- Вот увидишь, все получится, и ты вернешься на пятьсот тысяч богаче! Я перевожу взгляд с Тани на девочек, которые сидят за столом, раскрашивая и поедая печенье. Будет больно находиться вдали от них, но это для их же блага. Пятьсот тысяч действительно могут изменить нашу жизнь. Это всего лишь одни выходные. Ничего плохого же не случится? Глава 20 На что, черт возьми, я только что нас подписал? Сделка на миллион долларов - вот на что. Выходные с Дмитрием Григорьевичем - это все, что мне нужно, чтобы убедить его, что я подхожу для этого сотрудничества. Я не какой-нибудь никчемный плейбой, хотя все это никак не влияет на то, как я выполняю свою работу, и это дерьмовая причина, чтобы не хотеть работать с нами. И я бы сделал практически все, что угодно, лишь бы эта чертова пиар-фирма Рич не забрала еще одного нашего клиента. Выходные, проведенные за игрой в притворство с Дарьей… Просто кошмар, как меня это возбуждает. Обнимать ее было так приятно. Так правильно. Я обнимал десятки женщин и никогда не испытывал ничего похожего на то, что испытывал, обнимая Дарью. И все это было напоказ. Прямо как будет в эти выходные. Это все напоказ. Я знаю, что ей не помешали бы деньги. Откидываюсь на спинку дивана, вытягиваю ноги перед собой и кладу их на кофейный столик. Я пересылаю информацию о рейсе Дарье, не ожидая от нее ответа до утра. На тот же рейс, которым летел Дмитрий, не осталось билетов первого класса, поэтому нам пришлось лететь более ранним рейсом. Мы приземлимся примерно за час до них, при условии, что ничего не задержится. Мой телефон звонит с предупреждением по электронной почте. Это от Дарьи, она благодарит меня, она понятия не имеет, что взять с собой или что надеть, и она нервничает. Видя, что Дарья проснулась и отвечает, я выхожу из своей электронной почты и вместо этого открываю сообщения. Я: Днем там немного прохладнее, а ночью температура опускается до 10 градусов. Дарья: Это не поможет со сборами и упаковкой :-\ Я смеюсь, представляя себе ее лицо, если бы она разговаривала со мной. Я: Возьми разную одежду. Твоя подруга упомянула пляж, так что пляжная одежда, что-нибудь вкусненькое на ужин, и если мы собираемся прогуляться, можно предположить, что мы могли бы совершить небольшую экскурсию, так что удобная обувь, в которой ты сможешь прогуляться, была бы кстати:-\ Лично я нахожу каблуки очень сексуальными. Мне нравится, когда женщина, с которой я трахаюсь, носит их, и ничего больше. Но я слишком много раз ходил на свидания, где моя девушка надевала неподходящую обувь, и я знаю, насколько это может быть утомительно и просто болезненно. Дарья: Я сейчас смотрю прогноз погоды и рассматриваю варианты. Но мне нужен маршрут или что-то в этом роде. Так что я создаю пенис наперед. Я: Пенис наперед??? Дарья: Боже мой, я имела в виду план! Дурацкая автозамена. Я смеюсь я и перечитываю ее сообщение, снова смеясь. Я: Реальный вопрос в том, почему ты так часто набираешь «пенис», что твой телефон автоматически исправляет это? Маленькие пузырьки появляются и исчезают три раза, прежде чем она отправляет ответ. Дарья: Я даже не знаю. Но обещаю, что не отправлю случайно «пенис» клиенту. И я снова громко смеюсь. Я: Это было бы неловко. Дарья: Совсем чуть-чуть. Я иду спать. Спасибо, что прислал информацию о рейсе. Увидимся утром на работе. Я смотрю на свой телефон, перечитывая наш разговор, и улыбаюсь, как мальчик-подросток, который только что впервые поговорил со своей пассией. Встав, иду в душ, и неудивительно, что мои мысли возвращаются к Дарье. Кое-что из того, что она сказала ранее, не выходило у меня из головы весь день. Она сказала, что ей все равно, что думают о ней эти придурковатые мамаши в школе, но она не хотела бы, чтобы из-за этого они относились к ее детям по-другому. Это полная противоположность моей собственной матери, и если бы мы с Никой выросли с такой любовью и поддержкой... Черт… Даже не знаю, на что это было бы похоже. Я боюсь закончить в точности так же, как мой собственный отец. Это не то, в чем я хотел бы признаваться самому себе, и Ника, возможно, единственная, у кого есть подозрение, что эта мысль приходит мне в голову. Но с этим связан еще один страх. Что, если бы у меня действительно был ребенок, и я был бы таким дерьмовым отцом... И у этого ребенка тоже была бы дерьмовая мать? Я знаю, что другим приходилось намного хуже, чем мне в детстве. У нас были деньги. Хороший дом. Мы ходили в лучшие школы и водили дорогие машины. Но меня избивал мой собственный отец. Он также подвергал меня словесному и эмоциональному насилию, в то время как моя мать сидела сложа руки и ничего не делала. Она больше заботилась о себе и о том, что думают люди из ее круга общения, чем о благополучии своих детей. Я упорно трудился, чтобы подавить большую часть своего детства. Есть один момент, который мне особенно нравится - когда я притворяюсь, что этого на