Ведь не может же все дело быть только в идеальном порядке? — Все? — Она никогда не подсматривала за его оборотом. Тоже давний их договор. Ни к чему это: неприятное действо. Но хоть недолгое. — Держи. Не оборачиваясь, она подала Кену вещи. Он взял. И отбросил тут же на кровать. Обнял свою ведьму, развернул к себе, вдыхая запах ее волос и теплой кожи… Чушь это, неизвестно кем придуманная, будто оборот пробуждает животные инстинкты и непомерную сексуальную энергию. Видно, снова романисты постарались. Во время оборота организм расходует энергию, а не генерирует ее, и предложенные Джо сардельки были бы сейчас куда уместнее. И инстинктов у животных хватает помимо инстинкта размножения… Просто не до конца еще верилось, что теперь можно так, и не удержался… Она не оттолкнула. Но на поцелуй ответила будто бы машинально, думая о другом, и он сам отстранился. Действительно, не время и не место. Мартина Аллен спит в соседней комнате. В управлении Раннер ждет. И к Эдне обещал заехать, только сейчас вспомнил. — Ты слышал, что она сказала? — спросила Джо, пока он пытался натянуть брюки. — Марти. — Об Адаме? — Не только. Иди сюда. — Она села на кровать и похлопала рукой по покрывалу, предлагая ему присесть рядом, а потом и прилечь, откинувшись на спину. — Смотри, — указала взглядом на потолок. — Видишь надпись? Видел, но не четко. Слова едва проступали на сером камне. — А так? — Джо провела рукой, словно стирала с потолка пыль, и буквы незнакомого Фаулеру языка на мгновение вспыхнули холодным голубым пламенем. — Я заметила через месяц после того, как переехала сюда. Поняла только, что это — древний алайский. Встречала некоторые символы в книгах, но этим языком давно не пользуются, ты же знаешь… Наверное, недели две я каждый вечер смотрела вверх и гадала, что же там написано. А потом… Потом как будто услышала: «Непокоренные не предают». Я почти засыпала тогда. Решила, что мне это приснилось. Вскоре нашла словари и смогла перевести надпись… Джо умолкла, глядя в потолок. Нахмурилась. Пауза затягивалась. — Что же там написано? — не выдержал Фаулер. — То и написано, — выговорила она с горечью. — Непокоренные не предают. Это был один-единственный раз, когда он говорил со мной, а я… Я не поняла. А теперь Марти… Знаешь… — Она обернулась к нему, и лицо у нее стало такое, словно сама удивлялась тому, что только собиралась сказать. — Кажется, я зверски ревную. — Кого? — Остров. Наверное, это глупо… — Глупо было надеяться, что эти брюки на мне застегнутся, — наигранно вздохнул Кен, стремясь свести разговор к шутке. — Визиты к Бернис даром не проходят. — При чем тут Бернис? — отмахнулась Джо. Она поднялась и его заставила встать, чтобы оглядеть со всех сторон. — Ты всегда был здоровенной псиной, а в последние годы просто подрос еще немного. Но это можно поправить… — Э-э… Уменьшить меня? — Ни за что, — улыбнулась она. — Будем растягивать брюки. Он всегда чувствовал момент, когда Джоан Гарнет перевоплощалась из ведьмы в мага-структурника. Живая природная магия, источник которой бился в ней самой, затихала и сжималась в крошечную искорку, освобождая место для энергии внешних потоков. Взгляд Джо холодел, становился внимательнее и серьезнее, словно она, еще ничего не делая, уже просчитывает возможные преобразования. Даже запах ее менялся — слегка, едва уловимо, но не для чуткого нюха оборотня. — Постой спокойно минутку… — Не нужно. — Он сжал в ладонях ее руки. — Не трать силы. — Мне не повредит. Иногда надо сбрасывать накопленную энергию… Так что стой и не дергайся! После сосредоточенных касаний, осторожных растягиваний и резких разглаживаний по швам брюки стали значительно свободнее, немного тоньше и чуть-чуть светлее. Затем схожие метаморфозы произошли и с рубашкой. Что до обуви, то она в коррекции не нуждалась: старые туфли были растоптаны настолько, что оказались еще и немного велики. — Изменения в структуре не закрепляю, — предупредила Джо. — А то и правда уйма сил уйдет. Без этого продержится часов десять… Сардельки? Мартина все еще крепко спала, когда они шли через гостиную на кухню. На полу рядом с диванчиком лежала толстая книга в кожаной обложке. Совершенно