую фотографию. – Вы же сами так мне говорили, Эллис. – Да, мсье! Я так считаю! – И какая, по вашему мнению, заслуживает пристального внимания? – Я по-прежнему крутился на месте, а на самом деле закрывал фото с Таммом. – Вот же! – Эллис явно нравилось выступать экспертом по выставкам и понукать своим хозяином. Я и сам определил, что она самая яркая и будет в центре, когда отбирал снимки. Каменистая площадка, несется военный внедорожник, который население называет «Хаммер», за автомобилем шлейф пыли, из люка высунулся пулеметчик. На заднем фоне горы со снежными шапками. Фотографу удалось передать напряжение, скорость, динамику момента. Очень примечательный, позитивный снимок. Я водрузил его по центру зала, чтобы сразу было видно. Включил светильники, отрегулировал освещение поярче. – А теперь, Эллис, как вы мне рассказывали ранее, что-то возле бара. Что-то такое, где много деталей, яркое, привлекающее внимание. Чтобы хотелось встать из-за столика, подойти, рассмотреть и заказать чего-нибудь выпить, коль все равно возле стойки. Правильно? – Мсье все помнит! – Она была польщена. – Думаю, вот эту! – ткнула пальцем в фотографию, где на летном поле в длинный ряд была выстроена различная боевая техника. Красивая картинка. Яркая. Техника излучала спокойствие и мощь, силу. Много деталей, их надо рассматривать. За час мы развесили еще полтора десятка фотографий. Самую «вкусную» с Таммом я приберег в последнюю очередь. Взял в руки, покрутил ее, выискивая место. – Вот же! – Эллис ткнула пальцем возле стойки, ближе к кухне. – Точно! Я уже и забыл, что там осталось место. Она не такая яркая, как остальные, там ей самое место. Эллис подошла поближе. Рассмотрела групповой снимок. – Вы правы, мсье, вы правы. Лица не радостные, усталые, даже не усталые – опустошенные, будто внутри все выгорело. Как будто, как святой Лазарь, спустились в Преисподнюю и вернулись оттуда. Все оставили там, а вышла только оболочка. Какая-то неприятная фотография и страшная. От нее пахнет тленом, смертью. Я даже боюсь ее! – зябко повела она плечами. Мне пришлось рассмеяться: – Эллис, Эллис! Все в порядке. Просто такое освещение. Я отрегулирую его, и все будет хорошо! Здесь же темно! Вот смотрите! Я включил подсветку, тени ушли, и лица на снимке стали более светлыми. – Вот видите! – Да, мсье. Стало легче. Но все равно… Неприятная фотография! – покачала головой Эллис. Остаток дня пролетел в хлопотах. Первые посетители появились сразу после открытия. Кому-то кофе, кто-то пил пиво. Это туристы. Были завсегдатаи – эти обедали. Предлагал же руководству внедрить систему распознавания лиц, под легендой увеличения выручки. Заходит постоянный клиент или тот, кто был полгода назад, а система его идентифицирует и выдает меню, которое он употреблял ранее, отмечая его любимые напитки и блюда. И посетителю будет приятно, что у бармена хорошая память. Ну и мне будет тоже проще выполнять задания Центра. Ага! Хрен с маслом! Не привлекать внимания! Когда все это найдет широкое применение в барах Европы, вот тогда – внедряй! А пионером в этом деле не смей! Полиции и контрразведке станет интересно, откуда у тебя такие дорогостоящие «игрушки», тем паче рядом со штабом НАТО. Сегодня четверг, и я пораньше отпустил Эллис, она навещает свою мать в доме престарелых. Традиция у них такая, своих родителей сдавать в дома для престарелых. Моя подчиненная хоть молодец, раз в неделю навещает. Знаю некоторых, которые только в Рождество и день рождения, звонят раз в квартал. И при этом записывают в ежедневник, выставляют напоминание в телефоне, чтобы такого числа в такое-то время позвонить родителям. Я выставку специально приурочил под четверг, сам встану к стойке. Хлопот много, но так надо. Эллис заглянула, сказала, что ей пора, и я вышел в зал. Ранее я наблюдал за реакцией вошедших, особенно офицеров в форме. Они с удовольствием рассматривали постеры, переходя от одного к другому, потягивая пиво, возле стойки бара вспоминали, что нужно еще что-то, и заказывали. Чаевые Эллис сыпались щедро. Конечно, она не все присваивала себе, половина уходила на кухню. Только одна пара из дамочек экзальтированного вида, заглянув в кафе и увидев, что много военных и они рассматривают фронтовые фотографии на стенах, стали громко