Алекс уже встал и оделся. Он наклоняется к ней и целует ее в лоб, выглядывающий из-под одеяла. Рут на мгновенье задерживает дыхание, лежит не шевелясь, с закрытыми глазами, будто дремлет. Услышав, что он уходит, она сдвигает с лица одеяло, чуть приоткрывает глаза и видит, как его фигура в костюме из лайкры исчезает в дверях. Рут переполняет чувство облегчения: Алекс отправился на пробежку, а значит, хотя бы час она сможет побыть одна. Как только входная дверь захлопывается, она садится в постели и берет ноутбук. Открывает электронную таблицу, в которой работала, начинает вводить цифры. Сначала все это казалось несбыточной мечтой. Все долгое лето, когда у нее была уйма свободного времени, она немного занималась подготовительной работой, изучала возможные варианты. Смотрела стоимость перелетов. Следующим этапом стало создание электронной таблицы, чтобы оценить, насколько все это вообще реально. И теперь эта мечта уже не кажется несбыточной. У нее есть план, а если план хорошо проработать, убеждает себя Рут, будет гораздо легче поставить Алекса перед свершившимся фактом. С этой мыслью она открывает вкладку браузера и копирует адреса электронной почты в верхней части страницы. Затем вставляет их в адресную строку нового электронного письма и начинает печатать. С приходом Лили и Джейка в квартире воцаряется хаос. Выходные превращаются в череду вспышек раздражения, причем не только у детей. И опять, по мнению Рут, те несколько минут, когда они с Алексом остаются наедине, – не подходящий момент для разговора об ее планах. Рут все больше привязывается к Лили и Джейку, но ее квартира слишком мала для них, пусть они и проводят здесь всего пару дней. К тому времени, когда Сара приезжает за ними, чувствуется, что дети рады вернуться к своей привычной жизни. Открывая ей дверь, Рут видит перед собой сияющую довольную женщину. Хоть кто-то насладился спокойными выходными, думает она. Убрав тарелки и вытерев со стола следы от раздавленных Лили горошин, они с Алексом без сил падают на диван перед телевизором, смотрят новую мелодраму, из тех, что обычно показывают воскресными вечерами. Милый, приятный фильм; такие всегда есть в программе национального телевидения, когда листья на деревьях начинают желтеть. Рут не пытается вникнуть в сюжет; она думает о том, что после фильма у нее появится возможность налить себе чашку травяного чая и поговорить с Алексом. Потом она замечает, что ладонь Алекса уже не просто лежит на ее ноге, а активно ее гладит. Рут накрывает его руку своей, намекая, чтобы он прекратил, но его пальцы настойчивы, ползут все выше и выше. Тогда она встает с дивана и говорит, что ей нужно подготовиться к урокам. Алекс вздыхает, обиженно смотрит на Рут, но не задерживает ее. Какое-то время Рут просто сидит в спальне. Она слышит, как Алекс идет к холодильнику, наливает себе еще бокал вина, затем переключает телевизор на новостной канал. Она падает спиной на постель и, отрешившись от внешних звуков, листает в телефоне отпускные фотографии подруг на берегу моря, смешные снимки захмелевших знакомых, отмечающих выходные. Раздраженная, она откладывает телефон и берет книгу. Должно быть, она уснула за чтением, потому как вдруг почувствовала, что изо всех сил пытается вырваться из сновидения: она запуталась в паутине из пластика, длинные спирали обвивают ее и тянут в темную пучину океана. – Отстань, отпусти! Она пытается кричать. Но ее рот тоже чем-то закрыт. Во рту – кляп. Мокрый. Теплый. Рут вздрагивает и просыпается. Она в своей спальне. Темно. На ней лежит Алекс. Целует ее. Всей тяжестью своего тела прижимает ее к постели. Джинсы на нем расстегнуты. Рука уже пролезла под ее рубашку и бюстгальтер. Рут резко поворачивает голову набок, уклоняясь от поцелуя. – Какого черта?! – Дыхание у нее неровное, тяжелое. Она спихивает с себя