Слышит, как дыхание Ника становится более глубоким. Ощущает на своей руке тепло его неподвижной ладони. Держа Ника за руку, она поворачивается на бок и смотрит на него. Луна освещает его профиль. Его глаза закрыты. Он облизывает губы, и они блестят в падающем на него лунном свете. – Ты один из этих людей? Рут протягивает к его лицу левую руку. Указательным пальцем обводит его черты – линию волос надо лбом, две вертикальные морщины между темными бровями, выступы носа, мягкие губы, подбородок и, наконец, шею до самой впадинки над ключицей, где скачет пульс. – Я хочу заняться с тобой сексом. Он поворачивает к ней голову, открывает глаза, оценивающе смотрит на нее. – Ты под кайфом. – Да. – Расскажи про свою семью. Она убирает руку с его шеи, отпускает его ладонь и снова перекатывается на спину. Сквозь пелену дурмана ощущает острую боль. Мама. Папа. Фрэн. Все. Глаза ее наполняются слезами. Она чувствует, как они струятся по щекам и стекают к ушам. Теперь он трогает ее лицо. Вытирает слезы, но они продолжают капать, несмотря на все его усилия. Он привлекает ее к себе, сжимает в объятиях, позволяя ей выплакаться. Наконец она переводит дух. – Извини, просто я… Она шмыгает носом в рукав флисовой куртки, надетой поверх ее бесполезного тонкого свитера. Это его куртка. – Так ты это серьезно? Она закрывает лицо ладонями. – Да ладно тебе. Никто же не пострадал. А если честно, я не уверен, что смог бы. Только не принимай это на свой счет. Она улыбается ему. На ее верхней губе блестит сопля. – Кто бы мог подумать, что конец света я буду встречать с единственным парнем, которому не хочется заняться сексом в последние мгновения жизни. – Думаю, таких, как я, гораздо больше, чем тебе кажется. А если серьезно, это сейчас ты лапочка, а еще совсем недавно бегала туда-сюда, поливая водой несчастное животное. Он подмигивает ей, и ее обволакивает тепло. Она расслабляется. Ник забавный, добрый. Как хорошо, что он не поддался на ее провокацию. Она слегка постукивает по тыльной стороне его ладони – благодарит за то, что не дал ей выставить себя дурой. Черту они переступили и теперь лежат молча, прислушиваясь к дыханию друг друга и рокоту прибоя. – Как думаешь, это правда? Конец света? – Не знаю. Рут садится на коврике и смотрит на простирающийся перед ней океан. Кромка горизонта подернута розовым светом. – Смотри. Ник тоже садится и обращает взгляд туда, куда она показывает пальцем. – Светает? – Не думаю. Рут вскакивает на ноги, не отводя глаз от горизонта. От выкуренного в голове невообразимая легкость. Ее пошатывает. – Это оно? Розовая полоса на небе ширится. Теплый бриз ласкает ее лицо. Зарево разрастается. Рут смотрит, словно завороженная, не в силах отвести глаза. Потом содрогается, будто в отвращении: что-то подсказывает ей, что нужно бежать от этого света. Она хватает Ника за руку, дергает, заставляя подняться с песка. – Бери вещи. Неси их к киту. Живо! Ник выполняет ее указание, наблюдая, как она мчится к киту. Рывком поднимает с земли старый коврик, быстро надевает на плечи рюкзак Рут. Бежит следом за ней, сгружает все у рыла кита. Она пытается раскрыть огромную пасть в оранжевых отметинах. И тогда его осеняет: рычаг. Им нужен рычаг. Он кидается к пикапу, роется в кузове, ищет за запасной шиной. Только бы найти. Он снова рядом с Рут, орудует монтировкой. Одну сторону его лица омывает лунное сияние, вторую озаряет жгучий розовый свет. Она слышит, как Ник, покряхтывая, приподнимает верхнюю губу кита и обнажает стену длинных сочлененных роговых пластин. – Держи. Рут наклоняется, принимая на себя вес верхней губы кита. Она тяжелая, но удержать можно. Словно поднимаешь громоздкую портьеру вроде той, что в театре закрывает сцену. Занавес? Кажется, так это называют. Под ее руками Ник вставляет монтировку под китовый ус – фильтрующие роговые пластины, охраняющие доступ к пасти кита. Рут начинает потеть. Ветер с моря становится теплее, и она чувствует, как кожу лица щиплет от усиливающегося жара розового сияния. Ник теперь полностью освещен. С помощью монтировки ему удается приподнять верхнюю челюсть и просунуть обе руки под китовый ус. Одной рукой он берется за верх пасти, второй – за низ и начинает ее раздвигать. Из темноты пасти исходит горячий смрад. Они же там задохнутся, думает Рут, испекутся насмерть. – Бросай туда вещи. – Что? Рут отпускает губы и помогает Нику раздвигать челюсть. – Залезай! Он орет во все горло, силясь перекричать вой ветра. Лицо его лоснится от пота.