Мальчишка в нем, несмотря на усы и солидный костюм, перевешивал серьезного преподавателя, и я не сомневалась, что вечером мы увидимся. Но до этого мне предстояло разобраться с драконами. Вернее, с драконшей. Мисс Милс скептично хмыкнула, изучив мои заметки, но сказала, что даст мне на подготовку время до конца семестра. «Интересно, что у вас получится», — объяснила она свое решение. «Самой интересно», — вздохнула я мысленно. И почему было не взять стандартную тему? Потому что мы не ищем легких путей. А почему мы не ищем легких путей? Потому что у нас с головой не все в порядке, другого объяснения нет. В библиотеку Саймон пришел с Брюсом и Шанной. — Ты говорила, их семеро, — шепнула мне Мэг. — Вы говорили, у них эльф, — нарочито громко выговорила куратору Шанна. — Нас семеро, — уверил Вульф. — Но остальные четверо — рядовые бойцы… вроде того… — У нас есть эльф, но он не смог прийти, — соврала я. — Занят. Вроде того. — Нас все равно больше, — Брюс, видимо, решил определить главенство в совместном предприятии. — Семь человек — одна специализация. — Сибил подняла глаза к потолку, что-то прикинула в уме и вывела: — Низкая эффективность. — А у вас? — скривилась Шанна. — Гадалка, две… нет, — бросила на меня презрительный взгляд, — полторы целительницы и облезлый кошак? — Облезлый? — прищурился Норвуд. — Где? Он приподнялся с кресла, оттолкнулся ладонями от подлокотников и рысью приземлился рядом с Шанной, чтобы обойти ее по кругу, демонстрируя густую шерсть и крепкие клыки. — Не нужно ссориться, — попросил Саймон, чувствовавший себя явно не в своей тарелке. Влияние как преподаватель он имел только на Шанну и Брюса, но не на нашу компанию. Не нажалуется же он куратору Норвуда или леди Райс на наше плохое поведение во время проведения тайного расследования? — Рысь, — окликнула я друга. — Думаю, мисс Раскес уже убедилась, что ты не облезлый, и готова извиниться. Оборотень фыркнул и, запрыгнув обратно в кресло, принял человеческий облик. — Не нужны мне ее извинения. На боевиков не обижаются. Шанна вспыхнула, припомнив, как в оригинале звучит эта поговорка, но смолчала. — Может, приступим к делу, пока не передрались? — предложила я. — Раз мы все здесь, значит, уже приняли решение насчет сотрудничества. Или вы пришли, чтобы сообщить, что не хотите с нами работать? В родном мире я как-никак ведущий экономист и могу, если надо, приструнить и безалаберных расчетчиц, и зарвавшихся банковских операторов, и даже живущих в собственной вселенной айтишников, регулярно забывающих о существовании всего остального нуждающегося в их профессиональных услугах человечества. На боевиков деловой, немного резкий тон тоже подействовал. — Хотим, — сказал Брюс, переглянувшись с подругой и куратором. — Но не уверены, что от этого будет толк. — Как и мы, — заметила я. — У нас уже есть несколько версий, а добились ли вы чего-нибудь или только и можете, что девушек подлавливать и с ног сбивать, — неизвестно. — Не собирался я тебя сбивать, — отмахнулся раздраженно староста. — Хотел легонько толкнуть, привлечь внимание, но с заклинанием напутал. Брюс Дилейн, с лету осваивавший новые плетения, — и вдруг напутал? Слабо верится. — Давно это у тебя? — поинтересовался Рысь. — Что — это? — недовольно уточнил Брюс. — Плетения срабатывают неправильно. И татуировка углем и киноварью. — Как узнал? — боевик непроизвольно обхватил себя за плечи. — Запах, — оборотень потянул носом. — Свежая, не больше двух недель. Делал у артефакторов? — Это не запрещено. — Я и не говорю, что запрещено, — усмехнулся оборотень. — Но сам бы не доверился недоучке без диплома, пусть даже она хорошенькая блондинка с большими… хм… — Глазами, — подсказала я, привлекая внимание Норвуда, чтобы хоть взглядом спросить, о чем это он. — Я хотел сказать, с большими амбициями, — подмигнул мне друг. — Представляешь, учится только на четвертом курсе, а уже подрабатывает в профессиональной мастерской, делает татуировки-активаторы. Только имя ее забыл… — Лилиан, — хмуро подсказал Брюс. — Точно, Лилиан! — хлопнул себя по лбу Норвуд. — Все время путаю их. — Кого? — одновременно спросили Мэг и Шанна. — Подружек вашего Кинкина, — ответил Рысь, согнав с лица дурашливую улыбку. — Тамила с архитектурного, Лилиан с артефакторного. — Не объясните, о