Мад тоже права насчет него. Может, это и вправду все, что он собой представляет. И не столько подавляет в себе чувства, сколько обманывает себя, считая, что они изначально были благородными. В конце концов, он же именно этого и хотел – чего-нибудь незатейливого, чтобы забыть собственную уязвимость. Победить в охоте – абстрактная мечта, которая погубит его, если он бросится за ней, но так и не сумеет достичь. А тело Аннетт, прижавшееся к нему, – вот оно, определенное и обнадеживающее. – Итак?.. – Она притягивает его к себе, взяв за галстук, пока они не соприкасаются лбами. Ее теплое дыхание сладко пахнет корицей. – Джейме Харрингтон и Маргарет Уэлти, – объявляет ведущий. Маргарет. Едва он слышит ее имя, как вместе с чувством вины наваливается тошнота: пожалуйста, вот и чувство, проявленное к другому человеку, не к нему самому. Господи, как же Мад не права насчет него. Во всем. Как же он мог позволить себе упустить из виду то, что так важно? Нельзя бросить Маргарет одну прямо сейчас. Не только потому, что на карту поставлены его амбиции, но и потому, что он тревожится – за свою семью, за свою страну, за нее. – Мне правда очень жаль, – он осторожно разжимает пальцы Аннетт, высвобождает свой галстук и опускает ее руки. – Мне пора. – Подожди! Он ускользает от нее к дистанции стрельбы. Кто-то из зрителей шипит – Уэс отдавил ему ногу, но извиняться ему некогда. Маргарет и Джейме скоро начнут стрельбу, а он понятия не имеет, что делать. Джейме – сукин сын, мошенник, но если не удастся догадаться, что именно он сделал с ружьем, снять чары не получится. Разве что устроить какой-нибудь грандиозный сбой… Его вдруг осеняет. Что такое, в сущности, ружейный порох, если не калиевая селитра, уголь и сера? Ему надо только подобраться достаточно близко, чтобы произвести нигредо, – и найти что-нибудь, чем можно рисовать. Где-нибудь в кармане у него наверняка завалялся почти раскрошившийся кусочек мела, но к коже он липнет не настолько хорошо, чтобы сработать. Обшаривая взглядом толпу, он замечает молодую женщину – видение во всем белом, если не считать волны рыжего меха на шее и полос черного грима на щеках. Вот это будет в самый раз. – Усы… – В этот момент он не может вспомнить, как формулируется связное предложение, поэтому вкладывает в единственное слово всю мольбу, на какую способен. Она озадаченно поднимает глаза, потом указывает на свое лицо. – Что?.. Вам нужно вот это? Он кивает. Она сует руку в сумочку и подает ему баночку с содержимым, которое он мог бы определить только как замазку. У него двоится в глазах, он чуть не роняет крышку, открутив ее. Еще никогда в жизни он не бывал так чертовски пьян. Старательно, как только может, он окунает палец в краску и пытается нарисовать цикл трансмутации на тыльной стороне своей руки. Линии получаются жирные и холодные, как кладбищенская глина. – Благодарю, мэм, – он возвращает краску хозяйке. – А теперь мне пора. – Ладно, дорогуша. Удачи тебе там. Джейме выходит из толпы, расправив плечи, и занимает свое место у воды. Еще секунда – и все будет потеряно. – Эй, Харрингтон! – кричит Уэс. Его голос почти тонет в шуме, но Джейме его слышит. Склоняет голову набок, окидывает злорадным взглядом. Уэс направляется к нему со всей самоуверенностью, на какую способен. Ему даже не приходится особо притворяться, чтобы убедительно изобразить, как он запинается; валясь вперед, он хватается одной рукой за плечо Джейме. А другой, испачканной размазавшейся формулой нигредо, успевает задеть его ружье. Вот и все, что от него требовалось. Неяркий белый свет вспыхивает под его ладонью, словно закоротило розетку, и тонкая струйка серного дыма вьется, поднимаясь в воздух между ними. Господи, как же он надеется, что все сработает. – Ты бы хоть под ноги смотрел, Уинтерс. Чтобы не выставлять себя на посмешище. – Виноват, виноват. Только хотел сказать тебе «прова…» – в смысле, прощальное напутствие и пожелать удачи. Лицо Джейме наливается убийственным багрянцем. В толпе слышны ехидные смешки. Стоящая у воды Маргарет впивается в него взглядом прекрасных карих глаз. Уэс и без слов понимает ее невысказанный вопрос: «Какого черта ты творишь?» Он подмигивает ей, но, прежде чем успевает отведать вкус ее желанной реакции, кто-то утаскивает его обратно в толпу. Это прихвостень Джейме, Мэттис. Он бурчит: – Приди в себя, парень. Та же рыжая девушка, которую он видел в «Слепом лисе», алхимик Джейме, усмехается ему и наклоняется, чтобы шепнуть: «Попытка засчитана». Джейме подходит к берегу океана и неуверенно вскидывает ружье. Он жмет спусковой крючок, и оружие издает жалкий хлопок, как двигатель с неполадками в зажигании. Пуля описывает в воздухе плавную дугу и вяло плюхается в воду. По толпе проходит ропот. Пальцы Мэттиса на руке Уэса ослабевают. У рыжей девушки в ужасе приоткрывается рот. А когда Джейме оборачивается через плечо и окидывает его гневным взглядом, Уэс понимает, что и он все понял. Может, будь он потрезвее, у него осталась бы хоть толика инстинкта самосохранения. Но