— Куда нести, мисс? — В хранилище. Пропустив соперницу и ее верного бумагоносца, я пошла следом. Тихо спустилась за ними в подвал. Дождалась, когда Камилла откроет ключом дверь хранилища и заберет у помощника пособия, чтобы разложить по полкам. — Дальше я сама. Спасибо, Кевин. С ошалелой улыбкой парень прошел мимо меня к лестнице. Почти задел плечом, но даже не заметил, пребывая во власти несбыточных фантазий. Подумалось, что Оливер после встречи с Камиллой станет таким же. Но если встреча не состоится… Не до конца отдавая себе отчет в том, что делаю, я подбежала к двери хранилища, захлопнула, провернула оставленный Камиллой в замке ключ и, не дожидаясь, пока она начнет тарабанить изнутри, взбежала по лестнице. До чего же глупо! Если Камилла не выберется сама, ее услышат, когда занятия закончатся и шумные студенты покинут здание. Или другой преподаватель спустится в хранилище. К обеду мисс Сол-Дариен опоздает, но ничто не помешает ей позвонить или приехать к Оливеру, чтобы рассказать о случившемся. Они вместе возмутятся выходками бессовестных юнцов или посмеются над ситуацией — тоже вместе. А несостоявшийся обед заменят ужином… — Добрый день, мисс Аштон, — задумавшись, я не заметила подошедшую мисс Милс и испуганно подпрыгнула, когда та поздоровалась. — Вы ко мне? — Я-a… Да. В кабинете драконши меня ожидал сюрприз. Да и ее тоже, судя по удивленно взлетевшим бровям. — Саймон? Что ты тут делаешь? — Ем, — мистер Вульф запихнул в рот остававшийся у него в руке кусок сдобной булки и только тут увидел меня: — Здвафуйте, миф Афтон. — Здравствуйте. Я сделала вид, что мне совершенно не интересно, почему молодой симпатичный боевик ест булочки за столом профессора кафедры мистических существ, немолодой и несимпатичной, но вполне себе женщины. Не мое дело. — Вы принесли план доклада? — поинтересовалась у меня мисс Милс. Лишь после этих слов я вспомнила, что она назначала мне на сегодня. Захотелось умереть на месте, но здоровый организм, разве что со слегка потрепанной нервной системой, это желание не поддержал. — Нет, я… хочу попросить об отсрочке в связи с переходом на другой факультет. Мне нужно готовиться к экзаменам для перевода. — Какое отношение это имеет к моему предмету? — не повышая тона и не меняя интонации, спросила мисс Аделаида. — Никакого, но… — Во вторник жду вас с планом. Это максимальная отсрочка, которую я могу вам дать. Всегда доводите начатое до конца, мисс Аштон. Доводить до конца. Все и всегда. Мысль эта стучала у меня в висках, когда я вышла от драконши и остановилась у окна в коридоре. Доводить до конца… — Простите, — я остановила проходившую мимо девушку. — У меня записка для мисс Сол-Дариен, но мне сказали, что она уже ушла. Не знаете, где ее можно найти? — Наверное, дома, — пожала плечами студентка. — Она живет в коттедже на северной стороне, по соседству с мисс Милс. Второй или третий дом от пруда. Там имена на почтовых ящиках — найдете, если захотите. Плохая была идея. Я понимала это с самого начала, а пока пряталась в зеленых пихтах рядом с домом Камиллы, осознала окончательно. Даже в книге это было бы слишком. Не просто плохо — подло. Когда-то я считала, что неспособна на подлость. Когда-то, когда у меня не было жизненной необходимости заполучить понравившегося мужчину. И это не вопрос личных предпочтений — существование целого мира на кону. Путь к коттеджному поселку, где жили преподаватели и работники академии, будто специально пролегал мимо оранжереи, и я купила пышную желтую розу. К стеблю приколола записку и оставила на крыльце. Вот-вот появится Оливер. Взойдет по ступенькам, позвонит, потом заметит цветок. Наверняка поднимет, а там… «Спасибо за волшебную ночь», — я не придумала ничего лучше. Вернее, ничего хуже… Нет! Не могу я так, ни ради себя, ни ради спасения мира! Найду другое решение. Я посмотрела на ведущую к коттеджу дорожку и, убедившись, что никого на ней нет, выскочила из укрытия, чтобы в следующий же миг юркнуть назад и затаиться под душистыми ветками. Потому что Оливер Райхон не ходит пешком. Портал открылся прямо перед домом. Быстро оглядевшись, маг взбежал на крыльцо. Позвонил… Все шло по плану, но меня это уже не радовало. Он позвонил еще раз и, не получив ответа, поднял цветок. Поднес к лицу, понюхал. Развернул записку… …Так же спокойно сложил и вернул розу на порог и спустился со ступенек. На дороге, ведущей из поселка в центр академгородка, меня нагнал автомобиль. Древний монстр для моего мира и техническое чудо для этого. Обогнал, обдав черным дымом, и заглох через несколько метров. Из металлической коробки выскочил мужчина в