Ни обедать, ни ужинать Полетайка не пошел. Лежал на койке, смотрел на облупившийся потолок и о чем-то думал. Вечером сжевал принесенную Кононовым краюху хлеба и сказал: — Собирай свою кодлу. Дело есть! ...Магазин был разгромлен. Растоптанные плитки шоколада лежали на полу в пахнущей спиртом луже, повсюду были раскиданы разбитые бутылки, банки с консервами и компотом, из вспоротых мешков высыпались крупа и сахар, их заливал рассол из опрокинутой бочки с огурцами. Завмаг — немолодая женщина в стеганой безрукавке и шапке-ушанке — то кидалась к мешкам с крупой, то пыталась подбирать с пола плитки шоколада, ее останавливали, и она, присев на табурет, стоящий посреди магазина, растерянно повторяла, глядя на сосредоточенно работающих оперативников: — Ну война, я понимаю... Пожар, понимаю... Землетрясение... Наводнение... А это что? Не понимаю! — Разберемся, Надежда Васильевна, — хмурясь, успокаивал ее Бычков. — Выручка в магазине оставалась? — Сдали, слава богу! — оглядывала она разгромленный магазин. — Как Мамай прошел! Всё испакостили! — Виктор Павлович! — окликнули Бычкова из глубины магазина. Бычков, осторожно ступая, прошел за прилавок. Спросил у Васильева: — Есть что-нибудь? — Вот! — Васильев кивнул на пустую бутылку из-под водки, стоявшую под прилавком. — Распивали на радостях. Бычков поднял бутылку за горлышко, посмотрел на свет. — Больше ничего нет? Стакана или кружки? — Нет! — покачал головой Васильев. — Из горла тянули. А вот закуска. — Он протянул Бычкову грубо вспоротую ножом консервную банку. Бычков осторожно осмотрел ее, поставил рядом с бутылкой. — Экспертам передай. — Работки им — будь здоров! — кивнул на груду разбитых бутылок Васильев. — Все осколки на отпечатки проверять. Надо же сколько нагрохали! В дым напились, что ли? — Не похоже, — задумался Бычков. — Кто в подсобке? — Ананьев с Чистяковым, — ответил Васильев. — Проломчик там хитрый! Бычков прошел в подсобное помещение магазина, где работали его помощники. — Что у вас? — спросил он у Ананьева, стоящего на коленях у наружной стены подсобки. — Поглядите, Виктор Павлович, — передал ему фонарик Ананьев. — Под нижней полкой, сразу не угадаешь! Бычков лег на живот и только тогда высветил фонариком пролом, выходящий во двор дома. — Знали, где стену разбирать. — Бычков поднялся, погасил фонарик, отряхнул пыль с колен и живота. — Думаете, раньше к подсобке присматривались? — засомневался Ананьев. — Вряд ли, Виктор Павлович! Завмаг эта — женщина самостоятельная, посторонних не пустит. — Грузчики могли сболтнуть... Уборщица... — сказал Чистяков. — Мало ли! — По размерам пролома — пацан лез, — стоял на своем Ананьев. — А с пацаном какие разговоры? — И не один лез, — добавил Бычков. — Одному такой погром не учинить. Азарт у одиночки не тот! — Пьяный был... Ну и крушил все подряд! — не уступал Чистяков. — Один бутылку водки выпил, и не сморило его, сердечного — покачал головой Бычков. — Что-то я таких среди нашего пацанья не знаю. А лезли мальчишки — это ясно. Бычков опять присел на корточки, посветил фонариком, долго присматривался к пролому, встал, размял в пальцах папиросу и задумчиво сказал: — Уж больно аккуратный проломчик. Как по чертежу. Сунул папиросу в рот, похлопал себя по карману, ища спички, так и не закурив, обернулся к сотрудникам: — Пошли-ка во двор. Высокое крыльцо прикрывало пролом снаружи, и был он такой правильной формы, что принять его можно