– Сидр, – говорит она с таким ангельским видом, что он не может не заподозрить подвоха. Она берет его под руку и кладет голову ему на плечо. Явно навеселе, если этот жест и румянец на ее щеках что-нибудь значат. Уэс не испытывает ровным счетом никаких чувств, и это его тревожит. Видимо, в мире убавилось магии, если красивая женщина, идущая под руку с ним, для него ничто. Заглянув в медную кружку, полученную от нее, он обнаруживает, что жидкость в ней имеет оттенок глаз Маргарет. От этого его слегка мутит, но он не допустит, чтобы эта тошнота испортила ему настроение. «Расслабься сегодня вечером как следует», – велела ему Маргарет. Так он и намерен поступить тем или иным способом. Он отпивает глоток и чуть не захлебывается. Спиртное прожигает путь в глубину его горла и распускается искрящимся фейерверком вкуса гвоздики и яблок. Аннетт смеется. – Извините! Надо было предупредить, что я поиграла в бармена. – Ну и щедрый же из вас получился бармен! Боже, что вы туда подмешали? Моторное масло? – Виски. А в нем – немного еще кое-чего, – она встает на цыпочки и шепчет ему в ухо: – Алхимия! Только никому не говорите. Алхимизированное спиртное строго запрещено законом, главным образом потому, что щепетильные законодатели-катаристы считают его причиной тяжких преступлений. А может, они просто отказывают людям в праве на веселье. В настоящее время лишь сведущие люди могут покупать его в подпольных кабачках или домашних винокурнях. Но теперь, когда в Уикдон съехалось столько алхимиков, неудивительно, что запретное спиртное течет здесь рекой. Уэсу всегда хотелось попробовать его, и сейчас он чувствует себя почти так же, как в тот раз, когда Мад умыкнула бутылку дорогущего вина из кладовой своего богатенького бывшего. Дождавшись, когда мама уснет, они пробрались на пожарную лестницу и, поскольку штопора у них не нашлось, отбили горлышко о ступеньку и налили вина друг другу в рот. Он порезал язык, в печени наверняка до сих пор остались мелкие осколки, но это одно из лучших его воспоминаний о Мад. Ночь, когда она нашла свою первую работу, ночь, когда он впервые попробовал спиртное, ночь, когда ему исполнилось четырнадцать. Впервые вкусил нечто большее, чем он сам. – Мне бы такое и в голову не пришло, – заверяет он. – Ваша тайна в надежных руках. Ленивое, полное довольства тепло уже распространяется по его телу. Уэс откусывает яблоко. Оно хрустящее и настолько сладкое, что сразу зашумело в ушах, – а может, все дело в отраве, которую подсыпала ему Аннетт. – Итак, что вы думаете? – спрашивает она. Он впервые замечает, что она нанесла на веки золотую пудру. Она мерцает в свете гирлянд над ними, а они, кажется, за последнюю минуту разгорелись сильнее прежнего. Уэс удивляется, неужели их цвета всегда были настолько яркими. – О чем? – О празднике, – уточняет она. – А-а… эм-м… – Он что, всегда так затруднялся с выбором слов? – Мне нравится. А вы раньше уже бывали на таких? – Однажды. Мой брат участвовал в охоте несколько лет назад, и вся наша семья отправилась болеть за него. Выезжала вместе с охотниками, и так далее. То еще было зрелище. – Значит, вы его видели. Того самого хала. – О да, видела, – ее голос становится серьезным. – А вы? – Ага. – Морщась, Уэс допивает остатки сидра с загадочными добавками. И не успевает даже проглотить их, как она подливает ему еще порцию из металлической фляжки, которую прячет где-то на себе. – Так что насчет охоты? Какая она вообще? – Полная неразбериха. На самом деле мало что можно увидеть, когда едешь верхом следом за охотниками. Зато многое слышишь и чуешь запахи. Забыть это невозможно. Вроде серы в лавке мясника. – Господи. Зачем тогда все туда рвутся? – Ради Бога и страны, – фляжка звякает о его кружку. – Всем мужчинам хочется быть божествами. Он морщит нос. – Ну, насчет этого не знаю. – По-вашему, нет? А как же тогда вы и Мэгги? Зачем это надо вам? – Понятия не имею, что творится у нее в голове. – Тогда говорите за себя. – Это мой последний шанс осуществить заветную мечту. И единственный шанс помочь моей семье. – И вот он опять вязнет в трясине чувств. Уэс залпом допивает содержимое своей кружки, отчаянно желая сбежать от них. – Ну, давайте сейчас не будем об этом. – Прочесть выражение ее глаз, в которых отражаются костры, ему не удается, но на лице ее улыбка, какой он раньше никогда не видел. – Какую бы еще шалость нам сегодня придумать? Явный намек в ее вопросе удивляет его. Но ответить он не успевает: по площади разносятся резкие звуки горна. Несколько туристов, в