- Мамочка! - кричат они в унисон и сбрасывают с голов одеяло. Самая широкая улыбка появляется на моем лице, и сердце наполняется нежностью. - Мои девчонки! Я бросаю свою сумочку на пол и раскрываю объятия. Полина и Вика вскакивают с дивана и подбегают ко мне. - Мамочка! - говорят они. Я опускаюсь на колени, когда девочки добегают до меня, и обнимаю их так крепко, как только могу. Я целую каждую из них по два раза и обнимаю еще добрых тридцать секунд, прежде чем выпрямиться. - Как сегодня прошли занятия в школе, мои любимые? - Хорошо, - говорит мне Полина. - Просто хорошо? - Я смеюсь. - Вы узнали что-нибудь новое? - Нет, - отвечает Вика. Я смотрю на Таню, сдерживая смех. - Что ж, это позор. - Честно говоря, - начинает Таня, поднимая палец, - они ничего не узнали, потому что первый день - это настоящий хаос. Но я думаю, что в этом году у меня отличный класс, и нам будет очень весело, не так ли, девочки? - Да! - кричат они вместе, и я притягиваю их для еще одного объятия. - Мы можем досмотреть этот мультик? - спрашивает Полина, переключая внимание с меня на телевизор. - Я уверена, тетя Таня хочет немного отдохнуть без детей. - Но она заказала пиццу, а я хочу кушать, - жалуется Вика. - Пожалуйста, мамочка. - Я действительно заказала пиццу, - говорит Таня. - Я была настроена на здоровое питание в этом учебном году, но мне нужна вкусная и калорийная еда после первого дня. - Ты не возражаешь, если мы останемся? - Пожалуйста. Если ты этого не сделаешь, то оставишь меня наедине с очень большой пиццей Пепперони. - Ну, если ты так ставишь вопрос... Я встаю и снова улыбаюсь, глядя на своих девочек. Вздохнув, перевожу взгляд на Таню. - Значит, у тебя был трудный первый день? - Нет, не было ничего необычного. И я правда думаю, что в этом году у меня хороший класс. Обычно у меня есть один или два трудных ученика, но реальная проблема всегда заключается в родителях. - Она закатывает глаза. - В этом году есть две мамы, которые скорее всего устроят мне весёлую жизнь. - Ты, вероятно, о женушках богатых и влиятельных, - говорю я и хватаю свою сумочку, убирая ее с пути Бима и Гоги, двух йорков. Я не доверяю им настолько, насколько это вообще возможно. Таня смеется. - Я точно знаю, о ком ты говоришь, и да, о них. Одному из их детей действительно рано идти в школу в этом году, но, Боже упаси, если я предложу им отменить его зачисление и посоветую походить в детский сад еще один год. - Она снова закатывает глаза. - Печальная вещь в частных школах заключается в том, что администрации на самом деле наплевать на детей, поскольку они получают деньги от родителей, а эта конкретная семья инвестирует очень много. - Звучит не очень весело. Мне жаль. Она машет рукой в воздухе. - Все в порядке. Через неделю или две у нас у всех будет хороший распорядок дня, и родители задарят меня фирменными кошельками и подарочными картами на шикарный массаж в каком-нибудь элитном салоне. - Мне следовало стать учителем. Таня фыркает от смеха. - Я отвечаю, учителя государственных школ не согласились бы с этим утверждением. Мне просто повезло. - Точно. - Хватит о школе. Как прошел твой день? - Уф. - Я откидываю голову назад и следую за Таней через прихожую. Мы уворачиваемся от девчонок и заходим к ней на кухню. Она белая и яркая, что мне очень нравится. - Я думаю, что ненавижу своего начальника. - Ты действительно его ненавидишь? - Она недоверчиво поднимает брови. - А что случилось с тем предположением, что он был вовлечен в супертабуированную любовную интрижку или что-то в этом роде? - Или что-то в этом роде, ага, - фыркаю я и закатываю глаза. - Я думаю, ты, возможно, была права насчет того, что он просто негодяй, без веских на то причин, - говорю я, произнося