«Если не вернете деньги, я распространю фото, на которых мы с Мишей целуемся и проводим время, разошлю всем твоим друзьям и родственникам, опозорю. Твои дети и ты больше не поднимите глаз» - продолжает строчить умалишенная. «Пошла к черту» - кратко отвечаю и заношу ее так же, как и Мишу, в черный список. Пусть делают что хотят. Мне плевать. Опозорят себя Миша и Оля, а мне не за что стыдиться. Я была верной женой и это не мои губы на фотографии целуют кого-то постороннего. Хочет манипулировать? Пусть пишет своему любовнику. Меня снова начинает трясти, не представляю, как справиться со своим душевным состоянием и хоть немного облегчить физическое. В дверь раздается стук, я разрешаю войти, полагая, что это кто-то из официанток или менеджеров, но ошибаюсь. В кабинет входит ОН и мое сердце ухает. Тело прошибает разрядом молнии, ощущение, что еще немного и я просто упаду, настолько мне плохо и настолько я не готова видеть Михаила. - Зачем ты пришел? – пытаюсь говорить равнодушно. – Как я знаю, встреча назначена с Филиппом Александровичем, ты перепутал двери? Лицо Миши осунувшееся, он словно постарел за пару дней на лет пять. Глаза, как у побитой собачонки смотрят то в пол, то на меня. Чувствую себя директором, к которому заявился провинившийся мальчик на ковер. Внутри что-то сжимается. Ты не должна его жалеть. Не должна включать эмоции. Это не тот Миша, которого ты любила. Это предатель. Не ведись, - летят в голове мысли одна за одной. - Я пришел к тебе – говорит виновато. – Мы можем поговорить? - Нам не о чем с тобой разговаривать. Наговорились за десять лет, - бросаю прохладно, а внутри взрывается динамит. Хочется впиться ногтями в его рожу и расцарапать. – Теперь мы можем обсудить только развод, если речь пойдет о нем – пожалуйста. - Я не хочу разводиться, Аня. Пожалуйста, дай нам шанс, пойдем к психологу, проработаем наши проблемы, я готов на все ради тебя! - нервно произносит Миша. - Иди к психологу, тебе не повредит, а у меня все в порядке. Я подала на развод и не изменю решение. - Ты что сделала? Аня, какой развод? У нас дети! – возмущается искренне. - Миша, ты издеваешься или совсем мозги потерял вместе с совестью? Обычный такой развод. Я не буду с тобой жить, удивлена, что ты предполагал даже в теории, что прощу тебе измену. Это же насколько ты не знал собственную жену! – голос дрожит. - Аня, я люблю тебя, пожалуйста, дай мне шанс. - Люблю? – меня дергает. – ЛЮБЛЮ? – взвинчено повышаю голос. – Ты вообще знаешь, что такое любовь? Похотливый мужлан, - впервые в жизни позволяю себе оскорбить мужа. - Любовь у тебя по отелям с Олькой, по туалетам и съемным квартирам. В твоем сердце нет этого прекрасного чувства. По крайней мере, ко мне. Я не стану женой, которая простила неверного мужа, не продолжу список тех, кто опускает глаза и оправдывает загулявшего мужика, годами колупаясь в себе, выискивая причины его предательства. К психологу он собрался. Сходи. Посети специалиста и проясни для себя важную вещь, почему для тебя семья, тыл и дети оказались на десятом месте, а местечковая дрянь и интересы ширинки на первом. Думаю, это весьма увлекательное занятие. А теперь попрошу выйти из моего кабинета, мне нужно работать. - Анютка, выслушай, - резко приближается ко мне и хватает за локоть. - Никогда, – отталкиваю его, - слышишь меня? Никогда в жизни больше не прикасайся ко мне, - с ненавистью смотрю в глаза. От моего тяжелого взгляда и искр презрения Миша будто отшатывается… до него словно доходит, я не шучу. Это точка. Глава 22. Михаил. Встреча В кабинете с Анной душно, от волнения я не могу дышать, в голове постоянно бьет импульс – придурок! Что ты натворил… Жена совсем близко, но вместе с тем, она настолько чужая и далекая, что становится страшно. Никогда прежде я не видел от Ани такого ледяного взгляда, безразличия, я бы даже сказал ненависти. Глаза прожигают меня насквозь, и я действительно теряюсь. Становится стыдно за все то, что я учинил. - Умоляю, дай мне шанс, Аня! Богом прошу, обдумай все, не лишай наших детей отца