обычная с виду, только очень старая. И ни ног, ни крыльев у нее не было. А ведь когда Кен поднимался на второй этаж, эта книга оставалась на первом и точно так же лежала на полу между каталожными шкафами… ГЛАВА 17 Марти спала. И в то же время — нет, потому что все, что она видела, определенно не было сном. А видела она остров. Весь сразу и каждую его часть в отдельности. Так, словно пролетала над ним на аэростате, но в любой момент могла оказаться в том месте, на которое бросит взгляд, — в чьем-то доме, на незнакомой улице, у развалин храма или у ворот лечебницы. В тюрьме… Но туда возвращаться не было никакого желания… Она видела людей. Всех. И каждого. Слышала их имена, их истории. Карго-Верде знает. Он многое знал и многое мог рассказать. Он устал от молчания. Но знания его безмерно велики для такого хранилища, как одна маленькая Марти, — невместительного и ограниченного запирающими печатями. Слишком хрупкого, чтобы удержать в себе все, чем остров мог поделиться. Он знал и это. Когда от полета начала кружиться голова, когда тысячи лиц слились в одно грязное пятно и тысячи имен превратились в неразборчивый гул, он вернул ее в башню. Тут было спокойно. Почти тихо. Почти безлюдно. Те двое, что находились рядом, не мешали. Марти они были знакомы… Совсем немного, но все же. А то, что ей было о них неизвестно, мог рассказать остров. Честно ли поступить так? Словно подсматриваешь в замочную скважину за чужой жизнью и слушаешь не предназначенные для твоих ушей разговоры. Но с любопытством сложно бороться… Марти посмотрела на них — снова сверху, откуда-то из-под потолка. Они сидели на полу почему-то, всего в нескольких ярдах от нее. От той нее, что лежала с закрытыми глазами на узком диванчике. Разговаривали вполголоса, листая старую книгу. Лейтенанта Фаулера она видела одновременно и человеком и псом. Он был огромен в обеих ипостасях, лохмат и небрит… Хотя небрит — все же в одном только облике, во втором — просто лохмат и весьма мил. Острову он тоже нравился, потому он его и принял. Мать его звали Джеммой. Джемма Фаулер — Марти так услышала. Это была ее девичья фамилия, а второй она так и не обзавелась. Марти видела ее сходящей с парома — совсем молоденькую, растерянную, с одним только чемоданчиком, почти таким, как у самой Марти в тот день, когда она вышла из тюрьмы. У Джеммы никого не было на Карго-Верде, она ехала в никуда, лишь бы подальше от мужчины, чьего ребенка, как узнала недавно, она носила. Так получилось… Ни один из них не желал этого, но так получилось, и она ни о чем не жалела. Ей хватило нескольких минут в кабинете доктора, чтобы понять, что этот малыш нужен ей, что она будет любить его больше жизни и сделает все, чтобы он рос счастливым. И никогда никому не отдаст. Потому и сбежала. У оборотней особое отношение к потомству. У всех оборотней. Но псы буквально помешаны на детях и гордятся тем, что даже незаконнорожденных принимают в клан и воспитывают наряду с законными. У отца ее ребенка таких законных было уже двое. И жена — истинная дочь морского клана, которую он никогда не променял бы на Джемму, простую человеческую девушку. Дурочку, влюбившуюся до потери памяти, гордости и стыда в отважного офицера, в чьей жизни и карьере могла стать только помехой. Но от ребенка он не отказался бы, и она, все свои двадцать два года прожившая в городе, принадлежавшем клану, прекрасно понимала, что в этом случае отказаться от ребенка придется ей. И сбежала. Ее пес так и не узнал, какой прощальный подарок от него она увезла с собой… А остров знал. С того момента, как она сошла на берег. Принял ее. Провел по городским улицам, показал стенд с объявлениями для ищущих работу, а когда она устала и проголодалась, распахнул перед ней двери под вывеской «Пироги тетушки Энн», где Бернис, молодая еще, но такая же, как сейчас, пухленькая и улыбчивая, поставила на стойку тарелку с яблочным пирогом и чашку горячего чая. За счет заведения. Так Карго-Верде заполучил себе морского пса. А ведьмы у него всегда были свои. На живых островах обычно рождаются сильные природники. Но у таких островов обычно и лорды есть. Связь острова и человека обеспечивает