самом деле никогда не было. Как будто у меня сохранились воспоминания об этом, потому что я видел это по телевизору или в фильме... Что-то в этом роде. Не потому, что это случилось со мной. Потому что это все еще причиняет боль - как душевную, так и физическую. Я смотрю на свою левую руку и чувствую, как кости снова ломаются. Папа был пьян, разозлился из-за того, что сделка на работе сорвалась, и запустил в меня подставкой для книг. Он попал в верхнюю часть моей левой руки и сломал две кости. Мне понадобилась операция, а мама сказала всем, что я «баловался, как это делают мальчишки», и опрокинул на себя книжную полку. В то время мне было восемь. Оглядываясь назад, я жалею, что не могу накричать на себя в молодости, чтобы рассказать кому-нибудь. Медсестре в больнице. Учителю. Игорю, нашему водителю, который, казалось, заподозрил, что что-то происходит. Он снова и снова спрашивал нас с Никой, все ли у нас в порядке, и из-за его любопытства его и уволили. Но я был напуган. Боялся, что меня заберут и я окажусь в приемной семье -страх, вложенный в мою голову моими собственными родителями. Я не хотел разлучаться с Никой или, что еще хуже, оставлять ее дома без защиты. И я боялся, что ничего не будет сделано и я останусь наедине со своим отцом, который разозлится еще больше из-за того, что я его сдал. Я увеличиваю температуру воды и смотрю вверх, позволяя ей омывать мое тело. Психиатр провел бы со мной целый день, я уверен в этом. Я пережил детскую травму, скрывал свое желание остепениться и создать семью чрезмерным употреблением алкоголя, бессмысленным сексом и вечеринками. И все же я успешен, и полагаю, что работа для меня - такая же маска, как и другие пороки. Это единственное, что у меня есть и что я более или менее контролирую. Это единственное место, где, как я знаю, я могу получить одобрение и признание. Ну, не от моего отца, а от других людей вокруг меня. Это придает моей жизни смысл, заставляет меня продолжать добиваться своего, но, в конце концов, когда я выйду на пенсию и уйду в отставку, как это делает сейчас мой отец... На этом все и закончится. Никто меня не вспомнит. Кто-то другой возглавит компанию, поведет ее в новом направлении и принесет ей больший успех. Раньше этого было достаточно. Но теперь... Теперь я хочу большего. Не больше денег. Ну, не только. Я говорю себе, что не знаю, что это такое, но на самом деле я знаю. Я просто не хочу признаваться в этом самому себе. Не сейчас... Вероятно, никогда. - Я отменила твой пятничный обед и перенесла видеозвонок с девяти утра на завтра на два часа дня, - говорит мне Дарья, заглядывая в свой блокнот. Я беру чашку кофе и делаю большой глоток. Прошлой ночью я плохо спал, ворочался с боку на бок и пытался избежать мыслей о том, насколько неудовлетворительной является моя жизнь, несмотря на миллионы рублей моих сбережений, имя, которое я создал для себя, и то, насколько большой и крепкой стала компания за последние пять лет. Наконец я заснул и проспал целых четыре часа, прежде чем зазвонил мой будильник. Утром я чуть не пропустил поход в спортзал, но все-таки переборол себя. Когда я начинаю позволять своим мыслям прерывать мою рутину, тогда понимаю: у меня настоящая проблема. У меня действительно есть проблема, я знаю, но легче притворяться, что ее нет, когда я все еще в состоянии функционировать в своей повседневной жизни. - Спасибо. - А Устинов позвонил и сказал, что застрял в пробке, так что он опоздает минут на двадцать-тридцать. После этой встречи у тебя был запланирован перерыв на обед, так что это никак не повлияет на остаток твоего дня. Только на твой обед. Хотя, если хочешь, я могу что-нибудь для тебя заказать. - Да. Закажи что-нибудь и для себя тоже. - Чего ты хочешь? Я качаю головой, глядя в красивые глаза Дарьи. Сегодня на ней другое платье, и оно выглядит потрясающе. Этот голубой с красными и розовыми цветами. Оно струящееся внизу и сзади длиннее, чем спереди. Сегодня на ней низкие каблуки, а волосы распущены по спине. Они длинные, блестящие, и я чертовски хочу провести по ним пальцами. - Ты можешь выбрать сама. Закажи, что хочешь, и принеси мне то же самое. - Что, если я захочу двойной бургер и пиво? Мои губы изгибаются в улыбке. - Тогда я бы сказал, что это звучит чертовски соблазнительно. - Правда? - Да. Я не ел хороший бургер с тех пор, как был на футболе в прошлом году. - У тебя, наверное, классные места? - Они чертовски хороши. Тебе нравится футбол? Она пожимает плечами. - Мне он не очень нравится, это не самое мое любимое занятие. Однако моя мама раньше любила его смотреть, поэтому я иногда включаю игры в фоновом режиме. - Любила? Теперь ей нравится другая команда? Глаза Дарьи тут же наполняются слезами. Она подносит руку к лицу, и я понятия не имею, что происходит. - Извини, - говорит она напряженным голосом. Я встаю и обхожу стол, нежно кладя руку ей на плечо. - Ты в порядке?