и семьи. Это все очень неправильно, не поддавайся эмоциям! - пытаюсь ее обнять, но на лице лишь презрение и холод. Что же я наделал? Как мог так бездумно себя вести, выбрать похоть, забить на бизнес, детей, жену. Чего ради? Ненависть - это все, что я испытываю к легкодоступной девке. Скулит теперь о своей любви, только мне это не нужно. Кроме Ани я никого и ничего не хочу. Готов отказаться от Оли, поклясться в верности и до конца дней закрыть для себя вопрос с изменами. Только бы супруга выслушала меня и дала надежду на примирение. - Анют, сжалься, каждый человек способен совершить в жизни проступок, - говорю осторожно, обдумывая, что же она видела о нас с Олей и чего нет. Не хочется взболтнуть лишнего и закопать себя еще глубже. - Хватит унижаться, - произносит брезгливо. - Я уже сказала - разговор окончен. Пожалеть тебя? Мне смешно, Михаил, а заодно противно от такой наглости. Те руки, которые ласкали твое тело, тот рот, который обслуживал твои желания, пусть и жалеют. Или с проблемами ты не пригодился своей единственной? - вижу ненависть в ее глазах — это убивает. Больно видеть Аню такой. - Все эти слова — любимая, ненаглядная, родная, ЕДИНСТВЕННАЯ ... это даже хуже того, что ты в ней побывал физически, - вижу, как трясутся ее руки. - Пожалуйста, умоляю, выслушай, - пытаюсь до нее достучаться и объяснить свои мотивы. - Пошел вон из моего кабинета. Считаю до трех или вызову охрану. - Аня, я не прошу принимать мои проблемы с бизнесом, к черту это все, сейчас для меня работа на десятом месте, я создам кучу новых проектов и снова подниму их, и ты, и я, знаем об этом. Эти вопросы меня волнуют меньше всего. Нет ничего важнее того, что между нами, я не переживу развод, не смогу тебя потерять, - опускаюсь перед женой на колени. – Прошу, дай мне шанс. - Миша, не устраивай цирк, мне не нужны твои преклонения, слезы или подвиги. Семьи больше нет и не будет. Шанса тоже. Жаль, что ты не услышал меня много лет назад и не понял, измена — это не то, что я готова прощать, даже безумно любя человека. - Аня, ну что поделать, если уже все случилось? Да, я виноват. Черт подери виноват! Но семья — это двое. Семья — это муж и жена, почему ты не желаешь покопаться и в себе тоже? Сколько раз я просил оставить карьеру? Заняться домом, уделить мне время? Сколько? Для тебя самореализация изначально была важнее семейного уюта и тепла. Это ты приходила после работы домой никакая и не желала уделить мне и часа, потому что завтра дедлайн и снова бежать. Поговорить с мужем? Устала! Заняться любовью? Снова утомилась! Не помнишь? А я помню, Аня, тоже многое помню, знаю, что такое быть ненужным, ощущать себя банковским терминалом и пустым местом. - Миша, но потом я осела дома! Занялась детьми и полностью посвятила себя семье, - возражает супруга. - Правда? Не-е-е-ет, ты пошла в декрет и каждый божий день ныла, как ненавидишь быть дома, как тебя достал быт, как мечтаешь о работе и посиделках с девочками, как желаешь нанять полный дом прислуги и нянь, чтобы снова и опять заняться собой. СОБОЙ! Не мной и детьми, а собой. Тебе муж оказался нужен только тогда, когда потерял к тебе интерес, разве нет? Аня молчит, ее лицо то краснеет, то становится бледным. Понимаю, что она на грани, но не могу остановиться. - А интим? Кто у нас уставал настолько, что даже раз в неделю не желал выполнить семейный долг? Постоянные непонятные уговоры и унижения, чтобы получить то, что должно быть в семейной жизни априори. Да, Анечка, это в твоей реальности я был всегда, всю жизнь тем, кто услужливо подает пальто и оплачивает счета, улыбается и дарит букеты, покупает шубки, квартиры и дачи, а что ты? ЧТО ТЫ? Кроме извечного недовольства и претензий? Да я как голодный одичавший мужик кинулся на первую, что не отказала мне в ласке и теплоте, в интиме, в том, что женщина дает мужу дома без напоминаний. Не только моя вина в этой измене, в тебе она тоже. ТОЖЕ! - Все так плохо, Миша, а кто же тебя держал? Я не понимаю. Оказывается, всегда и все было плохо. А к психологу ты собрался