«А костер-то горит?» – спрашивает себя Рут. Теперь они не всегда оставляют костер: слишком много лет прошло, они почти расстались с надеждой на то, что их найдут. Буквы SOS, которые они выложили на песке, тоже не всегда видны. Часто ветер засыпает песком выложенную камнями надпись. Время от времени они расчищают ее, но, похоже, это бесполезно. За долгие годы Рут и Ник поняли, что помощь не придет. А что, если сейчас, именно в этот день, на горизонте появилось судно, а они не могут подать ему никакой сигнал? Пульс Рут учащается. Держа за руку дочку, она прибавляет шаг, насколько это возможно. Они приближаются к берегу, и Рут напрягает зрение, вглядываясь в линию горизонта. Глаза уже утратили зоркость, хотя, когда Рут смотрится в покрывшиеся пятнами боковые зеркала пикапа, она отмечает, что они еще не мутнеют, как у того мужчины, который сидел с ними у костра много лет назад. Рут успокаивает себя тем, что мать ее всегда носила очки, да и отец, старея, тоже стал надевать очки при чтении и за рулем. Возможно, ее ухудшившееся зрение – это наследственность, а не признак надвигающейся болезни. – Да где же, Майя? Покажи рукой. Девочка стоит, приложив ладонь ко лбу, и смотрит в сторону горизонта. – Не вижу, мам. – Майя грустно качает головой. – Ты слишком долго собиралась. Молча обе пристально вглядываются в горизонт. Майя крепко держит мать за руку. Время идет, а они все стоят, застыв на одном месте. Рут нечасто удается постоять спокойно, всегда находятся какие-то дела. Она на секунду закрывает глаза, слушая плеск волн, облизывающих берег, и тихое дыхание – свое и дочери. У нее болят плечи и руки. В последнее время эта боль все чаще и чаще дает о себе знать. Внезапно Майя стискивает ее руку. – Мама, – выдыхает она с благоговением. Рут открывает глаза. И видит белый бок синего кита, рассекающего волны немного ближе линии горизонта. Кит выгибает спину и на секунду зависает над водой, словно парит в воздухе. – Майя! – выдыхает Рут, привлекая дочь ближе к себе. 32 – За жизнь без Алекса! – предлагает тост Энн, поднимая бокал. – Бывай, Алекс. Не завидую тебе! – вторит ей Джим, чокаясь с женой. – Я думала, он вам нравится. – Нам пришлось согласиться с твоим выбором. – Что? – спрашивает Рут, заметив, как переглянулись родители. – Он очень симпатичный парень, дорогая, но больно уж… самовлюбленный. – Я ничего не имею против его увлечения политикой, но нам с мамой не нравилось, как он общается с тобой, Рути. Все выходные Рут пыталась гнать из головы гневные слова Алекса, эхом отзывавшиеся в сознании. К родителям она приехала, чтобы не мешать ему собирать вещи и избежать дальнейших пререканий, но, находясь рядом с мамой и папой, то и дело невольно вспоминала его обвинения. Папа встретил ее на вокзале – значит, с ней сюсюкают? Мама сказала, что гордится ею, – значит, ее балуют? Неужели быть любимой родителями – это преступление? – Рядом с ним ты была сама на себя не похожа, а на Пасху… на Пасху ты была такой грустной. – Энн берет Рут за руку. – Ну ладно, это уже позади. Что дальше? – Что там с твоей поездкой? Есть какие-то подвижки? – любопытствует Джим. – Да, забудь про Алекса. Расскажи нам про китов, – просит Энн, наливая вино в бокал Рут. Голос Алекса громко звучит в ушах, и она старается отрешиться от него. Пусть он высмеял ее затею, но она не позволит ему испортить это путешествие. После ужина Джим включает свой компьютер, и они втроем садятся перед монитором, читают об организации, с которой связалась Рут. – Рут летит на другой конец света спасать китов! – радостно сообщает Джим ее тете по телефону, включив громкую связь. – Это просто отпуск. Но я попытаюсь совместить приятное с полезным, – тихо объясняет Рут. Ее слова тонут в гуле голосов, поднявшемся на другом конце провода после сообщения отца. – Рути, надеюсь, ты не будешь там только работать и работать? Найдешь время для развлечений? – Энн довозит ее до железнодорожного вокзала. – Там сейчас лето. Наверняка у меня будет время и на пляже позагорать, и почитать. Энн подмигивает, и тем же вечером Рут получает от нее в подарок оплаченный аккаунт в электронной библиотеке с сообщением: «Почитай, когда не будешь спасать китов. Мама». Это не последний подарок Энн. Она всю жизнь баловала Рут, но сейчас, перед отъездом единственной дочери, ее забота принимает удивительный размах. Рут представляет, как отреагировал бы Алекс на эти ежедневные посылки. Перед работой она забирает с почты пакеты с самым разным наполнением: флягой для воды, походной аптечкой, швейцарским многофункциональным ножом, плотными носками, угольным карандашом, который может очистить «даже непроточную воду», миниатюрным справочником по выживанию в буше. – Мам, вообще-то в Новой Зеландии тоже есть магазины. Рут благодарна за аптечку, но у мамы неверное представление об авантюризме дочери: Рут собирается жить в отелях и уютных гостевых домах, а не в хостелах и туристических лагерях. – Всегда будь во всеоружии, дорогая. Нам с твоим папой однажды пришлось в непогоду ставить палатку в Сноудонии [27]. И знаешь, мне очень пригодились навыки, полученные у герлскаутов. Приближается конец триместра. Рут все чаще задумывается, переживает ли Фрэн, как она сама, из-за ее скорого отъезда. Им предстоит самая долгая разлука со времен начальной