– Что случилось? – Может, тоже снимемся с места? Пойдем завтра вместе с ними? Ник поворачивается на бок. Она видит блеск его глаз в мягком свете, изгиб подбородка, озаренного сиянием полной луны, проникающим в хижину через парусину. – Мы это уже обсуждали. И вроде договорились, что остаемся здесь. – Да, договорились. Но теперь, когда мы знаем, что есть другие люди, разве не стоит попытать счастья? – Анна говорит, если они найдут других, пришлют их к нам. Лучше оставаться здесь – больше шансов, что нас отыщут. В движущуюся цель попасть труднее. Голос у него уверенный, внушает чувство безопасности, защищенности. Но все равно Рут не может отделаться от этой мысли. Семя идеи брошено в почву сознания, оно проросло и дальше уже развивается само по себе. А как же Фрэнки? С кем она останется, если что-то случится с ней и Ником? На какую жизнь они обрекут ее, если лишат возможности взаимодействовать с другими людьми? Ник целует ее, затем, наклонив голову, целует Фрэнки. – Останемся здесь, и в конце концов нас найдут. Здесь наш дом. Рут слышит, как ритм его дыхания меняется: он снова засыпает. А она так и лежит в темноте с открытыми глазами. Едва рассвело, они попрощались с гостями. Анна с мужем и дочерью медленно бредут по берегу, направляясь на юг. Ник с Рут смотрят им вслед. – Меньше ртов кормить. – Ник обнимает Рут за плечи одной рукой. Она кивает и отворачивается от исчезающей вдалеке троицы. – Покажи, что ты нашел в городе. Она идет к груженой тележке, сверху накрытой туго натянутым грязным синим брезентом. Куры довольно кудахчут в наскоро сколоченном для них птичнике, клюют зернышки, рассыпанные Ником в тростниковых зарослях. Рут сажает Фрэнки на песок, откуда малышка может наблюдать за курами, а сама подходит к тележке, развязывает веревки и принимается выгружать остальные трофеи. 26 Ночи становятся длиннее, скоро часы переведут на зимнее время. Летом дни казались бесконечными, ей было одиноко и скучно, а теперь она тоскует по той свободе. В школе жизнь течет размеренно и однообразно, и она чувствует себя как в ловушке, причем дело не только в самой работе. В теплой одежде, которую приходится носить из-за наступающих холодов, она чувствует себя как в смирительной рубашке. В автобусе, где раньше она могла думать о том о сем, теперь ее мучат приступы клаустрофобии. После школы смеркается так быстро, что домой она добирается уже затемно, отчего и в квартире ее не покидает сопровождаемое тревогой ощущение замкнутого пространства. Ей одиноко, особенно потому что жизнь города вокруг никогда не останавливается. Она скучает по друзьям, но повидаться с ними не получается. Камилла и Чарли распланировали свое время на несколько месяцев вперед. Фрэн занята на работе и поглощена романом с Дженни, поэтому ей трудно выкроить время для близкой подруги, тем более что сама Рут вынуждена подстраиваться под график Алекса. Узнав, что в ближайшие выходные Алекс уезжает в командировку, Рут решает, что не пойдет с Беном в «Монти», а постарается выманить Фрэн в район к югу от Темзы, чтобы провести вечер вдвоем. Она так волнуется перед встречей с Фрэн, словно ждет, что в дверь вот-вот позвонит возлюбленный, а не близкая подруга. Из бара Алекса она взяла хорошее вино, открыла бутылку заранее, чтобы вино подышало, зажгла свечи, сама приготовила макароны с соусом. Рут нужно поговорить с Фрэн, но всю неделю ее не покидает чувство дежавю. Она не уверена, что отважится обсудить с подругой свои истинные чувства. Да и какие они, ее истинные чувства? Что отношения с Алексом развиваются не совсем так, как она надеялась? Что Алекс не такой, как она думала, или, вернее, не такой, каким ей хочется видеть его? Сможет ли она признаться Фрэн, что теперь понимает, почему так долго утаивала от нее свой роман с Алексом? Утаивала от тех, кто хорошо ее знает, потому что эти люди открыли бы ей глаза на то, что теперь она