сейчас, когда навалил кучу в нашу семью. Интересно, - произносит Аня и садится в кресло руководителя. - Нет, не все плохо. И стало хорошо именно тогда, когда я завел любовницу и перестал тебя дергать, не заметила? Ты резко похудела, занялась собой, перестала меня критиковать. Ощутив прохладу к своей персоне, даже в интиме стала проявлять инициативу. Для тебя банкомат Миша стал наконец-то мужем, по которому ты, о Боги, скучать научилась. Я миллион раз не прав, я понимаю, что я скот, но я раскаиваюсь. Я не хочу терять семью, это слишком глупо из-за каких-то гулянок разрушать брак и оставлять детей без отца, - тяжело дышу, сердце, ощущение, готово остановиться. - Поздно, - смотрит безразличными глазами. – Все эти вещи ты должен был говорить раньше. Предъявлять мне, упрекать, обсуждать, пытаться что-то изменить. Раньше. Сейчас поздно. Миша, я не прощу тебе предательства, не прощу грязи, в которую ты меня окунул. - Аня, все можно исправить, - поднимаюсь с колен. – Прошу, давай попробуем, я сделаю все, чтобы ты забыла об этом кошмаре, - снова пытаюсь приблизиться к жене. - Отойди, - практически рявкает супруга, - я сказала не приближайся ко мне. - Исправить? – открывает сумку и кидает на стол папку, - ты считаешь вот ЭТО можно исправить? Ты хоть представляешь, что я пережила, когда увидела твои переписки и фото с путаной? Да я бы собственными руками тебя задушила, не будь у меня детей, - с ненавистью шипит. – Я ненавижу тебя Миша, ненавижу так, как никого и никогда. Ты мне противен. Такие вещи не исправить и слова, которые ты писал своей любимой и единственной, у меня теперь на коре головного мозга отбиты татуировкой. Ну уж нет, я не стану тратить свою жизнь на попытки забыть это дерьмо. Будет ли мне больно? – смотрит в упор. – Будет. Но я переживу, как переживают смерть любимого человека, осознаю случившееся, переварю и пойду дальше. Я тебе желаю счастья Миша, несмотря на все то, что ты со мной сотворил, но теперь без меня. Попрошу съехать с моей квартиры и покинуть ресторан, больше ты тут не работаешь… *** - Серьезно? Ты выгоняешь меня из дома? – начинаю нервничать. – И что же скажешь детям? Ты о них вообще думаешь? Или только о себе? - Поражаешь, - отвечает со злостью Аня. – Ты меня просто поражаешь! Вспомнил о детях? А где ты раньше был, папаша? Удобно сейчас давить на святое и манипулировать темой, которая заденет каждую мать, только знаешь, со мной не прокатит. Когда я корчилась от боли, теряя нашего малыша, и набирала тебе десятки раз, в попытках дозвониться, ты даже не отреагировал. Ситуация могла быть любой, случись что-то с Пашей или Дашей, было бы все то же самое. А знаешь почему? Потому что тебе чихать на своих детей, куда важнее оказалась путана и ваши развлечения. Так в чем проблема? Миш, в чем? Я не держу тебя, руки развязаны, иди и наслаждайся любовью со своей единственной, для чего эти показательные выступления? - Анют, пожалуйста, услышь меня, я раскаиваюсь, - к горлу подкатывает ком. - Я тоже, Миш. Я тоже, - произносит дрожащим голосом. – Всегда нужно прислушиваться к своей интуиции, не зря я отшивала тебя годами, не желая верить в сверхчувства. Не было их никогда. Было желание догнать и схватить, как зверь устроил охоту на жертву и принципиально хотел заполучить меня, словно трофей. Раскаиваюсь, что в какой-то миг дала тебе шанс, поверила в любовь. Знаешь, что самое противное? Видеть ту, на кого ты меня променял. Это ведь ради нее ты предал меня, детей, да даже друга! Миш, может, вот она, любовь! – смотрит в глаза вопросительно. - Перестань! Мерзко, что ты действительно веришь в то, что я могу полюбить женщину навроде Оли. Нет! Это страсть, желание отключиться, отвлечься, ни о каких чувствах речи нет, уверяю тебя. Физика. Справлял нужду и все, - откровенно делюсь. - Хватит подробностей, меня сейчас вырвет. У людей есть мозги, тем мы и отличаемся от животного мира - умом, сообразительностью, способностью принимать решения. Нужно включать серое вещество и оценивать риски. Именно ты поставил на весы