– А откуда ты вернулся? Последовала пауза. Затем он повернулся и откинулся на спину, опустив голову на подушку. Парень лежал на спине, рядом со мной, прямо в моей постели! Какого черта? Язык прилип к небу, сердце заколотилось как ненормальное, в животе проснулись бабочки. – Я был за границей, – сказал он, и я не сразу вспомнила, о чем он говорит. Переварив это, я смогла лишь повторить: – За границей? – Ложись, и я все тебе расскажу. Лечь? В постель? Рядом с ним? Ни за что. Ни за что! Я замерла. Нет. Нет. Нет. – Давай же, Калла, – тихо сказал он таким тоном, что клетки моего мозга тут же расплавились и растеклись, как масло в микроволновке. – Ляг. Расслабься. Не знаю, что меня убедило, но в следующую минуту моя рука подогнулась и я уткнулась правой щекой в подушку. У него был волшебный голос. – Я поступил на службу, когда мне было восемнадцать, как только окончил школу, – объяснил Джекс. – У меня был выбор: либо – армия, либо – угольная шахта, по стопам отца и старшего брата. Угольная шахта? Вот это да! – Откуда ты? Кровать снова прогнулась, и я решила, что он повернулся на бок, лицом ко мне. – Ошеана, Западная Вирджиния. – Ошеана… – прошептала я, смотря на голую стену перед кроватью. – Знакомое название. Джекс усмехнулся. – Может, потому что город прозвали Оксианой и сняли о нем документальный фильм. Всему виной небольшая проблема с одним обезболивающим, «Оксиконтином». Полгорода сидит на этом дерьме. Ага, звучало действительно знакомо. – Работать в шахте тяжело. Кое-кто думает, что деньги того стоят, но я этого не хотел. Больше ловить там было нечего, поэтому мне хотелось выбраться из этого чертового города. – Его голос вдруг стал тверже, а по моей спине пробежали мурашки. – Казалось, у меня нет другого выбора, кроме армии. – И в какое подразделение ты поступил на службу? – В морскую пехоту. Ого! Морские пехотинцы крутые. Круче всех в армии. Брат моего отца был морским пехотинцем, и я помню, как он рассказывал о тяжелой боевой подготовке. Не каждый годился в морскую пехоту, но Джекс, похоже, годился. Я вспомнила, как он перемахнул через барную стойку и толкнул Мака. Да, он явно служил в морской пехоте. Сексуально. Я представила Джекса в военной форме вроде той, что я видела в детстве в шкафу у дяди. Да. Очень сексуально. – Я завербовался на пять лет. Через два года попал на войну и почти три года провел в пустыне, – продолжил Джекс, и я сглотнула. Военная служба – это не шутки. – Мой срок подошел к концу, и я не захотел продлевать контракт. Когда я вернулся домой, не мог спать. Не знал, куда податься. Дома мне ничего не светило, а там тоже не курорт, понимаешь? Там все по-другому. Эта жизнь меняет тебя. Ты делаешь страшные вещи. Видишь страшные картины. Бывало, я засыпал только на пару часов. Бывало, не засыпал вообще. В голове все крутились всякие мысли. Так что да, со сном у меня тоже были проблемы. Мне хотелось повернуться и посмотреть на него, но я не могла пошевелиться. – Так… ты жалеешь о том, что пошел на службу? – Вовсе нет, – быстро и твердо ответил он. – Я был рад служить своей стране и все такое дерьмо. На душе у меня стало тепло. Я захотела взглянуть на Джекса, но для этого нужно было набраться смелости. Так что я ограничилась словами, ведь большего я предложить не могла, а похвалить его мне хотелось. – По-моему, это здорово. – Что? Я залилась краской. – Пойти в морскую пехоту и служить. Это смело и благородно. И здорово. Все эти эпитеты ко мне отношения не имели, как и ко многим моим знакомым, включая Бригаду горячих парней. Кроме, правда, Брендона. Он тоже служил за границей. Джекс не ответил. Повисло молчание. Я сжала пальцы в кулак. – И давно ты… вышел в отставку? – спросила я. – Хм-м… Весной будет два года. – Казалось, он подвинулся еще ближе. Я быстро сложила все эти цифры вместе и, наконец, получила ответ на один из своих вопросов. – Так тебе двадцать четыре? – Ага. А тебе действительно двадцать один, хоть и выглядишь ты на семнадцать. – Я не выгляжу на семнадцать, – улыбнулась я. – Неважно, – пробормотал он. – Когда у тебя день рождения? – В апреле. Пятнадцатого. – Да ладно? – Парень рассмеялся, и моя улыбка тоже стала шире. – Я родился семнадцатого. – Апрель – классный месяц, – заметила я. – Так и есть. Я постепенно привыкала к его близости, и мое тело расслаблялось. – Как ты здесь оказался? – Ты ведь видела Андерса, да? В баре. – Андерса? – переспросила я. – Ты, наверное, знаешь его как Риса. О… – Молодого копа? – Вообще-то он помощник шерифа округа Филадельфия. Мы познакомились, когда я поступил на службу. Рис ушел в отставку на год раньше меня, но мы продолжали общаться, – рассказал Джекс. – Он знал, что дома мне паршиво. Предложил пожить у него. Я поймал его на слове и приехал сюда. Сперва занимался чем придется. Я смотрела в темноту, прикусив губу. – А чем? – Чем придется, – повторив парень, ничего не прояснив. – Однажды вечером я зашел в бар к Моне и устроился на работу. Снял жилье. И вот он я, лежу в постели с прелестной дочерью Моны. Жизнь, черт возьми, странная штука. Я тихонько вздохнула. Прелестной дочерью? – Ты… Ты говоришь хорошие вещи. Глупее ответа было не придумать, но я устала, и мозг отказывался работать. – Я говорю правду. Мы немного помолчали. – Тебя больше не мучает бессонница? Джекс не стал отвечать. Молчание затянулось, и я решила прервать его новым вопросом: – Думаешь, кто-нибудь придет за этими наркотиками? Парень тяжело вздохнул. – Не знаю, Калла. Я ему не поверила – он ведь уже сказал, что Мерзкий Тип вряд ли мог быть истинным владельцем чертовой кучи героина, да я и сама в этом сомневалась. Не похоже было, что у него есть деньги, чтобы иметь такое количество наркоты.