Больше Белкину разглядеть ничего не удалось, да и увидел бы он только, как одна за другой покидают летное поле машины с задержанными. Когда скрылась из виду последняя, подполковник Курнашов взглянул на часы. Операция по задержанию длилась ровно полторы минуты. Белкин еще не пришел в себя и с трудом сознавал, где он и что с ним происходит. На все вопросы следователя, помня наставления Гартмана, тупо повторял одно и то же — летели на свадьбу. — На свадьбу так на свадьбу! — согласился следователь, нажал кнопку звонка и сказал вошедшему прапорщику: — Пригласите лейтенанта Шейко. Когда открылась дверь, Белкин поднял голову и увидел стоящую на пороге Дорис. — Знакомьтесь! — чуть заметно усмехнулся следователь. — Мария Игнатьевна Шейко. Она же — Дорис Штерн! Странное дело, но Белкин даже не удивился. Он обрадовался! Рассказать обо всем он готов был сразу же, как только оказался перед этим столом. Удерживало его лишь сознание того, что его показания прочтут остальные и будет понятно, что он не продержался и часа, выложив все, что знал. Теперь же у него есть оправдание — им все известно без него! И Белкин заговорил. Быстро, захлебываясь, боясь, что его перебьют, не дадут рассказать всего и сделают это за него другие. В камере следственного изолятора стояла тишина. Она давила на уши, как перегрузки при наборе высоты. А за решеткой окна синело небо. То самое небо, из-за которого Спицын потерял семью и свободу. Скоро его вызовут на первый допрос. Что он скажет следователю? Как мальчишка, поддался уговорам Гартмана? Соблазнился славой, которую тот ему посулил? Хотел доказать всему миру, какой он летчик? Скорпион, попадая в круг из горящих углей, убивает себя. Гартман отравил ему душу и уполз, улизнул от расплаты. А он здесь! Солнце пробивалось сквозь начинающие зеленеть ветви, огня на свету видно не было, и только по тому, как сначала чернели, а потом рассыпались и становились серыми бумажные листы, можно было догадаться, что костер горит. Гартман сжигал свой «капитал». То, что хранил в тайне от всех, боясь передать друзьям из «фирмы» даже через верные руки. Теперь все это стало ненужным. Трусость и предательство не прощают. Последние бумаги догорели. Гартман поворошил пепел и посмотрел на часы. Сейчас самолет должен взлететь! Он поднял голову, словно надеялся разглядеть его в небе, и увидел, что по тропинке к нему идут два незнакомых человека. Гартман поднялся, отряхнул с ладоней комочки земли и медленно пошел им навстречу. Он все понял: самолет не взлетит. «Свадьба» отменяется. КТО ВЫ, ДЖОРДЖ КОЛЛИНЗ? В Москве шел снег. Его ждали давно, осень была затяжная, слякотная, подморозило только в декабре, но снега не было, иногда лишь сыпала мелкая крупка, и деревья на бульварах стояли черные, стекленея голыми ветками, схваченными морозом. Потом, в первых уже числах января, будто прорвало — снег не переставая шел вот уже с неделю, и ранним утром люди пробирались к станциям метро, к автобусным и троллейбусным остановкам по узеньким тропинкам. В такое вот заснеженное утро вышел из дверей своей квартиры Георгий Константинович Колесников. Спустился на лифте вниз, вынул из ящика газеты, вышел из подъезда и слился с потоком прохожих. Когда-то район, где он жил, считался окраиной Москвы, теперь же метро довозило его до центра за каких-нибудь пятнадцать минут, и он едва успевал просмотреть все газеты. Делать это приходилось всегда стоя: станция, на которой он садился, давно перестала быть конечной, и в эти ранние утренние часы вагоны были переполнены. Но за долгие годы поездок из дома в институт он приспособился и, когда напиравшая сзади толпа вдавливала его в раскрытые двери, не сворачивал, как все остальные, в проход между сиденьями, а проталкивался к противоположным