школы. Даже поступив в разные университеты, они продолжали регулярно встречаться – почти каждые две недели. Это ли имел в виду Алекс, когда сказал, что она не способна нормально существовать, если Фрэн не держит ее за ручку? А как же ей не переживать из-за расставания с лучшей подругой? Ее злит, что в последнее время радость от общения с друзьями и родными омрачают сомнения. С тех пор как Алекс съехал от нее, она не общается с ним, но каждый вечер уносит телефон в другую комнату, чтобы ему не позвонить или не написать сообщение: уж больно хочется наорать на него за то, что по его вине она чувствует себя так погано. Рут удается не думать об Алексе, когда рядом Фрэн. Они проводят выходные вместе, посещая любимые места Лондона. Устраивают вылазки в галереи и музеи. Ожидая своего сеанса на выставку Хокусая в Турбинном зале Современной галереи Тейт, они лежат под искусственной большой луной, как несколько лет назад лежали там же под большим искусственным солнцем, и хохочут, вспоминая, с кем спали в то время. Теперь обеим совершенно ясно, что те их возлюбленные никак им не подходили. Без Алекса, узурпировавшего все свободное время Рут, они, как и раньше, каждый день наслаждаются дружбой: созваниваются, встречаются после работы, смотрят вместе телевизор, поставив перед собой чашу со спагетти из свежего теста в томатном соусе из их любимой кулинарии. – Я так рада, что тебя тогда стошнило на меня, – говорит Рут, облизывая ложку. Они едят мороженое из одного контейнера. – А представь, если б не стошнило. Ты никогда бы не обратила на меня внимания. И не стала бы такой, как теперь, – интересной любознательной личностью, которой нравится путешествовать по миру, – а по-прежнему торчала бы в Суффолке, донимая всех своей болтовней о «Гринписе». Они сидят на диване в доме Фрэн. Ничего не делают – просто существуют. В такие дни Рут тревожат сомнения: правильно ли она поступает? Но каждую ночь, укладываясь спать после того, как упакует часть коробок с вещами, которые придется вывезти, чтобы освободить квартиру для новых жильцов, она видит сны. И почти каждую ночь ей снится океан. Она глубоко под водой, в темно-синей пучине, куда почти не проникает свет. Она плывет, неспешно бороздит водную ширь, и все ее существо объято столь острой тоской, что она просыпается с заплаканным лицом. Потом, во тьме ночи, она думает об Алексе и о том, что он ей наговорил, заставив усомниться в себе, и чувствует, как на нее нисходит покой. Она знает, что поступает правильно. Она не спасается бегством: она бежит навстречу чему-то. Чему? Это пока ей трудно выразить словами, но она в кои-то веки убеждена, что выбрала верный путь. Рут уже будоражат мысли о том, чем она будет заниматься, когда окажется в Новой Зеландии. Она разработала подробный план, причем без чьей-либо помощи, и безмерно горда собой, что немного странно, ведь официально во взрослую жизнь она вступила почти двадцать лет назад. Полученная виза позволит ей оставаться в Новой Зеландии целый год, так что спешки никакой нет. Для начала в течение месяца она насладится летом на Северном острове, потом отправится на юг, где встретится с представителями общественной организации по защите морской фауны, с которой она уже связалась, и пройдет курс обучения, чтобы стать волонтером. Гарантии, разумеется, нет, но она надеется, что научится чему-то, что будет приносить пользу и, главное, даст ей шанс вблизи увидеть кита. А поскольку она будет работать вместе с профессиональными экологами, такая вероятность очень велика. Выше, чем если бы она просто записалась на тур по наблюдению за китами. Рут и самой не верится, что ей так легко удалось организовать поездку: раньше у нее никогда не получалось добиться желаемого так просто. – Когда решение верное, все само идет как по маслу. – Камилла размешивает сахарозаменитель в черном кофе. – Мне кажется, у тебя душа никогда не лежала к тому, чтобы учить малышей. Наверно, поэтому тебе с трудом удавалось устроиться на работу. – Возможно. Только уж больно гладко получается, до жути. Я начинаю беспокоиться, что произойдет что-то ужасное, раз мне так везет. За удовольствия надо платить. – Глупости, дорогая. Ты это заслужила. – Камилла отпивает кофе, оставляя на ободке чашки лоснящийся полумесяц от прозрачного блеска на ее губах. – Я бы сказала, что у тебя наступила полоса везения после того, как ты отделалась от этого придурка Ксандера. – Он же крестный твоего сына! – Не мой выбор. Чарли настоял – не мог не уважить приятеля, с которым они еще в школе учились. Лично мне он всегда был противен. Слава богу, что он теперь не с тобой и не с Сарой, и я больше не обязана любезничать с ним. Класс! Теперь его можно перевести в разряд обычных знакомых Чарли, с которыми он выпивает в пабе. – Почему же ты раньше молчала? – Рут, к тому времени, когда я узнала, что у вас роман, поздно было предупреждать, что ты сделала ужасный выбор. С моей стороны это было бы неприлично. К тому же тогда я больше переживала за Сару. Но выходит, что ты оказала ей услугу: теперь она трахается с Джеймсом – интрига сезона! Что называется, не было бы счастья, да несчастье помогло. Впрочем, судьбу не обманешь. – Ну и ну! Ты уже и о судьбе заговорила! Глядишь, скоро так начнешь гадать на картах таро, – смеется Рут.