возмущаться: – Это безобразие! Это пропаганда смерти и войны! Английский майор, ухмыляясь, встал из-за стола, подошел к ним: – Леди! Это не ваш формат! Не портите нам праздник, и мы не испортим ваш! Самая наглая дамочка пару раз беззвучно открыла и закрыла рот, потом выпалила: – Хам! Солдафон! Я буду жаловаться! – и выбежала на улицу. Бессердечные офицеры рассмеялись ей вслед. Врыв хохота был такой, что перекрыл музыку, и даже мне в каморке было слышно. Дамочек я тоже зафиксировал. Пусть Центр посмотрит. Может, известные скандалистки, ходят по барам, ждут, когда их кто-то оскорбит, а потом подают в суд на заведение. Многие зарабатывают как могут. Эллис пошла переодеваться, а я занял место за стойкой. Вошли немецкие офицеры. Спокойствие, равнодушие. Майор и два капитана. Они удивились новой выставке. Озираются, рассматривают издалека фотографии военных лет. Подошли ко мне. – Добрый вечер, господа офицеры. Заказали пиво, мясные закуски. Я передал заказ на кухню, налил пиво и предожил им присесть за столик. Моя задача – занять посетителями все столики. Одно место должно быть свободным. Да, вечер обещает быть жарким. Офицеры ходят по залу, рассматривая фотографии, снимают их на камеры своих смартфонов. Обсуждают. Пересылают фото со стен и свои снимки на их фоне друзьям, коллегам. Кто-то звонит и приглашает на кружку пива. Это иностранцы. Не бельгийцы. В течение часа подтягивается народ. Зал почти полон, заполняется и барная стойка. Приходится крутиться быстро, только успевай поворачиваться. Плюс пробежаться по залу, забрать пустую посуду, протереть стол. Спросить, не желают ли мсье офицеры еще чего-нибудь заказать. Некоторые уже встают, рассчитываются, чаевые действительно хороши, до двадцати процентов от суммы чека. Это очень щедро для такого места и далеко не фешенебельного ресторана. Предлагаю тем, кто сидит за стойкой, переместиться за освободившийся столик. – Мсье, полагаю, там будет удобно. – Нам и здесь неплохо, дружище! – отвечают мне слегка хмельные офицеры стран НАТО. – Там есть фотографии из вашего славного прошлого, вы их можете подробно осмотреть, – предлагаю я. «Терпение – добродетель!» – так записано во многих трактатах. Ну а у разведчика – это догма. Плюс умение ждать. Это очень сложно. Я в сотый раз протираю стойку бара и все думаю: придет – не придет. Пришел! Лицо уставшее, походка расслабленная. Кто-то в углу за столиком увидел Тамма, помахал рукой. Уф! Столик занят. Компания изрядно уже выпила и что-то громко обсуждала, тыча пальцами в фотографию с рядами техники. Только Тамм вошел, я тут же убрал поднос с кружками. Табурет, предназначенный для него, стоял несколько поодаль ото всех. Знаю, что Роберт не любит шумные компании, предпочитая проводить время в одиночестве. Он оглядел зал в поисках места и обратил взор на стойку бара. Есть! Направился к подготовленному месту. Снял фуражку, небрежно положил ее на стойку, растер лоб. – Добрый вечер, мсье подполковник! Пиво? – Да, – кивнул он. – А закуски? – Пока ничего не надо, – равнодушно махнул рукой Тамм и стал оглядывать зал. – У вас сменилась экспозиция? – Да. Стараемся каждые две недели освежать. – Это хорошо. Новые фотографии, новые впечатления. Он продолжал крутить головой, рассматривая экспозицию, и вдруг взгляд его зацепился за фото, что висело над ним. – Ох! Это что?! Тамм поднялся, подошел ближе и долго стоял, забыв обо всем, рассматривая фотографию, где он был моложе на десять лет. – Откуда это у вас? – не отрываясь от нее, спросил он. – Как и все фотографии. Из редакций военных журналов. Они охотно дают на экспозицию свои работы. Поверьте, у них там много. Но тогда мои посетители ничего бы не заказывали, а лишь бродили между столиками, рассматривая стены. Я прикинулся жадным барменом. Для меня все эти картинки – лишь для привлечения внимания посетителей. – Вы знаете, кто на этом снимке? – Нет, – пожал я плечами. – Я человек не военный. Точно так же не знаю, какая техника на других фото. Танки какие-то, пушки… – Понятно, – кивнул подполковник. Подумал, наклонив массивную голову. Не отрываясь, выпил почти всю кружку пива. Вытер губы салфеткой и спросил: – Водка есть? – Есть, – ответил я. – Вас какая интересует? Есть американская, польская, израильская, французская.