было за продушину для вентиляции, которую не успели закрыть решеткой. — По кирпичику вынимали, — осматривает пролом Ананьев. — Вроде ломиком и не трогали. Похоже — опять химия. Как думаете, Виктор Павлович? Бычков пожевал мундштук все еще не зажженной папиросы и ничего не ответил. Ананьев собрал с земли известковую крошку и ссыпал ее в конверт. — Осторожней! — заметил Чистяков. — Следы не затопчи. — Где они, следы-то? — усмехнулся Ананьев. — Каша! Как нарочно, на одном месте топтались. — Обувь какая? — спросил Бычков. — Размер? — Сапоги вроде... И ботинки... — присматривался Ананьев. — Мальчишки, Виктор Павлович! Точно! — Запросите Славянку, кто из воспитанников в бегах, — распорядился Бычков. — А лучше самим съездить. — Сделаем, — кивнул Чистяков. — Если химия, то без Полетайки не обошлось! — На Полетайку не похоже, — возразил Ананьев. — У него все в ажуре, без передвижки, а тут вон какое шкодство! Порядочный вор себе такого не позволит. Больше напакостили, чем взяли. Как будто только для этого и лезли! Назло, что ли? А кому? — Поживем — увидим. — Бычков чиркнул спичкой и раскурил наконец свою измочаленную папиросу. — Поехали! — В управление? — спросил Чистяков. — На Загородный, девять, — сказал Бычков. — Петр Логвинович звонил. Там сегодня ночью тоже магазин подломали. — Таким же способом?! — вскинулся Ананьев. — То-то и оно... — вздохнул Бычков. — Может, взросляк орудовал? — с надеждой спросил Чистяков. — По размерам пропила — малолетки, — покачал головой Бычков. — Дела! — помрачнел Ананьев. — И все на нашу голову! — невесело усмехнулся Бычков. — Давайте в машину!.. В магазине на Загородном подвальную стенку не разбирали. В этом не было никакой нужды: подвал не запирался. Дом был большой, выходил на две улицы, и в одном из дворов, в углу, оперативники обнаружили вход в подвал. Обитая железом дверь болталась на одной ржавой петле, за дверью громоздились полуразбитые ящики, валялось какое-то тряпье, лежал матрас с торчащими наружу пружинами. Надо было пробраться через все завалы, пройти подвальными закоулками из конца в конец дома, чтобы оказаться в той его части, где располагались помещения магазина. — Как будто бы здесь... — Бычков повел фонариком вокруг, осветил сплетение проводов и труб на стенах подвала, направил луч вниз, себе под ноги, заметил втоптанные в землю опилки, рядом поставленные друг на друга ящики, поднял руку с фонариком и увидел пропил в полу магазина. — Вот он!.. Примерься-ка, Саша! Худенький Чистяков встал на ящики, повел плечами, пытаясь винтом проскользнуть внутрь магазина, и, обернувшись к Бычкову, сказал: — Пацан лазил. — Ясно, — кивнул Бычков и спросил у Ананьева: — Следов никаких? — Пока не вижу, — ответил Ананьев, высвечивая фонариком пол и стены. — Собаку сюда! — приказал Бычков. — Федя!.. — крикнул в темноту Чистяков. — Собаку! Показался проводник с крупной овчаркой на поводке. — След, Анчар! — скомандовал проводник. — След!.. Овчарка принюхалась к полу в подвале и чихнула. — Будь здорова! — сказал Бычков. — Уводи собаку, Федор. Бесполезно! — Какая же полезность, если все кругом нюхательным табаком обсыпано! — обиделся за Анчара проводник. — Да я же не в укор, чудак-человек! — засмеялся Бычков. — В магазине тоже чихала? — Там стекла битого на полу горы и духами разит! — пробурчал проводник. — Что за мода у жуликов пошла — посуду грохать и одеколоном поливать! Непотребство какое-то!