теперь, пьяный до невменяемости и упоенный своей гениальной идеей, он способен лишь на одно: вынуть руку из кармана и помахать. * * * Маргарет притихла, и это внушает тревогу. Она выиграла, но нисколько не рада. Сквозь дремотную пелену тумана перед глазами Уэс смотрел, как она стреляет – с той же неизменной точностью, с какой делает в жизни все. Но даже когда ведущий объявил ее победительницей, даже когда Уэс прочел их имена в списке первого отряда, даже когда они вырвались из давки в толпе, лицо Маргарет осталось каменным. Уэс видит только ее профиль, неярко освещенный уличными фонарями, но и по нему ясно, как она обеспокоена и насторожена. Он молчит и сдерживается, пока они не достигают окраины Уикдона, где булыжная мостовая сменяется проселочной дорогой и колышущимися зарослями костра. – Маргарет! – Она будто не слышит, и он протяжно повторяет: – Мэгги. – Что? – О чем задумалась? – Только теперь, когда ему удается завладеть ее вниманием, он понимает, как остро жаждал его. Ему столько от нее нужно прямо сейчас. И больше всего – увидеть ее улыбку. – У тебя получилось. Мы попали в первый отряд. Разве у нас нет причин праздновать? Маргарет наконец снисходит до взгляда в его сторону, и он сразу думает, что лучше бы она этого не делала. Она оглядывает его со смесью досады и замешательства, словно ее беспокойство – самое очевидное, что только можно себе представить. – Ты пьян? – Нет, – сразу переходит в защиту он. Она открывает рот, наверное, чтобы разразиться упреками, и от ее внушений Уэса спасает не кто-нибудь, а Джейме. – Эй, Уинтерс. Будь он поумнее, шел бы себе дальше. Но он, шаркнув подошвами по булыжникам, останавливается и оборачивается. В глазах Джейме – лед. Удивительно холодные голубые глаза. – А-а, – отзывается Уэс. – Ага. Они уставились один на другого в напряженном молчании. Слышится смех людей, возвращающихся с побережья. Далекий барабанный бой отдается гулом у него в груди. Но здесь, на этой пустынной улице, их всего трое. – У вас обоих есть привычка совать нос не в свое дело, – говорит Джейме. – Уэс, – говорит Маргарет ровным голосом, но он различает в нем натянутость, – нам пора. Уэс расправляет плечи. – Не вмешивайся, Маргарет. – О нет, никуда он не пойдет, пока мы тут не потолкуем по душам. – Джейме сокращает расстояние между ними. Вытягивать шею, чтобы заглядывать в злые буркалы Джейме, Уэсу неудобно, начинает кружиться голова. – Вы не должны были попасть в первый отряд. Что это за фокус ты выкинул? – Никаких фокусов я не выкидывал. А вот ты… Джейме издает ожесточенный смешок. – Ах ты ж надоедала гребаный. – А ты – гребаный трус! – Уэс лезет в карман и натыкается на мел. А когда вытаскивает его, Маргарет и Джейме таращатся так, словно это выкидной нож в уличной потасовке. Он радуется приливу силы. – Все еще хочешь испытать меня? Первым было ружье. Чего еще ты готов сегодня лишиться? А если я испепелю весь углерод в твоей коже? Разложение простого вещества вроде пороха – одно дело. Но чтобы воспламенить целого человека, требуется гораздо больше опыта, и главное – надо быть трезвее, чем он сейчас. И все же удержаться он не может. Ему надо, чтобы Джейме испугался, как боялся он сам. Но страх на лице Джейме сразу же превращается в самодовольное превосходство. – Ничего у тебя не выйдет. Ты же не алхимик. Ты просто пьянь. Уэс с резким стуком роняет мел на булыжники. – Да, вот так я считаю. А теперь ползи домой, как полагается хорошей шавке. Псу грязной крысы ю’адир… У него темнеет в глазах. Джейме оскорбил его, хуже того – оскорбил Маргарет. Может, Аннетт и слишком труслива, чтобы дать ему отпор, но с него, Уэса, довольно. Он взмахивает кулаком и впечатывает его в ухмыляющееся лицо Джейме. Как только закончится прилив адреналина, его ждут адские муки, но крик боли, вырвавшийся у Джейме, определенно стоит будущих страданий. И особенно острый восторг вызывает изумленное выражение его лица. Разбитая губа Джейме моментально вспухает, становится лиловой, как перезрелый инжир. Зачем останавливаться на достигнутом? Однако едва Уэс собирается нанести новый удар, Маргарет дергает его сзади за воротник с такой силой, что он чуть не падает навзничь. – Этого довольно. – Уэс еще никогда не видел, чтобы она выглядела так блистательно и свирепо, как в эту минуту, сверкая глазами под золотистым светом уличных фонарей. Одной рукой она придерживает ружье, висящее на ремне у нее за спиной. Джейме переводит взгляд с одного на другого, что-то прикидывает. Сплевывает комок кровавой слюны на ботинок Уэса. – Ладно, Уинтерс. Ладно. В этих неразборчивых словах затаилась угроза. – Мы уходим, – сообщает Маргарет. – Конченые – вот кто вы, – цедит Джейме. – Слышали? Конченые. Конченые. Эхо разносит его слово по пустой улице. Маргарет подхватывает Уэса за локоть и тащит прочь. Как только они оказываются за пределами видимости и слышимости Джейме, Маргарет поворачивается к Уэсу. И бьет его по плечу – достаточно сильно, чтобы озадачить, но не настолько, чтобы причинить боль.