Как в кошмарном сне я пыталась и пыталась открыть глаза, но всякий раз вслед за темнотой появлялась пустыня. Неизменный, пугающий безжизненностью пейзаж… Я почти отчаялась вернуться в реальность, когда меня в эту реальность выдернули. За голову, наверное, потому что, когда я открыла глаза, теперь уже по-настоящему, Оливер сидел рядом, положив одну ладонь мне на лоб, другую на затылок, а голова при этом просто раскалывалась. — Это был ваш первый выход? — спросил он. И сам себе ответил: — Первый, конечно. Но в первый раз так глубоко не погружаются. Нужны тренировки, чтобы научиться находиться там. — Где — там? — Там, — ректор неопределенно повел рукой. — Некоторые ошибочно называют это астралом, но выход в астрал под силу единицам. Место, куда я вас провел, — лишь некое подпространство, промежуточный уровень между физическим и астральным планами. Магия там зрима и осязаема, можно рассмотреть рисунок плетений, можно создавать нечто принципиально новое. Я хотел, чтобы вы увидели… Вы ведь видели что-то? — Пустыню, — я опустила глаза. — Серые пески от края до края… Я безнадежна, да? — Нет, — он резко вскинул голову. — Не смейте и думать о таком. Что ж, не я сама, так моя проблема смогла его заинтересовать. Нужно радоваться хотя бы этому. Но не получалось. Из головы не шли розовые туфельки. Похожие я видела много лет назад в витрине «Детского мира» — нереально красивые, как казалось мне тогда, маркие и неудобные, как сказала мама. И мне купили коричневые, из кожзама, «на каждый день». — Мы что-нибудь придумаем, — ободряюще улыбнулся Оливер. — Приходите завтра. — Завтра я должна быть в лечебнице с леди Райс. — Тогда послезавтра. В три часа вас устроит? Хоть в полночь, но я приду. Влезу в это треклятое подпространство, перерою вдоль и поперек серую пустыню, но найду свою магию. Свою, да. Пока я здесь, все, что принадлежит или будет принадлежать Элизабет, такое же мое, как и ее. И это касается не только магии. В туфлях «на каждый день» я уже находилась. Дайте розовые примерить. Запала хватило ненадолго. Решительный настрой был похоронен лавиной сомнений. Должна ли я? Имею ли право? А главный вопрос даже сформулировать не получалось, и, появись сейчас Мэйтин, я не знала бы, как спросить о том, что не давало мне покоя. — А ты попробуй. Бог возник рядом, когда я, заскочив в общежитие переодеться, топала на кафедру мистических существ сдавать мисс Милс план доклада. — Уже пробовала, — ответила я вслух, пользуясь тем, что поблизости никого нет. — И я сказал, что это неважно. — Но я должна знать! Знать, что сейчас с Элси. Если я в ее теле, где она сама? Все люди тут — настоящие. Они живут, мыслят, чувствуют. Значит, Элизабет тоже. Значит, сейчас она должна быть где-то… — Кто такая Элизабет? — перебил меня Мэйтин. — Насмехаешься? — И не думал. Ответь на мой вопрос — и все поймешь. А пока остановимся на первоначальной версии: Элси — твоя героиня, и ты, как автор, развиваешь ее сюжетную линию. Это похоже на правду. — Но не правда? — Не вся, — улыбнулся бог. От него веяло спокойствием и уверенностью, и я решила принять это объяснение. — Правильно, — одобрил он. — Береги нервы. Всему свое время. Сейчас, например, время приготовиться. — К чему? — Падать, — подмигнул Мэйтин и растворился в воздухе. В ту же секунду что-то толкнуло меня в спину. В попытке удержать равновесие я взмахнула руками, папка с докладом выскользнула из пальцев и улетела в кусты, а я, как и предсказал бог, упала на снег, успев в последний миг выставить вперед ладони. — Какая ты неловкая стала, Аштон, — неискренне посочувствовали со стороны. — Раньше шустрее была. — А ты раньше не била в спину, Раскес, — поднявшись с земли, процедила я. — Это не я, — ухмыльнулась она, тряхнув длинными черными волосами. — Это я. Я обернулась: на дорожке позади меня стоял Брюс. — Чего вам? — спросила я сердито. — Поболтать, — усмехнулась Шанна. — Говорят, старик Крейг к тебе зачастил. — А сама в ректорат каждый день бегаешь, — встал рядом с нею Брюс, лишив меня надежды добраться до торчащей из куста папки. — Не объяснишь, что происходит? — Не