– То есть она пропала две недели назад? Клайд не ответил, но Джекс наклонился к стойке и понизил голос: – Она пришла однажды вечером расстроенная. Бродила по конторе как одержимая. В этом, кстати, не было ничего необычного. Все это было мне знакомо. – И? – От нее несло спиртным, – мягко добавил Джекс, пристально смотря на меня из-под густых ресниц. Это тоже было весьма типично. – И? – А еще от нее воняло так, словно она несколько часов сидела взаперти и курила травку и сигареты. Да, травки раньше не было. Мама сидела на таблетках, на куче таблеток – прямо шведский стол таблеток. – В последний год и это вошло в традицию, – продолжил Джекс, не отводя от меня глаз, и я поняла, что он здесь не первый день работает. – Так что никто не обратил внимания. Видишь ли, твоя мама вообще-то… – Ничем здесь не занималась? – подсказала я, когда он замялся. – Да, это тоже не новость. Джекс с секунду молча смотрел на меня, а затем его грудь всколыхнулась от глубокого вздоха. – Тем вечером она ушла часов в восемь, и мы больше ничего о ней не слышали. Клайд прав, с тех пор уже недели две прошло. О боже. Я опустилась на барный стул. – Малышка, я не стал тебе звонить, потому что… потому что твоя мама пропадает так уже не в первый раз. – Клайд навалился бедром на стойку и снова положил руку мне на плечо. – Каждые пару месяцев она сбегает с Петухом и… – С кем? – переспросила я, подняв брови. Неужели мама завела себе петуха? И хотя кому-то такой поступок может показаться ненормальным, меня это не удивило. Она выросла на ферме и, когда я была маленькая, не раз заводила странных питомцев. Однажды у нас жил козленок по кличке Билли. Клайд поморщился. – Это… хм… это мужчина твоей мамы. – И его зовут Петух? Боже милостивый… – Кличка у него такая, – объяснил Джекс, снова посмотрев мне в глаза. Господи, как же это было унизительно! Моя мама была пьяницей и наркоманкой, она глотала таблетки, никогда палец о палец не ударила в собственном баре и сбежала с каким-то парнем, который, без сомнения, был тем еще типом и откликался на кличку Петух. Тьфу. Что ж, теперь оставалось только выяснить, что в свободное время она подрабатывала в стриптиз-клубе через дорогу. Мне явно нужно было как можно скорее забиться в удобный темный угол. – Несколько месяцев назад она вернулась только через месяц, – сказал Клайд. – Так что волноваться не о чем. С твоей мамой все в порядке, она вернется. Она всегда возвращается. Я закрыла глаза. И почему только она уехала? Она должна была быть здесь, где я могла с ней поговорить и выяснить, остались ли у нее деньги, где я могла бы наорать на нее, выплеснуть свою ярость и заставить ее хоть как-то заплатить за то, что из-за нее вся моя жизнь пошла под откос. Клайд потрепал меня по плечу. – Я позвоню тебе, когда она вернется. Это так удивило меня, что я открыла глаза как раз в тот момент, когда Джекс и Клайд многозначительно переглянулись. – Малышка, тебе не стоит здесь оставаться. Здорово, конечно, что ты к нам заглянула. Уверен, она… – Ты хочешь, чтобы я уехала? – Я прищурилась, не веря своим ушам. Здесь явно плелись какие-то интриги, о которых я не знала. – Нет, – быстро заверил меня Клайд. – Да, – в ту же секунду сказал Джекс. Я повернулась к нему, чувствуя, как моя кожа начинает зудеть. – Э-э, по-моему, твоего мнения, бармен, никто не спрашивал. От моих слов карие глаза Джекса как будто почернели. Желваки напряглись. Я не отводила взгляда, бросая ему вызов. Однако он молчал, и я повернулась к Клайду, который тоже наблюдал за Джексом. Что-то явно было не так, а зная свою мать, я понимала, что нет ничего невозможного. Уезжать я не собиралась – да и не могла, ведь идти мне было некуда. В буквальном смысле. В