– Власик знал? Про блаженство? – быстро спросила Машка. – Куда ему! Он же только Мариной интересуется. Марина то, Марина се. А она жирная пьяница! Игоря от нее тошнило. Но мы не могли быть вместе. Я ему сначала писала смс. Звонила. Даже пришла к нему пару раз. Когда Власик уезжал. Но он человек чести. Один раз, говорит, с собой не совладал. Но больше с женой друга не могу! Да и эта жирная корова его все время пасла. Я его спросила: – Как же мы будем? А он такой грустный. В глаза мне посмотрел – ой, прямо умереть! И говорит: – Будем вместе тихо страдать. И мы все это время страдали! Тамарку, Полинку Игорь ведь так, для отвода глаз завел. Мы-то с ним знали правду. …Я подумала: какой же сволочью был Игорь с бабами. Он опалил дурочку Анжелку своим проклятым обаянием. Мимоходом ее оприходовал. Просто по привычке. Тут же забыл. Когда она стала его доставать, пошутил про страдания. А эта больная на всю голову на нем подорвалась, как на гранате. Перебирала по ночам каждый его взгляд, слово, жест. И была уверена, что он тайно страдает вместе с ней. Кошмар! – Так про Костика, – вернула Машка нашу Джульетту на землю. – Власик считает, что это он столкнул Игоря. Свернул шею Ване. А может, и перетравил всех. По приказу Полины. А ты утверждаешь, что встречался он с тобой. Что, из ревности к тебе всех поубивал? – Костик? Поубивал? Ты что?! Он же верующий. В смысле – буддист. Они никого убивать не могут. Даже мух. И по телеку сказали, что он был пьян. Костик вообще не пил. Никогда. Полинка да, та хлестала, как не в себя. Анжелка демонстративно не прихлопнула, а отогнала от себя какую-то мошку. – Как же они вместе разбились на машине? С купленными авиабилетами? – Ма-ша! Ты хоть один какой-нибудь детектив почитай! – снисходительно хмыкнула Анжелка. И я про себя даже ей зааплодировала. Никто еще так не срезал Машку – профессиональную любительницу детективов. – Их нарочно столкнули в обрыв. Сначала убили. Подложили билеты. А потом сбросили. – Кто? По-твоему? – Машка пропустила подколку мимо ушей. – Интересно, одинаковая ли у нас информация. – У тебя есть информация? – Анжелка, перестав пыжиться, посмотрела на Машку, как голодный пес на сосиску. Но, не дождавшись реакции, продолжила: – Конечно, это она! Толстая корова. Марина. И ее любовничек! – Который из них? – тут же переспросила Машка, хотя секунду назад не подозревала о существовании даже одного. Анжелка оторопела от новой вводной: – Который? Гид этот. Андрей. Они давно хотели Игоревы денежки к рукам прибрать. Только ваша Элька быстрее успела. А кто у нее еще? – Потом скажу. Как же брачный контракт? – Что контракт? Могла его выкрасть и сжечь. Гадина! Вы ее не знаете! Тамарку это ведь она отравила. И рикотту Полинке отравленную передала. Я сама видела. Только говорить не хотела. Все равно скажут, что я выдумываю. – Врешь! – неожиданно раздался откуда-то сдавленный тонкий голосок. Так завывал Буратино из горшка с костями. Фокус с разоблачением Мы с Анжелкой вздрогнули. Перевернутая лодка, под которую заглядывала Машка, вдруг зашевелилась. Из-под нее, кряхтя, выползла полненькая девочка. В шортах, с румяным лицом без всяких страз, с прилизанными грязными волосами, забранными в хвост, – если бы не футболка с единорогом, я ни за что не признала бы в ней Соню. – Зачем?! – застонала Машка, вскакивая с шезлонга. – Зачем ты вылезла? – А зачем она врет?! Читерша! Это все она! Я видела! Это она подменила Марине тарелку! Поставила с креветками. И в подсобке. Взяла банку с ядом. Набрала из нее целый шприц. И весь его впрыснула в эту… Забыла, как называется. Потом завернула как пирожное. Я шла за ней до самого отеля. Это она оставила там коробку для Полины. Она, она! – Тише, девочка! – попыталась успокоить Соню Машка. – Вот, видите? – хмыкнула Анжелка, наклонившись, чтобы стряхнуть с туфельки песчинку. – Я же говорила. Даже эта говнюшка гадости про меня придумывает. Вы же ей