чем речь? — не выдержал Саймон. — Видимо, о том, что Мартин получил по заслугам, — вздохнула я, подумав, что теперь Брюс охладеет к судьбе «честного» соперника. Норвуд задал ему еще пару вопросов, и картинка сложилась. Татуировку староста боевиков набивал в несколько заходов, с каждым разом добавляя к рисунку новые фрагменты. Началось это еще на первом курсе. Увидел объявление артефакторов: тем нужны были подопытные для отработки техники вживляемых артефактов, усиливающих и стабилизирующих заклинания. Во избежание осложнений (ведь работу выполняли, как сказал Рысь, недоучки) рисунок магически активными красителями имел краткосрочное действие, но сама татуировка оставалась, и можно было немного заработать, послужив пособием для зачета. Брюс попробовал и втянулся. Читала я когда-то о тату-зависимости — видимо, это оно и было. Ни для кого в группе, кроме Элизабет, не интересовавшейся жизнью соучеников, пристрастие старосты секретом не было, и Мартин придумал, как этим воспользоваться. Свел близкое знакомство с Лилиан (Брюс в последнее время набивал тату только у нее), и та согласилась помочь приятелю сместить конкурента. Всего-то и нужно было чуть-чуть поменять рисунок. Вредоносное действие артефакта должно было скоро закончиться, и никто ни о чем не догадался бы, а Мартин к тому времени уже занял бы пост старосты. К решающему соревнованию он подготовился хорошо: заклинания Брюса срабатывали бы с ошибками, а сам Кинкин, пользуясь схемой, полученной от второй подружки, прошел бы полосу препятствий с закрытыми глазами. Боже, сколько подлости! И только чтобы удовлетворить свое честолюбие? — Не только, — отозвался боже, материализуясь в свободном кресле. — Пост старосты — это повышенная стипендия, ряд льгот и отдельная комната в общежитии. Элси Аштон не понять, но Брюс и Норвуд знают, чего оно стоит. Я посмотрела на парней. Рысь как раз рассказывал боевику о найденной в комнате Мартина схеме. — А твой друг — молодец, — заметил Мэйтин. Молодец. Ухватился за ниточку и распутал весь клубок. Жаль, ниточка не наша. Инспектор Крейг, знавший о схеме, а возможно, и о татуировках, сказал, что к исчезновениям это отношения не имеет. — Что у вас по другим пропавшим? — спросила я бывшего куратора, расстроенного тем, что не заметил вовремя проблем в группе. — Мы поделились информацией. — Ага, — хмыкнул Рысь. Посмотрел на притихшую в сторонке Шанну: — Есть и от кошаков польза, да? — Мы собрали кое-что, — сказала она неуверенно. — Знаете, что Лост расстался с подружкой? — Знаем, — кивнул оборотень. — И о проблемах Виктора Нильсена со здоровьем? — спросил Саймон, подергав себя за ус. — В общих чертах, — ответил, чуть замешкавшись, Рысь. — Если хотите, расскажем в деталях, — предложил Вульф, обменявшись взглядами с подопечными. — Давайте, — снисходительно усмехнулся оборотень. — После того что мы сообщили, было бы неплохо получить что-нибудь взамен. — Хорош! — зааплодировал Мэйтин. — Нужно присмотреться к парню, задатки у него неплохие. А как целуется… эх… — Рассказывайте, — потребовала я у Саймона, раздосадованная невольно всплывшими воспоминаниями и последовавшей за ними ехидной улыбкой божества. — Целители запретили Виктору практиковать некромантию из-за проблем с сердцем, — коротко выдал боевик. — Весной он должен был получить диплом, но с такой отметкой работу по специальности найти почти невозможно. Кому нужны некроманты-теоретики? Виктор прошел курс лечения, но доктор Грин все равно не подписал разрешение. То есть практически поставил крест на карьере Нильсена. Интересно, у того действительно были серьезные проблемы, или дело все-таки в Грине? — Разузнай, — сказал Мэйтин. — Справишься без меня? Будто он только то и делает, что помогает! — А я и не обязан. Я вообще за другим пришел. Мы утром не договорили, у тебя ведь был еще один вопрос. Был. И есть. Я хочу знать, что рискую не напрасно и, когда все это закончится, вернусь к своему коту и остывающей пицце. — Вернешься, — пообещал Мэйтин. — Даже если погибнешь здесь, очнешься там живая и невредимая. Получается, можно обойти терминал? — Можно. Но смерть моего мира будет на твоей совести, — сурово предупредил бог. — Да и умирать неприятно. Поверь. Умирать не хотелось. Даже в чужом мире и в чужом теле. Значит, побарахтаемся.