понимает и сама: они с Алексом не очень подходят друг другу. Она не хочет портить этот вечер. Но желала бы обсудить одну идею, которую обдумывает уже некоторое время. Идею, которая, как ей кажется, могла бы спасти ее отношения с Алексом. Правда, для этого придется признать, что сейчас их отношения далеки от идеала, а она не уверена, что готова это сделать. – С чего это вдруг он развесил тут фотографии своей семьи? Фрэн расхаживает по комнате, пока Рут наливает вино в бокалы. Наблюдая за ней, Рут вдруг осознает, что Фрэн очень давно не бывала у нее. Да и вообще, они сто лет уже не общались без посторонних. – Это его дети. Однако Рут и сама понимает, что на стенах и полках в ее квартире очень уж много фотографий бывшей семьи Алекса. После визита Бена, когда он смутил ее замечанием, что не видит признаков мужского присутствия в ее доме, Рут сказала Алексу: если он хочет, пусть расставит в комнатах какие-то свои вещи. И Алекс воспользовался этим предложением с гораздо большей готовностью, чем она ожидала. – Все равно странно, – бурчит Фрэн, беря с полки фотографию в позолоченной рамке. – А тут и жена его бывшая! – Сколько тебе положить? – спрашивает Рут, чтобы сменить тему. – Как себе. – Фрэн продолжает осматривать полки. Рут присаживается на диван, протягивает ей тарелку с макаронами. – В общем, я подумываю о том, чтоб все бросить и отправиться в путешествие. Фрэн поворачивается к Рут. Взгляд ее загорается. – Так, продолжай. – Успокойся, это всего лишь идея. Я только подумываю об этом. – И куда? Куда ты только подумываешь отправиться? – Пока не знаю. Куда-нибудь, где я никогда не бывала. Куда-нибудь далеко. Может, в Новую Зеландию? – А мистер Углеродоборец? Как он относится к тому, что ты собираешься улететь на другой конец Земли? Ему же придется заплатить за целый лес деревьев, чтобы компенсировать экологический ущерб от твоих полетов. Рут набивает рот макаронами. – Так ты ему еще не говорила? Рут боится взглянуть на подругу. – Жду подходящего момента. Фрэн кладет ей руку на колено. Рут поднимает глаза и видит в лице подруги только доброжелательность. – Рут, но это же здорово. Рут провожает Фрэн, уехавшую домой на такси, и затем, воодушевленная реакцией подруги и разгоряченная выпитым вином, тут же звонит родителям. – А что вы скажете… Энн и Джим, приглушив телевизор, слушают ее по громкой связи. Рут излагает им свою задумку и затем, умолкнув, нервничает в ожидании их ответа. Несколько секунд в телефоне зловещая тишина. – Я, пожалуй, скажу за себя и за маму. Рут, мы оба считаем, что это отличная идея. – Дорогая, это будет чудесное приключение! Рут потрясена. Ее глаза неожиданно наполняются слезами. В субботу она лежит в постели, до носа натянув пуховое одеяло, ломает голову, когда бы сообщить Алексу о своих планах. Время летит быстро, позади уже почти половина осеннего триместра, а там не успеешь оглянуться – Рождество, и шанс будет упущен. Заявление на увольнение давно следовало бы подать, авиабилеты и так будут невообразимо дорогими. А наедине с Алексом они останутся только в воскресенье вечером. Надо ловить момент: Сара вот-вот снова подкинет им детей. Рут с ужасом думает о еще одних выходных в роли мачехи. Да, с Лили они уже подружились, и Джейк – милый мальчуган. Только ведь она и так всю неделю окружена детьми. В идеале, будь ее воля, она предпочла бы проводить выходные по-взрослому, а не притворяться все время бодрой и веселой и постоянно идти на компромиссы. На улице льет дождь. Если они поведут детей в парк «Кристал пэлас», где динозавры, все промокнут насквозь и замерзнут – ничего хорошего. Сможет ли она убедить Алекса, что лучше еще раз сходить в музей Хорнимана [16]? А может, получится уговорить всех остаться дома и смотреть фильмы, которые она сама обожала, когда ей было столько же лет, сколько Лили? Интересно, какие из тех фильмов выдержат проверку временем?