объясню. — Мы же по-хорошему спрашиваем, — Раскес угрожающе показала зубки. — Пока. Слетевшая с ее ладони искорка больно царапнула щеку, и я, громко ойкнув, прижала к обожженному месту ладонь. — Ты в порядке, Аштон? — поинтересовалась Шанна, озадаченно переглянувшись с приятелем. — Буду, когда оставите меня в покое. Использовать магию я не могла, но ничто не мешало мне оттолкнуть наглую девицу с дороги. Раскес в ответ снова зарядила мне в лицо чем-то колючим. Я удержалась от того, чтобы вцепиться ей в волосы. Несолидно как-то. А вот присесть, сместиться в сторону и, резко выбросив вперед сжатую в кулак руку, ударить в живот — самое то. Порадоваться тому, что мне знакомы боевые приемы, я не успела. Брюс ударил ладонью по воздуху, и меня отшвырнуло на пару метров, впечатав спиной в толстый ствол дерева. Сбежать не позволяли гордость и опасения за папку с выстраданными набросками доклада. Я готова была рискнуть: кинуться на одного из боевиков, сшибить с ног и забрать драгоценные записи, — но появление нового действующего лица избавило от необходимости геройствовать. — Брюс! Шанна! — окликнул задир куратор Вульф. — Вы обещали, что не будет ничего подобного. — Так нельзя с ней по-хорошему, — придерживаясь за бок, прошипела Шанна. — Она же бешеная! — Вы первые начали! — выпалила я. И тут же растерянно обернулась к куратору: — Что значит «они обещали»? Вы что, заодно? Знать бы еще, за какое одно и не проявятся ли сейчас на стене ближайшего корпуса кровавые письмена, сообщая миру о моем бесследном исчезновении. — Мисс Раскес, мистер Дилейн, погуляйте пока, — приказал Саймон. Получилось неубедительно: приказывать он не умел, только просить — но студенты подчинились. — Элизабет, я, наверное, должен объясниться. И извиниться за Брюса и Шанну. Их можно понять: пропал их товарищ… — Вы о Мартине? — я невольно скривилась. — Думаете, он беспокоился бы, окажись Брюс на его месте? — Это было честное соперничество, — хмуро заявил боевик. — Они оба подошли ко мне перед соревнованием. Если бы победила команда мистера Кинкина, Брюс согласился бы с тем, что не заслуживает занимать место старосты. Это ведь большая ответственность, и нужно пользоваться соответствующим авторитетом среди соучеников. Брюс пользовался авторитетом. Мартин его покупал. Саймон Вульф как куратор должен был обо всем этом знать. А меня уже не должно было заботить положение дел на отделении боевой магии. — Я узнал, что ребята задумали провести собственное расследование, — признался Саймон. — И решил подстраховать их. — Не можешь остановить безобразие — возглавь его. Испытанная тактика. Только почему ваши сыскари-самоучки накинулись на меня? — Они считают, что вам что-то известно. Инспектор Крейг приходил к вам, и у ректора вы появляетесь регулярно. — Каждый день, — не опровергала я. — Могу при случае пожаловаться на ваше тайное общество. Если, конечно, вы не зарегистрировали его соответствующим образом. — Не думаю, что руководство одобрит, — пробормотал он. — Как и нападение на студентов, — продолжила я. — Мне не нравятся методы ваших подопечных, но… Я тоже хочу понять, что случилось с Мартином и остальными. И тоже думаю, что руководство академии не поддержит мою инициативу. Объединим усилия? Идея возникла спонтанно, но почему бы и нет? Саймон — преподаватель, со сбором закрытой для студентов информации сумеет помочь. Если согласится. Боевик задумался. С одной стороны, ему хватало своих студентов с их неуемной жаждой деятельности, а с другой — в силу возраста и характера тянуло на авантюры. — Какой у вас интерес в этом деле? — спросил он. — Личный. Пока я не готова это обсуждать. Но другими сведениями поделюсь. Если мои друзья согласятся на сотрудничество. К слову, большая у вас команда? — Семь человек, — ляпнул он, кажется, первое, что пришло в голову. — А у вас? — Четверо. Человек. И один эльф. Упоминание эльфа произвело впечатление: Вульф посмотрел на меня с уважением. — В семь мы с друзьями будем в библиотеке, — сказала я. — Читальный зал в секции художественной литературы. Приходите. — Посмотрим, — усмехнулся Саймон.