Алекса и садится в постели. – Рехнулся, что ли? Я же спала! – Ты выглядела такой очаровательной. Я просто не мог удержаться, – улыбается он ей и ложится на кровать, подсунув руки под голову. – Не мог удержаться? – оторопело повторяет она, не находя других слов. Улыбка на лице Алекса гаснет, он озабоченно морщит лоб. – Что-то не так? – Алекс приподнимается на локтях. Рубашка на нем расстегнута, грудь голая, лицо освещено светом уличного фонаря за окном. Рут пытается осмыслить поступающую информацию: Алекс не находит в своем поступке ничего дурного. Как так? – Дорогая, что с тобой? Все нормально? Он протягивает руку, чтобы погладить ее плечо. Рут инстинктивно отодвигается от него. – Нет. Нет, Алекс. Не нормально. Он смотрит на нее в полном недоумении. – Я спала и проснулась оттого, что ты пытался меня трахнуть. Когда я спала. Выражение лица Алекса меняется, словно лампочка зажглась. – Ну ты даешь! – Он снова откидывается на кровать, голова его падает на подушку. – И как понимать твое «ну ты даешь»? – Значит, прежде чем прикоснуться к тебе, я должен спрашивать разрешения? – Да, – отвечает Рут. – Именно так. А когда я сплю, черт возьми, мне довольно непросто дать разрешение. – Боже мой! – Алекс в раздражении закрывает глаза, проводит руками по лбу, ерошит волосы. Рут молча наблюдает за ним, ждет, когда он опомнится и попросит прощения. – Не понимаю, что на тебя нашло, – произносит он. Рут замирает, сидит с каменным лицом. – Я думал… как тебе сказать… мне захотелось ласки, понимаешь? Последнее время ты только и делаешь, что шарахаешься от меня. Рут не отвечает. – Хорошо, молчи, если хочешь. Но я так скажу: если бы ты видела те новости, которые я сейчас смотрел, тебе бы тоже захотелось ласки. – А что случилось? – Лучше спроси, чего не случилось! Не прекращается конфликт… Рут вскидывает руку, останавливая его. Она не хочет знать подробности, не хочет слышать про ужасы. Алекс пытается взять ее за руку, но она уворачивается от него, встает и идет в ванную. Чистит зубы, сплевывает в раковину. Моет руки и мажет их кремом, который был в чулке с рождественскими подарками от мамы. Нюхает ладонь – аромат слишком сильный. Она вытирает крем о полотенце Алекса. Возвращаясь в спальню, она собирает себя в кулак, чтобы продолжить спор, но Алекс уже спит, укрывшись одеялом. Одежда его разбросана у кровати. В открытое окно рядом с ним проникают звуки улицы. Штора отодвинута, и комнату освещает полная луна, будто сейчас декабрьские сумерки, а не глубокая ночь в начале октября. Рут надавливает на левое плечо Алекса, и он немного отодвигается. Она забирается в постель, не потревожив его сон. Ей не спится. Она смотрит на пятно плесени в углу. Оно стало больше. Разрослось почти до светильника. Когда она заметила его в первый раз? А сейчас оно уже бросается в глаза – неоспоримое доказательство ее лени. Да и Алекса тоже: он несколько раз указывал ей на плесень. Но ни он, ни она никаких мер не приняли. Лентяи. Хоть в этом они похожи, думает про себя Рут. Она со злорадством представляет, как возмутился бы Алекс, если б его обозвали лентяем, ведь он считает себя деятельным человеком и очень этим гордится. С улицы доносится рокот проезжающих машин. Алекс настаивает, чтобы окно оставалось чуть приоткрытым, «для доступа воздуха». Рут вдыхает этот воздух, понимая, что к ним в спальню постоянно поступает не только кислород, но и испарения дизельного топлива от грузовиков, которые ранним утром едут в сторону Дувра. Ей кажется, что она лежит без сна уже несколько часов. Стоит ей расслабиться, задремать, ее снова будит какая-нибудь мысль. Светает. Рут слышит, как к глубокому дыханию Алекса добавляется присвист. Она поворачивается к нему, осторожно кладет на него ладонь. Кожа немного влажная: он потеет. Почувствовав во сне ее прикосновение, он что-то бормочет.