Мишель закончил говорить, и за столом возникло тяжелое молчание. Все смотрели на дядю Петю, а он не смел поднять ни на кого глаз. – Так что же, Петя, это правда? Поднялся шум. И тогда дядя Петя открыл рот. – Не ваше дело! – рыкнул он. – Можно подумать, кто-то из вас за всю жизнь хоть раз пальцем пошевелил, чтобы мне помочь. Даже родители и те, пинок под зад и выплывай, Петя, как хочешь. – Они тебя отправили в плаванье на хорошо снаряженном корабле, – с насмешкой произнес Мишель. – Другое дело, что ты по своей глупости умудрился все потерять, утопить и прохлопать. Дядя Витя тоже вставил свое слово: – Зря ты, Петр, затеял строительство, никого не спросив. Обманут тебя. Стройку ты знаешь, а вот в бизнесе полный профан. Снова все потеряешь! – Не потеряю! Я теперь умный стал, научила меня жизнь уму-разуму. Теперь никаких компаньонов, дела только сам вести буду. Да и времена нынче не те, что раньше, когда людей на каждом шагу кидали. – Тебе ли этого не знать, когда ты родных братьев кинуть пытался! – не сдавался дядя Витя. – Когда ты нам собирался сказать, что коллекции больше нету? Что ты ее продал, а монеты в альбоме матери копиями заменил? Дядя Петя возмутился: – Да ты что мелешь! Не было такого! Никогда! Да, признаюсь, попутал меня нечистый, пошел я на подлог. Понял, что могу денег заработать, и начал копировать монеты. Откровенно вам говорю, что я брал монеты из коллекции отца, чтобы наделать с них копий и продать. Но кому от этого был вред? Тем лохам, которые не знают, куда деньги девать, и потому покупают без оглядки всякую дрянь? Мой отец никогда так не делал. Перед покупкой монеты он всегда советовался с опытными людьми. Вот Ефим Петрович не даст соврать. Отец знал счет деньгам. Покупал лишь в том случае, когда был уверен, покупка того стоит, со временем она окупится, а монета лишь возрастет в цене. – Уважаемый Юрий Семенович за свою жизнь пополнил коллекцию вполне достойными, хотя и не самыми дорогими экземплярами, – кивнул головой нумизмат. – Копии его никогда не интересовали. Да в те времена и не было оборудования, способного изготовить подделку такого качества. Теперь дело другое, иногда даже опытные эксперты могут ошибаться. – Вот уж не знал, что ты у нас вор! – Нет, я всегда возвращал оригинал монеты обратно в коллекцию! – воскликнул дядя Петя. – Всегда! Как бы я матери в глаза смотрел, вздумай я отцову коллекцию по частям продать. Отец же над ней трясся как не знаю над чем! – Значит, альбом с подлинниками остался у матери? – Ну да! Конечно! Она и сюда с ним приехала. – А зачем же ты собрал второй альбом? – Не собирал я его! – Не ты? А кто? – Не знаю. – Не ври, Петька! Ох не ври! У тебя на руках были копии монет, ты с легкостью мог придержать по одной монетке, чтобы сформировать новую коллекцию. А потом похожий на наш альбом ты раздобыл где-нибудь на барахолке. Альбом это что, не такая уж это невероятная редкость. Купил, фальшаки в него положил и сюда привез! – Нет! – Да! Обмануть мать и всех нас, вот что ты и задумал. Хотел соорудить еще одну коллекцию, да и подменить ее у матери! Ты с ней жил, тебе это было легко сделать. – Тогда зачем бы я притащил второй альбом сюда? – хмуро поинтересовался дядя Петя. – Ты правильно сказал, я жил рядом с коллекцией. Я мог провернуть эту аферу и дома. Никого постороннего в это дело не посвящая. Но я этого не делал! – Сюда ты привез альбом с подделками с той лишь целью, чтобы в случае чего спихнуть вину на кого-нибудь из нас. Стала бы мать допытываться, что-то не то с коллекцией, а ты ей: я, мол, не при делах, это кто-то из них натворил. – Да зачем мне это надо было? Я и так уже на этих монетах поимел столько, что вам всем и не снилось! Дядя Петя выпалил и замолчал, жалея, что сгоряча признался слишком во многом. Но его признание вызвало бурную реакцию у родни. Все присутствующие полагали, что им причитается частичка от ценного приза, каким была коллекция монет. И поняв, что кто-то один пытался заграбастать ее всю целиком, дружно возмутились. – Начистить бы тебе харю! – Негодяй! – Моральный урод! – Выгнать его, да нельзя! Карантин! – Ну, Петр, не ожидал от тебя такого. От кого, от кого, но не от тебя. – А еще тихоней прикидывался! – Наш Петенька дурачок, не везет ему в жизни, давайте его пожалеем, скинемся ему на новые колеса, а то на старых уже одни дырки. А он всех нас сделал! Дядя Петя сидел красный, словно вареный рак. Ему было стыдно, но он все же пытался оправдываться: – Но что я вам такого сделал? Коллекция в целости и сохранности находилась у мамы. Я всегда возвращал оригиналы монет на место. Никакого убытка никто из вас по моей вине не понес. – После такого всплеска фальшивок, которыми ты наводнил рынок, поди попробуй продать теперь коллекцию. У нас ее просто никто не купит! Люди будут думать, что и эти монеты тоже фальшивые! – И того хуже, если поймут, что монеты подлинные. Мигом смекнут, из чьей коллекции поступали монетки для изготовления фальшивок! Это же скандал! Уголовщина! Из-за тебя все мы угодим под подозрение! Ефим Петрович кивал своей круглой, словно дынька, головой. – В последнее время у меня были подозрения, что фальшивки изготавливают именно на базе коллекции Юрия Семеновича. И чем больше