том числе и сам Уэс, вздрагивают, какой-то ребенок плачет, толпа разражается воплями. Людской поток несет Уэса со спутницей к берегу. – Что происходит? – Он перекрикивает шум. – Состязание в стрельбе. Ах да, состязание. Причина, по которой он явился сюда. – О, надо обязательно посмотреть. Она придвигается ближе, состроив гримаску. – Обязательно? Ну конечно. Он должен посмотреть на Маргарет. Ее недомолвки непонятны ему, но прежде чем он успевает завести расспросы, их разделяют. В давке и гвалте тысяч голосов он мало что слышит и ни на чем не может сосредоточиться. Где-то в этой неразберихе он теряет кружку, и, что гораздо досаднее, яблоко. По крайней мере, хмельное тепло выпитого притупляет натиск паники. Уэс следует в людском потоке, подскакивая, как лист на речной воде, пока его не выплескивают на берег. Языки костров лижут отдаленный горизонт, изгибающийся дугой в сторону луны. До охоты осталась всего неделя, и луна смотрит на него, как наполовину открытый глаз. Тьма вокруг колеблется и качается, но, несмотря на тошнотворные причуды зрения, ему удается различить участников состязания, выстроившихся у воды. И почти сразу он находит ее. Маргарет. Она стоит чуть в стороне, одинокая среди людей. Ветер треплет ее волосы, поднимает их, обнажая сзади шею, словно готовясь застегнуть на ней ожерелье. Кажется, Уэсу удается разглядеть нежное выстриженное пятнышко ближе к затылку, а потом ему представляется, как он находит его губами. Узнать бы, какой звук она при этом издаст. Повалить бы ее на песок прямо здесь, заставить посмотреть на него так, как в лаборатории ее матери, неистово и с вожделением. Поцеловать, стирая с губ соль, просунуть колено между ее ног и… Господи, ну и крепкое же пойло. Он смутно ощущает на себе чей-то пристальный взгляд. Поворачивает голову и видит, что Джейме Харрингтон не сводит с него полных изумления и ярости глаз. Сквозь искристую дымку выпитого виски все кажется красным. Маргарет предостерегала, чтобы он держался подальше от Джейме, но сегодня ему, пожалуй, не хочется. – Вот вы где! – Аннетт хватает его под руку. – Ну неужели мы правда останемся и будем все это смотреть? Такая скучища! – Совсем недолго. Хочу увидеть, как стреляет Маргарет. – Хорошо стреляет. В самом деле хорошо. Что тут еще смотреть? И вообще, сейчас темно, мало что видно. Ведущий объявляет: – Джейме Харрингтон и Питер Эвандер. – И Харрингтона тоже хочу посмотреть. – Он стряхивает с себя ее руку и проталкивается в передние ряды толпы. Вслед ему летит сдавленный возглас досады Аннетт. С каждым шагом земля кренится у него под ногами, искры, вылетающие из костра, заполняют все поле зрения оранжевым сиянием. Но когда он видит, как Джейме вразвалку выходит на дистанцию, перед глазами все вдруг становится отчетливым. Джейме делает выстрел, и воздух рябит от расходящейся волнами энергии, почти неуловимой, как знойное марево. Осознание обрушивается на Уэса ударом кувалды. Джейме мошенничает. Уэс оглядывается по сторонам, но остальным, похоже, все равно. Неужели больше никто не заметил? Но как можно не заметить такую очевидную вещь, как зачарованное ружье? – По-моему, он мошенничает. Аннетт рядом с ним замирает. – Как ты узнал? – Ружье… – он делает неопределенный жест. – С ним явно что-то сделали. Это мошенничество. – Да откуда тебе-то знать? – Просто знаю. – Просто знаешь? – Она многозначительно понижает голос, словно давая ему понять, что он кричит. – Ты пьян в стельку, Уэс. – Я шикарен. – Ничего подобного, – она прикладывает ладонь к его щеке и заставляет повернуться к ней лицом. – Ну же, давай уйдем отсюда. – И куда пойдем? – Куда-нибудь в другое место. – Ее ладонь скользит по его груди, прижимается к боку. Она смотрит на него так, словно жаждет поделиться чем-то важным для него. – Не хочу говорить о Джейме или Мэгги. Вообще ни о чем не хочу говорить. Он резко втягивает воздух. – Не хочешь? – Да, не хочу. Ну, пожалуйста! «Пожалуйста». Будто одно слово способно убедить его. Поддаться было бы так легко. Его мысли затуманены спиртным, он просто не в силах заставить себя беспокоиться хоть о чем-то так, как следовало бы. Ее невысказанное обещание не дает заглянуть в будущее дальше ближайших тридцати минут. И потом, она ведь права. Он пьян, кто станет слушать его? Может, мошенничество Джейме вообще не отразится на них с Маргарет. «А почему бы ему не обманывать тебя? – звучит в памяти голос Мад, обращающейся к их матери. – Он же эгоистичный ребенок, который ни дня в жизни не думал ни о ком, кроме самого себя».