стабильность распределения силы. А без лорда стабильность эта — понятие спорное. Размытое. И ведьмы рождаются… такие, как Джо… Она ведь солгала тогда, сказав, что никогда не была близка с братьями и родителями. Была. Давно. Ее любили, девочку с морскими глазами и забавными кудряшками, и она любила. Но ее силе тоже недоставало стабильности, и как ураган рушит самые непрочные строения, так вобравший в себя мощь двух источников дар превращается в неистовый шторм и разбивает самые хрупкие чувства. А есть ли чувство более хрупкое, чем любовь? Но Джоан Гарнет преодолела свой шторм и выбралась на берег, пусть и не без потерь. Значит, все не так уж плохо. Пока… — Это тот же язык? — спросил лейтенант Фаулер, листая толстую рукописную книгу. — Древний алайский? Ты сумеешь перевести? Джо улыбнулась невесело: — Не переоценивай мои способности. Могу перевести только отдельные слова, может быть — какие-то фразы. За подробным переводом придется обращаться на материк… Сделать тебе еще бутерброд? Бутербродов лейтенант съел уже пять штук. И целую упаковку сарделек. Буквально проглотил за раз все, что Джо ему приготовила, и пустая тарелка стояла теперь рядом с ним на полу. — Нет, — мотнул головой он. — Давай хоть картинки посмотрим? Лорды Карго-Верде, а кто бы еще мог писать эту книгу, довольно неплохо рисовали. На тайном этаже Марти не успела просмотреть врученный ей фолиант и сейчас с интересом следила, как Фаулер переворачивает страницы, чтобы вместе с ним разглядывать карту острова, чьи очертания за века почти не изменились, и изображения большого красивого дома, развалины которого сровнялись с землей задолго до того, как на Карго-Верде прибыли новые, первые с той жуткой ночи, поселенцы. — Выходит, у острова действительно был лорд, — задумчиво проговорил оборотень. — А у лорда — дом. Не только башня. Башню (Марти это уже рассказали) построили раньше, и первые лорды жили именно тут. Но на роль семейного гнездышка она подходила плохо, и очередной наследник истинной крови начал строительство дома, такого же непростого, со скрытыми комнатами и пространственными переходами, а башне отвел роль библиотеки и магической лаборатории. Тут хранилось самое ценное — знания, и неудивительно, что последний лорд постарался спрятать от захватчиков именно башню, а не дом. — Там сейчас ничего нет, рощица и овраги, — продолжал лейтенант, поглаживая пальцем квадратик на карте, которым отметили расположение фамильного особняка. Фамильного… Марти задумалась, какую фамилию носили здешние лорды. Обычно род имел одно имя с островом, но ведь остров в те времена звался как-то иначе. Название Карго-Верде появилось вместе с монастырем… Впрочем, вряд ли это важно. Остров — не имя. Остров — это остров. — Адам, — будто невпопад сказала вдруг Джо. Улыбка на несколько мгновений коснулась ее губ и глаз, но вовсе не оттого, что она радовалась возвращению помощника, а оттого, что почувствовала его: башня снова извещала хранительницу о гостях, а значит, и переходы уже открыла. Когда Джо вскочила с пола, Марти подумала, что она сейчас же помчится это проверять, но архивариус даже по лестнице не спускалась, лишь перегнулась через перильца. — Ключи в машине, — отчитался перед ней Адам. — Спасибо. Подежуришь тут? Вдруг будут посетители… За несколько дней работы в архиве Марти не видела ни одного. Но это же не означает, что сегодня они не появятся? И совершенно точно не дает Адаму права оставить без присмотра главный зал и подняться наверх, чтобы вместе с ведьмой и псом рассматривать книгу рода… ну, пусть будет Карго-Верде. Остров не возражал против этого названия, оно ему даже нравилось. А Адам — не нравился. Раздражал. Почти злил. «Мальчик, которого не было», — сердито и непонятно называл его остров. Однако в этой антипатии чувствовалось некое предубеждение, словно дело не в самом парне, а в какой-то черте его характера, внешности или поведения, провоцировавшей неприятие. Быть может, Карго-Верде настороженно относился ко всем приехавшим с материка? Или он недолюбливал блондинов? А может, Адам как-то не так повел себя в башне, чем вызвал недовольство хозяина? Этого Марти не рассказали.