отличие от прошлых лет, на этот раз я не записалась на летние курсы, потому что не могла позволить себе оплатить дополнительные занятия. А это означало, что мне нельзя было и оставаться в общежитии, так что, собирая вещи в эту поездку, я собрала все. Пока я не найду маму или не устроюсь на новую работу, мне нужно было умудриться прожить на те скромные гроши, которые еще остались на моем личном счету. В любом случае снять квартиру или остановиться в отеле я не могла и уж точно не собиралась переселяться к Терезе, пока все не уладится. Мой взгляд скользил по потрепанному бару, выхватывая старые вывески и черно-белые фотографии на стенах, и тут я заметила кое-что, чего не увидела раньше. Видимо, стоявший напротив меня парень все затмил своей красотой. За стойкой, под красной табличкой, где элегантным курсивом было выведено «У Моны», в рамке висела фотография. У меня перехватило дыхание. Это была яркая и красочная фотография семьи – настоящей семьи. Улыбающиеся счастливые родители. Мать держала на руках маленького мальчика – ему было не больше года и трех месяцев. Рядом в синем свитере стоял другой мальчишка, в возрасте десяти лет и пяти месяцев. Он стоял рядом с девочкой, которой только что исполнилось восемь. Она была одета в голубое платье с пышной юбкой, как у принцессы. Девочка была похожа на маленькую куклу и улыбалась сияющей улыбкой. У меня свело живот. Мне срочно нужно было выйти отсюда. Соскользнув со стула, я схватила сумочку, которая лежала на стойке, и сказала: – Я вернусь. Джекс, нахмурившись, посмотрел мне вслед, но вместе с тем мне показалось, что у него словно гора с плеч упала. Он разжал челюсти, плечи его расслабились – он явно обрадовался, что я ушла, хотя всего десять минут назад из кожи вон лез, лишь бы только уговорить меня с ним выпить. Ну вот. Как я и думала, все это было не всерьез. Клайд протянул руку, но я уклонилась. – Малышка, может, пойдешь в офис, посидишь там… – Нет. Все в порядке. Развернувшись и не давая Клайду сказать что-то еще, я поспешила выйти из бара в теплую ночь. Как только дверь за мной захлопнулась и я оказалась на тротуаре, на меня обрушилась ужасная тяжесть. На парковке появилось еще несколько машин, и я, сокращая путь, пошла к своему «Форду», лавируя между ними. «Сосредоточься, – сказала я себе. – Сосредоточься на главной проблеме». Мне нужно было поехать обратно в мамин дом и разобрать барахло у нее в спальне. Возможно, тогда я смогла бы найти какую-нибудь подсказку относительно того, куда она пропала. Это было единственное, что я могла сделать. Пытаясь забыть семейную фотографию из бара, я обошла старенький пикап, который уже стоял на парковке, когда я приехала, и подошла к своей машине. Было темно, фонари не горели, так что мой бедный «Форд» стоял в густой тени. Не обращая внимания на пробежавший по спине холодок, я взялась за ручку двери и тут заметила нечто странное. Я отошла от двери, сделала еще пару шагов к капоту и сдавленно вскрикнула. Лобового стекла не было. От него остались лишь жалкие осколки. Даже в темноте я разглядела лежавший на приборной панели кирпич. Кто-то бросил кирпич в мою машину. Глава четвертая – У?тебя «Форд Фигус»? Я зажмурилась и глубоко вздохнула от бессилия. Выяснив, что мое лобовое стекло повстречалось с кирпичом, я, как в тумане, вернулась в бар и рассказала о случившемся Джексу. Хоть я и пребывала в шоке, от меня не укрылось, что он ничуть не удивился. Его красивые черты исказились от гнева, брови нахмурились, в этом списке эмоций удивление отсутствовало. Такое впечатление, что он ожидал чего-то подобного. Это было странно, но в настоящий момент не особенно важно. Главное, что у меня не было денег на замену лобового стекла.