не верите? Да никто не поверит. Я от всего этого оторопела. Сидела, открыв рот. А Машка вдруг взяла с шезлонга свою сумку. Порылась в ней. – Счас! – сказала нам. – Таблетку от сердца найду. А, ладно! «Когда это у нее, интересно, стало сердце болеть?» – изумилась я как врач. А Машка уже бросила открытую сумочку рядом на шезлонг. Пододвинулась к Анжелке, уставилась в упор. И сказала всего одно слово. – Зеленые туфли. – Что? – дернулась Анжелка. – Ты была в них на пляже, когда Марине подменили тарелку. И на острове. На записи танца видно: Тамаре дала кружку с отравленным вином женщина в зеленых лабутенах. Последней коллекции. А на Марине были голубые туфли. От прошлогодней Маноло Бланик. Ну? Ты всегда надеваешь зеленые туфли на убийства? Если бы я не знала Машку, то подумала бы, что она бредит. Но есть у нее принцип – разговаривать с каждым человеком на понятном ему языке. И не бояться блефовать. Мы не видели запись, но я тоже вспомнила, что Гоша, глядя в компьютер, сначала назвал туфли зеленоватыми. Анжелка вдруг резко изменилась. Ее и без того худое лицо заострилось, глазки-буравчики превратились в стальные сверла. Рот собрался в презрительную куриную гузку. – Все из-за тебя! – зашипела она, глядя на Соню. – Мерзкая девчонка! Вынюхиваешь. Выслеживаешь. Кругом суешься! Маленький жирный уродец! Давно тебя надо было… Тут Анжелка перевела на нас ненавидящий взор. – Что, не ожидали? Думали – Анжелка дура? Вы здесь все такие… Крутые. А я никто? Да вы сами никто! Он меня любил, поняли? Меня! Они все просто грязные гадины. Им только деньги были нужны. Человечество надо избавлять от таких! В глазах Анжелки зажегся безумный огонь. – Люди вообще хуже зверей. Я оставила бы одних животных. Насекомых. Их убивать нельзя. А людей, этих хищников, всех бы уничтожила! – Ты уже много потрудилась на этой ниве, – сказала Машка. Я удивилась, как спокойно она себя ведет. Меня просто трясло. Я никогда не видела настоящего убийцу так близко. Тем более, если в него обратилась хорошо знакомая прилипала Анжелка. – Ладно, ты испортила Марине тормоза, когда вызвала ее машину от имени Власика. Чуть не прикончила Полинку. – Да уж, Полинке два раза повезло! – Анжелкины и без того маленькие глазки зло сузились. – Второй какой? – не выдержала я. – Когда я к ней домой приходила. С винишком… Влас по телефону спрашивал у нее про запись того танца. Прислали ли ей. А ответ я не слышала. Хотела уж на всякий случай напоить эту змею…Только сначала Костик помешал, потом Влас примчался. Потом вы. Не дали. Кому-то повезло больше. – Допустим, – Машка подвинула свой шезлонг к Анжелке, как бы спасаясь от дотянувшегося до нее солнца. – Тамарку-то ты почему отравила? Игорь же ее бросил? – Ага! Сколько до этого он был вынужден с этим куском жира спать? Бедный! А перед поездкой на юбилей она такая подходит: видела, мол, как ты рикотту покупала. Ты же такое не ешь. Может, для Полины? Вот скажу Власику! Типа пошутила. Ничего, вот дошутилась. Сама-то жрала как свинья! Я с изумлением смотрела, какие бездны открываются за пристрастием к диетическому питанию. – Но Игоря-то ты зачем? Если так любила? – спросила Машка. – Что? Я – Игоря? Из глаз Анжелки брызнули злые слезы. – Вы ничего не поняли! Мы должны были соединиться! Без всех этих гадин. Без Власика. Чтобы никто не мешал. А Марина с Андреем… Они его убили. Убили! Когда я уже так много сделала. И Полинку с моим Костиком с обрыва столкнули. Чтобы на них все подумали. А вы такие повелись. Не-ет, Анжела не дура! Увидят еще. И вы увидите! Анжелка вскочила с шезлонга и шагнула в сторону тропы. – Подожди! – подскочила Машка и бросилась за ней. – Еще одно. Ваню кто убил? – Какого Ваню? – Оператора. Из театра. – Не знаю никакого оператора. Ты о чем? Анжелка презрительно поджала губы. Развернулась. И пошла наверх, к вилле. – Стой! – схватила Машка ее за рукав. – Ну-ка, не уходи! Повторишь свой рассказ в полиции.