свою нужду и семью, и перевесило что? – повышает тон. – НУЖДА! Представляешь? Она оказалась важнее собственных детей, а про себя я даже молчу. - Я не говорю, что прав, но я хочу иметь возможность все исправить. - Нет, ты именно это мне тут и говоришь. Пытаешься проехаться по ушам, как тупоголовой дурочке, рассказывая, что мой холод и невнимание довели тебя, беднягу, до измены. Только все это ложь, обычная и неприкрытая ничем лапша слабого мужика, который не имеет силы признать свою ошибку. СВОЮ, Миша. Я не утверждаю, что идеальна, и никогда в жизни не претендовала на звание лучшая мать или жена, любовница, хозяйка и так далее. Я обычная женщина, которая по умолчанию достойна любви, тепла и уважения. Все, что я могла тебе дать, давала. И даже, сверх того, что могла. Если мое отношение и понятие семьи не вписывалось в твои рамки понимания, кто мешал поговорить? Кто? Не бегать по отелям, ублажая путану, а разобраться в собственной неудовлетворенности с женой и решить все вопросы? - Аня, я пытался не раз, ты не желала беседовать на эти темы, замыкалась, избегала откровенных разговоров, - оправдываюсь, понимая в глубине души, что она права во многом, как бы ни было неприятно. - Да чихать, что ты там пытался! Не подхожу? Собирай чемоданы, разводись и делай что угодно. Ты какого черта гадил там, где к тебе относились с открытой душой и сердцем? Любили, уважали, поддерживали? Нет, Миша. Не будет шансов, ничего не будет. И разговор этот пора заканчивать. Он бесконечный, как и мое разочарование в тебе. Ты предатель – вывод окончательный и пересмотру не подлежит. Уходи. - Когда человек любит, он борется, а тебе словно плевать, - произношу с обидой. Ощущение, что Ане все равно на наш брак. - Да, мне плевать, - отвечает ледяным голосом. – И я тебя не люблю, - добавляет после длительной паузы. – Люблю я себя и детей, а ты не достоин даже моего презрения. Только равнодушия. Не в силах слышать слова о том, что ко мне нет чувств, я вылетаю из кабинета и покидаю ресторан. Пошел нахрен Фил и его разговоры, пошло все к черту. Еду домой и на нервах закидываю свои вещи в чемодан, забираю папку, о которой мне пел еще на вечеринке Филипп Александрович, и покидаю квартиру. Возможно, Ане нужна передышка. Сейчас поживет одна, подумает и решится на то, чтобы дать мне шанс. Женщины импульсивны и свои решения меняют очень и очень часто. Приезжаю в квартиру, которую снимаю для Оли, и скидываю ее вещи в чемоданы и сумки, бросаю все хаотично, не разбираясь, что к чему. Выставляю баулы за дверь и закрываюсь изнутри на замок, предварительно засунув ключ, чтобы не смогла открыть и войти в жилище. Не будет больше грязи в моей жизни. Нет. Никаких Оль. Это все слишком затянулось. Буквально через час слышу звонок в дверь. Не реагирую. Звонит телефон, конечно, это она. - Надо что? – отвечаю без приветствия. - В смысле? Дверь открой, почему ты выбросил мои вещи, я что шавка? И так проблем хватает из-за тебя и твоей гусыни, - начинает недовольно выговаривать. - Слышишь, туалетная звезда, я тебя предупреждал по поводу оскорблений моей жены? - Хватит нервничать и изводить меня! – не реагирует на претензию. – Дверь открой, не позорь. Стою тут с вещами, как идиотка, сейчас соседи начнут задавать лишние вопросы. - ...хотя, - продолжаю, не вслушиваясь в ее ответ, - с тобой разговоры завершены. До тебя, похоже, не доходит, что происходит в моей жизни, и думаешь ты, конечно, только о себе и своем удобстве, - отсоединяюсь и выключаю мобильник. Ольга не успокаивается и продолжает звонить в дверь. Через минут десять она переходит на удары. Глухой стук долбит полотно и визги любовницы требуют открыть. На минут двадцать она притихает и, видимо, уходит. Однако, оказывается, это только начало. После агрессии Ольга решает действовать другим методом. - Майкл, я же люблю тебя, - стучит в дверь и рыдает. - Люблю! Открой. Умоляю, - бьет кулаками. - Пошла отсюда вон, между нами все кончено, я буду возвращать жену, - рявкаю через закрытую дверь, не в силах больше слушать ее истерию.