— Ладно, Федя... — примирительно сказал Бычков. — Разберемся. Свободен пока... — И, когда проводник увел собаку, распорядился: — Весь подвал обыщите, все закоулки... Быть такого не может, чтобы они где-нибудь не наследили. На твою ответственность, Николай! — Понял, Виктор Павлович, — ответил Ананьев. — Носом землю пахать будем. — Давайте, давайте! — кивнул Бычков. — Пашите! Я наверху, в магазине. ...В тесном директорском кабинетике Юрский и Бычков осматривали взломанный денежный ящик. Директор магазина — пожилой невысокий человек, так и не снявший пальто и шапку, — сидел у стола, бессмысленно перебирая счета и накладные. — Сумму похищенного уточнить можете? — обернулся к нему Юрский. — Наличными — пять тысяч восемьсот двадцать два рубля. — Директор протянул ему одну из бумажек. — Почему не сдали выручку? — пробежал ее глазами Юрский. — Торговали вчера плохо. Недобрали план, — махнул рукой директор. — Думали сегодня доберем. И вот... — Что взято из ценностей? — Одни дамские золотые часы, браслет, пара сережек, — ответил директор. — И больше ничего? — удивлённо поднял брови Юрский. — Из ценностей как будто бы нет... — наморщил лоб директор. — Но одних сервизов разбито тысячи на полторы... Зачем — не понимаю! — Посчитайте все до копейки. Все убытки, — сказал Юрский. — Как там ваши, Виктор Павлович? — Заканчивают, — ответил Бычков, внимательно осматривая денежный ящик. — Приступайте к подсчетам, — обернулся к директору Юрский. — Вам помогут. Директор магазина вышел из кабинета, а Юрский подошел к Бычкову и склонился над денежным ящиком. — Фомкой взламывали? — Да, ломиком орудовали, — кивнул Бычков. — И не очень умело. — Пропил через пол? — Аккуратный пропильчик, — задумчиво сказал Бычков. — Думаешь, Полетайка? — пытливо взглянул на него Юрский. — Не в его привычках дебоши на деле устраивать, — покачал головой Бычков. — Не тот вор. Шума не любит. — Тогда остается один вариант: дело склеил Полетайка, но сам в магазин не лез. — А подельщики ему в благодарность погром учинили? Сомнительно!.. — Насчет благодарности не знаю, — усмехнулся Юрский. — А в отместку возможно. Но не ему, а нам! В том магазине разгром, в этом тоже. Думаешь, случайность? В детколонию человека послал? — Толя Васильев там работает. — Толя, Коля, Саша... — поморщился Юрский. — Отвыкай, Виктор Павлович! — Слушаюсь, — не сразу ответил Бычков. В дверь постучали, и в кабинет вошел Ананьев. — Разрешите? — Что у тебя, Коля? — спокойно спросил Бычков. Юрский коротко глянул на него, но промолчал. — Вот. — Ананьев положил на стол пустую коробочку из-под часов. — Паспорт внутри. — Где нашли? — В подвале валялась, — ответил Ананьев, — в дальнем углу. Обратно выбирались и выкинули. — Отпечатки обработали? — Сделано, — кивнул Ананьев. — И еще... — Он замялся, нерешительно поглядывая то на Юрского, то на Бычкова. — Давай, давай... — поторопил его Бычков. — Выкладывай! Что там у тебя еще? Ананьев вынул бланк накладной, положил на стол и угрюмо сказал: — Шутки шутят! Юрский взял бланк и, держа его на вытянутой руке, щуря глаза, медленно прочел вслух: Мы вас ждали, вы не шли. Мы все взяли и ушли. Здесь были воры: Бычков, Ананьев, Чистяков, Васильев, Новожилов 3-й бригады Уголовного розыска. — Так... — С трудом сдерживаясь, Юрский передал бланк Бычкову. — С чем вас и поздравляю! — Письмо запорожцев турецкому султану! — покрутил головой Бычков. — Ну пацанье! Все наши фамилии знают! — Обнаглели твои малолетки, Бычков! — наливаясь гневом, сказал Юрский. — Завтра все управление смеяться будет. Не поймаешь — стыд и позор тебе! И всей вашей бригаде срам! — Я им этого шкодства не прощу, — помолчав, ответил Бычков. — Будь уверен, Петр Логвинович! Они у меня лазаря запоют, понимаешь... Поискал слова погрозней и мрачно закончил: — Тонким голосом!.. ...На другой день к вечеру результаты экспертизы лежали на столе у Бычкова. На бутылке из-под водки, изъятой в разгромленном магазине на улице Некрасова, были обнаружены следы пальцев. При сличении отпечатков установлено, что принадлежат они Хохлову Павлу Васильевичу, несовершеннолетнему, имеющему три привода, две судимости, в настоящее время находящемуся в детколонии. На коробочке из-под золотых часов, найденной в подвале магазина на Загородном, оставил свои «пальчики» Журавлев — тоже старый знакомый Бычкова. Скрываться они не собирались, дулись в карты в своей спальне в колонии — то ли по мальчишеской беспечности, а, скорее всего, потому, что были уверены в том, что нигде не наследили и заподозрить их в чем-либо невозможно. Вез их из колонии Толя Васильев, всю дорогу они балагурили и с пристрастием выпытывали у Васильева, что хорошего есть в милицейском буфете. Это было утром, а через час с небольшим оба они уже сидели на диване в кабинете Бычкова и лениво отвечали на его вопросы. — За одну ночь с двумя магазинами управились? С Некрасова на Загородный слетали? — допытывался Бычков. — Вы что, серафимы шестикрылые? Ангелы? — Мы ангелы, Пашка? — развалился на диване Журавлев. — Не-а! — дурашливо замотал головой Хохлов. — Какие мы ангелы? Ты что, дядя Витя, того? — Он повертел пальцем у виска. — Я тебе не «дядя Витя»! — пристукнул ладонью по столу Бычков. — Отвыкай от этих привычек. Не маленький! — Слушаюсь, гражданин начальник! — Хохлов вскочил и приложил ладонь ко лбу. — Садись! — приказал Бычков. — Вот сюда садись, на стул. Развалились, понимаешь, как дома! — А нам милиция — дом родной! — разулыбался Журавлев. — А тюрьма и того родней! — Будет вам и тюрьма, — буркнул Бычков. — На понт берешь, начальник? — подмигнул ему Хохлов. — Нет такого закона. — Уже есть, — нахмурился Бычков. — Кончилась ваша лафа. — И в детколонию обратно не отправите? — не поверил Хохлов. — А это как суд решит, — объяснил Бычков. — Про развеселую жизнь забудьте. Колонию нам передали. — Зону оградите? — обеспокоенно спросил Журавлев. — Вышек понаставите? — Как положено, — сухо сказал Бычков.