фальшивок появлялось в продаже, тем крепче становилась моя уверенность. К сожалению, я не представлял в полной мере, что именно хранилось у Юрия Семеновича. И поэтому я долгое время не мог собраться с духом, чтобы поделиться своими догадками с владелицей коллекции. Чтобы пойти к Эльзе Константиновне, нужно было иметь стопроцентную уверенность, а у меня ее не было. И сильней всего меня мучил вопрос: а вдруг она была в курсе? Но все раскрылось, когда Эльза Константиновна сама позвонила мне и сказала, что ей кажется, кто-то берет монеты из коллекции. Видимо, Петр был не всегда аккуратен. Некоторые монеты он клал в ячейки не совсем так, как они лежали прежде. И острый глаз Эльзы Константиновны подметил это несоответствие. Она спросила, не знаю ли я что-нибудь об этом. И мне пришлось сказать ей правду. Что рынок наводнен фальшивками, некоторые из них, я точно знаю, являются отличными копиями монет из коллекции ее мужа. – И как она это восприняла? – Мне кажется, она не удивилась. Сказала, что знает, кто виновник случившегося. И еще добавила, что у нее есть план, как ей вывести воришку на чистую воду. – Какой у нее был план? Но Ефим Петрович лишь развел руками. Этого он не знал. – Все это хорошо, – произнес дядя Витя. – Но совершенно не объясняет, где сейчас находится настоящая коллекция. Мама привезла ее с собой. Это факт. А теперь мать мертва, а коллекция пропала. И это тоже факт. – А кто был рядом с ней, когда ей стало плохо? – произнес Мишель. – Кажется, Сашка? И все родственники взглянули на Сашу. Вид у них был такой, что юноша понял, дольше тянуть с признанием попросту опасно. Вон какие глазюки у тети Этель. Жадные, алчные! Уже и про своего Толика забыла. Думает лишь о том, как бы ей теперь урвать долю вместо вышедшего из доверия дяди Пети. На дядю Витю вообще страшно смотреть. Лучше всех держится Мишель, но и его улыбка ничего хорошего не сулит. – Мать отдала коллекцию тебе? – Да. Коллекция у меня, – стараясь говорить спокойно, произнес Саша. – Она все это время находилась в этом доме, в тайнике, куда я ее спрятал. Это была не моя прихоть, таково было пожелание Эльзы Константиновны. – Вранье! – Ложь! – Мальчишка просто решил захапать монеты себе! – Как не стыдно! – Вырастили на свою голову! Примерно чего-то в этом роде Саша и ожидал услышать от своих родственников. – Монеты я вам верну, когда достигнете справедливой договоренности, как их нужно поделить. Лично я считаю, что их нужно разделить поровну между тремя наследниками – тремя сыновьями. Поднялся страшный шум. Кто-то доказывал, что Мишель не имеет права на коллекцию, потому что он не родной сын, а приемный. Кто-то кричал, что из числа претендентов нужно исключить не только Петю, но и всех его отпрысков. Их отец и так достаточно поживился за общий счет. Кто-то даже намекнул, что и Сашу надо гнать в три шеи, небось в коллекции уже и так не хватает самых ценных экземпляров. Но общий гвалт перекрыл голос Ефима Петровича. Каким образом маленькому старичку с его негромким голосочком удалось привлечь к себе внимание всех собравшихся, так для Саши и осталось загадкой. Но Ефим Петрович заговорил, и все его услышали. – Вопрос, где и у кого будет храниться коллекция, решен Эльзой Константиновной еще до ее кончины. На этот счет ею оставлены четкие указания. Коллекция будет передана мне для окончательной описи и оценки. Дядя Витя нахмурился. – Не подумайте, что мы вам не доверяем, уважаемый Ефим Петрович. Но вы человек немолодой, вдруг с вами что-то случится? Как мы тогда вызволим назад свои монеты? – Напрасно вы думаете, что умирают только старики, – усмехнулся нумизмат. – Молодой возраст вовсе не стопроцентная страховка от смерти. Но, так или иначе, есть письменные указания владелицы коллекции – вашей матери. Разумеется, если вы пойдете против ее воли, то я не смогу вам помешать. Но в таком случае вы рискуете потерять коллекцию вовсе. – Почему это? – Среди вас есть некто, кто хочет завладеть коллекцией единолично, – спокойно объяснил Ефим Петрович. – Тот заботливо приготовленный фальшивый альбом, он ведь появился в этом доме неспроста. Кто-то хотел подменить настоящий альбом на фальшивый. Вот для чего был приобретен похожий альбом, и вот зачем он был забит точными копиями оригиналов монет. – Но мама бы сразу же заметила, что альбом не тот. Подняла бы шум! – Вот именно! Шума не должно было быть. Эльза Константиновна не должна была увидеть второй альбом. И к тому же пока она была жива, то и альбом оставался бы у нее. Она же с ним ни на минуту не расставалась. Поэтому готовилось еще одно убийство, а именно физическое устранение Эльзы Константиновны. – Не может быть! – Увы, может, – печально произнес нумизмат. – Наша дорогая Эльза Константиновна считала, что кто-то из ее близких хочет ее убить. И возможно, если бы судьба не распорядилась таким образом, что болезнь унесла Эльзу Константиновну, то женщину и впрямь убил бы кто-то из ее близких. Это было уже последней каплей, которая переполнила чашу общего терпения. После слов Ефима Петровича поднялся такой шум, что расслышать отдельные слова и фразы становилось просто невозможным. Перепуганный Барон полез под диван, а сам Саша сильно пожалел, что не может сделать того же.