кожаной куртке, брюках-галифе и высоких сапогах. На голове у него был кожаный шлем, верхнюю половину лица скрывали большие автомобильные очки, нижнюю — пышные усы. Он обошел свою колымагу, попинал колеса и, смачно выругавшись, открыл капот, из-под которого повалил густой белый пар. Не знаю отчего, но эта сцена, словно вырезанная из одного из первых фильмов позапрошлого века, показалась мне до ужаса настоящей. Именно так. Настоящей. До ужаса. Да, мне сразу сказали, что этот мир реален и мало похож на тот, который я придумала, что живут тут реальные люди. Я с первого дня все это знала. Но знать и верить — разные вещи, как объяснял недавно Мэйтин. Поверила я только теперь и, придавленная этой верой, села прямо в снег на обочине и разрыдалась. Потому что автомобиль был настоящим, и настоящий водитель сыпал без разбору настоящим матом, а мне было по-настоящему плохо и стыдно за только что сделанную настоящую гадость и за все, что я наворотила за несколько дней в судьбе настоящей Элизабет и ее близких. — Мисс! — забыв о машине, усач побежал ко мне. — Вам плохо, мисс? Он поднял меня и потащил к своей развалюхе, на ходу бормоча о вреде сидения в снегу, а я, глотая слезы, врала про подвернувшуюся ногу. — Отвезу вас в лечебницу, — сказал мой спаситель, запихнув меня в провонявший бензином и гарью салон. — Не надо, уже почти не болит, — замотала я головой. — Да и как? Автомобиль же сломался. — Сломался, — подтвердил водитель. — Но поедет. Механике отбой, включаем магию! Он стащил перчатки, схватился за руль, и двигатель заурчал. Еще утром я улыбнулась бы, подумав, как просто все в этом мире, где магией можно заткнуть любые дыры. Теперь же видела, как напряглись лежащие на руле руки, как побелели пальцы. Ничто не давалось даром, у волшебства была своя цена, а оцененное волшебство автоматически теряло статус чуда. — Так куда вас подвезти, мисс? — Если можно… в храм. Молиться я по-прежнему не умела, но, быть может, Мэйтин услышит меня в своем святилище. «Прости меня, боже, потому что я согрешила», — скажу я ему. А он ответит, что так было надо, что ради высшей цели можно пожертвовать принципами, а в любви и на войне все средства хороши. И мне станет легче… Я сама в это не верила. Когда автомобиль остановился у храма, настолько огромного, что рядом с ним человек должен был чувствовать себя букашкой, я поблагодарила водителя и поднялась по ступеням к гигантской двустворчатой двери. За дверью ждал просторный зал. Пол, выложенный мозаикой. Потолок, такой высокий, что при попытке рассмотреть рисунок на арочных сводах начинала кружиться голова. Фрески на стенах. Витражи в окнах. Свет клонившегося к закату солнца пробивался сквозь цветное стекло, рождая тысячи радуг… От красоты и величия этого места должно было дух захватывать, но не в моем нынешнем настроении. Даже картины из жизни богов, которая недавно так меня интересовала, рассматривать не хотелось. Я лишь отметила, что юный атлет в зеленой тоге, неизменно возглавлявший компании небожителей, ни капли не похож на знакомого мне мальчишку, и присела на одну из скамеек перед алтарем. Тихо. Почти пусто. Лишь двое служителей рядом с курильницей, да с десяток прихожан разбрелось по залу. — Илси! — окликнул кто-то. Обернувшись, увидела идущего ко мне эльфа. На нем была обычная одежда, никаких длиннополых платьев и развевающихся плащей: строгое черное пальто, серый шарф, брюки, ботинки. Белые волосы аккуратно зачесаны назад и собраны на затылке в хвост. Но все же эльф: прозрачные глаза, острые уши и рисунок шрамами на щеках. — Здравствуй, Илси. Я выдавила улыбку, с которой положено встречать друзей: — Здравствуй, Грайнвилль. — Не ожидал встретить тебя здесь, — на языке людей он говорил чисто, а акцент появлялся, скорее, из-за необычного звучания его голоса, высокого и певучего. — Сама не ожидала, что приду, — призналась я. — А ты часто тут бываешь? — Да. В храме хорошо думается. Иногда прихожу сюда почитать. — А это можно? — Читать в храме? — Грайнвилль улыбнулся, и мне показалось, что рисунок на его лице поплыл, изменив форму. — Вряд ли богам есть до этого дело. И вообще до нас. — Есть, — сказала я, вспомнив Мэйтина, круглосуточно отвечающего на звонки-молитвы. Эльф, не подозревавший за Элизабет подобной убежденности, удивленно повел белесой бровью. — Извини, если оскорбил твои чувства, — произнес церемонно. — Просто я верю, что мы им не безразличны. — У тебя что-то случилось? — С чего ты взял? — я непроизвольно коснулась щеки, убеждаясь, что слезы уже высохли. — Люди редко вспоминают о богах, когда у них все хорошо. Однако, логика. И не возразишь.