дверям и, став спиной к вагону, вынимал газеты и пробегал глазами заголовки, мысленно отмечая про себя то, что необходимо прочесть вечером. Сегодня же ему сразу попалась очень дельная и нужная статья, он сунул остальные газеты в карман пальто и принялся за чтение. Статья была большая, дочитывал он ее уже на эскалаторе, благо тот был длиннющий, перед последней ступенькой сложил газету и зашагал к выходу. Когда Колесников вошел в большую, уставленную кульманами комнату, сотрудники его были уже на месте. Хмуро кивнул всем сразу и прошел к своему столу за перегородкой. — Не с той ноги встал? — спросил один из конструкторов у молодой, тщательно причесанной женщины в элегантном рабочем халате. — Спросите у него, — пожала плечами женщина. — Рискованно. — А вы рискните, — улыбнулась женщина. — Нет уж, увольте! — поднял тот руки. — Это ваша привилегия, Нина Владимировна! — Это почему же? — нахмурилась женщина, и лицо ее сделалось жестким. — Ваше призвание — смягчать удары начальства! — галантно склонил он голову. — Спасать нас, грешных, от неправедного гнева! — Ну, если так... — усмехнулась Нина Владимировна и, взяв рулон чертежей, пошла за перегородку. Колесников сидел за своим столом и все так же хмуро смотрел в окно на заснеженную крышу дома напротив. — Можно к тебе? — прикрыв за собой дверь, негромко спросила Нина Владимировна. Колесников кивнул. Она кинула чертежи на стол, прошла к креслу Колесникова, склонилась над его плечом. — Неприятности? — А-а! — отмахнулся Колесников. — Мадам опять... — Выступила? — сдвинула брови Нина Владимировна. — Еще как! — вздохнул Колесников. — Думаешь, догадывается? — Это про мужей говорят, что они обо всем узнают последними, а она как-никак женщина, — невесело отшутился Колесников. — И что ты решил? — осторожно спросила Нина Владимировна. — А что решать? — досадливо дернул плечом Колесников. — Разводиться? — У меня совета спрашиваешь? — усмехнулась Нина Владимировна и, помолчав, сказала: — Звонила Маргоша. Тебя срочно просит зайти Павел Николаевич. — А что стряслось? — Откуда мне знать? — пожала плечами Нина Владимировна. — Я человек маленький. — Я тоже небольшой, — усмехнулся Колесников и встал. — Вечером увидимся? — спросила Нина Владимировна. — Как получится... — Колесников пошел к дверям. Он прошел по коридору, спустился по лестнице этажом ниже, вошел в один из кабинетов. — Здравствуйте, Маргарита Федоровна, — поздоровался Колесников с секретаршей. — Вызывал? — Пройдите, — кивнула та на дверь за своей спиной и улыбнулась: — Что это вы с утра такой хмурый? — Не выспался, — буркнул Колесников и открыл дверь кабинета. Начальник отдела, моложавый еще на вид человек, указал Колесникову глазами на кресло у стола, продолжая напористо говорить в телефонную трубку: — Никаких публикаций! Что значит в пределах возможного? Нет! Категорически!.. Все, Сергей Викторович. Я занят. — Повесил трубку и сердито сказал: — Обмена информацией им не хватает! А?.. Это по закрытой-то теме! — Сегодня закрытая, завтра открытая, — пожал плечами Колесников. — Как прикажешь понимать? — вскинул брови начальник отдела. — Мы засекречиваем, а потом выясняется, что где-то уже запатентовали, — ответил Колесников. — Не бывает так? — Пожалуй, что и бывает, — не сразу, но согласился начальник отдела. — А сто лет бы не засекречивали — патент в кармане, — усмехнулся Колесников. — Ладно, хватит! — отмахнулся начальник отдела. — Звонил Парфенов. Просил тебя завтра быть в представительстве. — Какая фирма? — Я не очень в курсе. Созвонись с министерством и уточни. — Большая закупка? — Говорю тебе, не в курсе. Думаю, что да. Иначе бы Парфенов один справился. Тебя что-нибудь не устраивает? — Единственная позиция. Я, Павел Николаевич, не купец, а разработчик.