по буквам нехорошее слово и надеясь, что девочки его не уловят. - Что-то случилось? - Он позвонил мне в пятницу вечером после твоего ухода, чтобы узнать, не прислал ли мне кто-нибудь из стажеров по электронной почте что-нибудь о проекте, над которым он сейчас работает. - Он звонил тебе в пятницу вечером? - Он сказал, что не заметил, насколько поздно это произошло, и я ему верю. Мы поговорили, как будто по-дружески, и я подумала: - Эй, а может быть, он не так уж и плох, в конце концов. Но потом, когда я пришла в офис, он такой: - Дарья, не говори о фильмах на работе, - говорю я, стараясь передразнивать голос Александра. - Дарья, делай это профессионально. Дарья… Дарья... - Я стискиваю зубы. - Просто то, как он произносит мое имя, похоже на скрежет гвоздей по классной доске. И ты бы слышала, как он разговаривает со стажерами! Я этого не понимаю. Мы довольно долго разговаривали в пятницу, и если бы я не сказала ему, что я голая, мы, вероятно, проговорили бы дольше. - Подожди, стоп. - Таня поднимает руку. - Ты сказала ему, что была голой? - Я упомянула, что только что приняла душ, а потом услышала, как зазвонил мой телефон, и испугалась, что это кто-то звонит с плохими новостями. - Я все еще не понимаю, как это предшествует тому, чтобы сказать ему, что ты голая. Ты надеялась, что он тоже снимет свою одежду? - Если бы он это и сделал, то я бы все равно не узнала. - Я тяжело вздохнула. - Он сбивает с толку, и мне это не нравится. Потому что он мне не нравится. - Ты говоришь так, словно он очень горячий и ты этим обеспокоена. Я корчу гримасу и качаю головой. - Мамочка? - меня зовет Полина. - Что значит «горячий» и «обеспокоена»? Я прищуриваюсь, глядя на Таню, а она еле сдерживает смех. - Это значит, что чай был горячий, и я этим обеспокоена, - выпаливаю я. Таня открывает холодильник и достает бутылку красного вина. - Ну, ты довольно расстроена. - Конечно, в какой-то степени это так. - И это не имеет никакого отношения к твоему желанию нравиться всем? Она ставит бутылку вина на свой маленький столик-островок и смотрит прямо мне в глаза. - Я не хочу всем нравиться. Таня приподнимает бровь и поджимает губы. - М-м-м. - Прекрасно, я счастлива знать, что нравлюсь многим людям. Я довольно приятный человек, если сама так говорю. Так что не имеет смысла, почему я не нравлюсь Алексу. Что я ему такого сделала? - Милая, успокойся. Этот парень - негодяй. Никаких «если», «и» или «но» по этому поводу. Нет никакой предыстории, никаких причин для того, чтобы он огрызался и был негодяем. - Может быть, ты и права. - Я сокрушенно вздыхаю, не уверенная, готова ли в это поверить. - Это хорошая работа. Я зарабатываю больше, чем раньше, я получаю льготы, и у меня отличная машина, на которой я могу ездить. Алекс может ненавидеть меня сколько угодно, и я собираюсь возненавидеть его в ответ. Таня смеется: - Ладно. Это зрелый ответ на сложившуюся ситуацию. - Спасибо. - Я вздергиваю подбородок, пытаясь выглядеть самодовольной. - Я взрослая. Но на самом деле… Я собираюсь делать свою работу. Нам не обязательно быть друзьями, и он может сколько угодно меня не любить. Я хороший помощник, так что я просто сосредоточусь на работе и ни на чем другом. - Вот и хорошо. Это все равно временно, - напоминает она мне. - Хочешь вина? - Выпью капельку, я же за рулем. Она наливает вино, и мы идем в гостиную. Я делаю маленький глоток и ставлю свой бокал на журнальный столик. Я вклиниваюсь между Полиной и Викой, сажая по одной на каждую коленку. Когда-нибудь они станут слишком взрослыми, чтобы вот так прижиматься ко мне, и я хочу наслаждаться этими моментами, какими бы короткими они ни были, как можно дольше. - Расскажите мне о своем дне, - пытаюсь я снова.