Чистые наркотики можно было найти только в больнице, поликлинике и, конечно, у врачей скорой помощи. И в это самое время начались в городе разбойные нападения на врачей скорой помощи. Обычно следовал вызов в какую-нибудь квартиру, но в парадной дома, врача поджидал налетчик: врач по квартирам ходил один, с чемоданчиком, в котором находились лекарства. Налетчик, под угрозой применения ножа, забирал «наркоту» и скрывался. Оружие он ни разу не использовал, потому что врачи безропотно отдавали требуемое. И правильно делали — другого выхода у них объективно не было. Нападения происходили в центре города и после каждого следующего нападения учащались. Видно было, что налетчик серьезно «подсел» на дозу и ему ее требовалось все больше и больше. Врачи стали бояться выезжать на квартиры, требовали сопровождения работников милиции, но выезжать на все вызовы со «скорой», милиция просто не могла. Скоро эти происшествия стали приобретать большой общественный резонанс, и поэтому была создана оперативно-следственная группа с участием сотрудников Главка и территориальных отделений. Так как я занимался контролем и учетом наркоманов, то меня и включили в эту группу. Подняли мы все учеты и составили список лиц, подлежащих проверке — тогда это оказалось порядка двух-трех тысяч человек — и началась поголовная проверка каждого: как ведет себя, где был в момент совершения преступлений, ну и так далее. Постепенно круг лиц стал сужаться. При тщательной проверке всех подозреваемых вышли мы на некого Трофимова Сергея. Он длительное время нигде не работал, правда, ранее не был судим, жил на средства родителей, достаточно обеспеченных, был из интеллигентной семьи. Состоял на учете, так как был замечен в употреблении лекарственных препаратов. Кстати, на учет ставил его я, и проживал он в нашем районе. Круг возле Трофимова стал сжиматься, все больше доказательств указывало на его причастность к совершению этих преступлений. И тут мы, чуть не совершили грубую ошибку, и вот как это было. Мы за ним стали вести постоянное наблюдение и решили брать его в момент совершения преступления, с поличным, так сказать, чтобы не было потом никаких проблем на следствии. Но вдруг кому-то из руководства понадобилось срочно уточнить его приметы, во что он одет. Я попался под руку и получил команду выйти на Театральную площадь, где Трофимов находился в тот момент, и все выяснить. О том, что я ставил его на учет и он меня знает в лицо, я не помнил. Приехал я на Театральную площадь, покрутился вокруг него, все запомнил и уехал. Но он-то меня сразу же узнал и, конечно, насторожился. Хорошо еще, что я там недолго крутился. Он успокоился, осмотрелся, тщательно проверил, нет ли за ним слежки, и только после этого вызвал скорую помощь. Пошел он на преступление, так как действительно был уже «на дозе» и не мог долгое время терпеть. Взяли его в момент совершения преступления, он во всем сразу же признался и заявил, что, если бы не был в таком крайнем состоянии, ни за что бы не пошел в этот раз на совершение преступления, потому что заметил мою слежку. Меня чуть не наказали, но обошлось: победителей не судят. Грабеж в метро 5 июля 1975 года, раннее утро. У кассира метрополитена на площади Мира (так тогда называлась Сенная площадь в Ленинграде) Катюши Масловой заканчивалась смена. Все было как обычно: со всех станций метро к ней в кассу собирали деньги, всегда набегала сумма больше ста тысяч рублей. По тем временам это были очень большие деньги: к примеру, автомашина «Волга», самая крутая, как сейчас бы сказали, стоила около девяти тысяч рублей. Катюша баулила — то есть раскладывала по огромным мешкам — деньги и готовилась к приезду инкассаторов. Они приезжали ровно в пять часов. Без двух минут пять к кассе подошел инкассатор с сумкой и протянул ее Кате, поздоровался. Раньше кассирша его, вроде бы, не видела, но не удивилась, потому что инкассаторы довольно часто менялись. Катюша спросила, почему он один, на что парень спокойно ответил, что второй остался на улице покурить. Вел он себя очень спокойно и уверенно. Катюша отдала деньги, и парень ушел. Буквально через две минуты в кассу опять постучали. За окошком стояли двое инкассаторов, которые обычно и приезжали. Катюша очень испугалась, стала бледная, как стенка, и спрашивает: «В чем дело?». Те удивились и отвечают ей: «Ну как же, мы за деньгами». И тут-то она поняла, что произошло. С большим трудом смогла объяснить, что деньги только-только отдала. Инкассаторы выбежали на улицу, но парня уже и след простыл. Хищение такой крупной суммы денег для города было чрезвычайным происшествием, поэтому сразу же была создана оперативно-следственная группа во главе с начальником отдела Главка. Были собраны оперативные сотрудники со всех районов города, и началась кропотливая работа: проверяли всех ранее судимых за аналогичные преступления, за разбойные нападения и грабежи. Со слов кассирши был составлен фоторобот. Проверили, конечно, и все связи кассирши Катюши Масловой, вплоть до десятого колена. Проверили всех уволенных из инкассаторской службы за последние три года. Но никаких положительных результатов не получили: ни у кого крупных сумм денег не появилось, никто деньгами не сорил. Крутили и вертели мы это дело со всех сторон, но безрезультатно. Прошел год, и дело приостановили — за неимением подозреваемых. Короче, «глухарь» по всем признакам, зависал всерьез и надолго, я бы сказал — беспросветно. Прошло два года. Инспектор уголовного розыска Киреев Анатолий проводил встречу со своим «барабаном», и тот выдал информацию, что на одной из пьянок некий Голубев Сергей стал хвастать, что «обул» метро на крупную сумму и теперь можно гулять по полной, так как про это все забыли. Киреев стал проверять полученную информацию, и тут подтвердилось, что, действительно, два года назад имело место крупное хищение денег у метрополитена. Сообщил Киреев в Главк, сразу подтянулись его сотрудники — они всегда появляются, когда жареным пахнет — и началась проверка. Установили, что есть такой Голубев, года три назад он работал инкассатором около полугода. В настоящее время не работает, ведет разгульный образ жизни: приобрел автомашину, купил дачу, ходит по ресторанам с девочками и вообще видно по всему, что в деньгах он не нуждается. Было принято решение возобновить производство по делу и задержать Голубева. При обыске у него дома было обнаружено и изъято более пятидесяти тысяч рублей. Кассирша Маслова уверенно опознала Голубева, несмотря на прошедшее уже длительное время. Голубев признался в совершении преступления и рассказал, как он тщательно к нему готовился: приобрел инкассаторскую сумку у бывших коллег, рассчитал время прибытия и отъезда инкассаторов. А главное — деньги: сразу же закопал их и не брал ни копейки больше года. Только убедившись, что об этом деле забыли, стал понемногу ими пользоваться. А ведь его тоже проверяли после совершения преступления, он был в списке уволенных инкассаторов, но ни в чем предосудительном замечен он не был — и этим ограничились. Если бы Катюше Масловой предъявили фотографии всех уволенных инкассаторов, то наверняка она бы его опознала. Но этого сделано не было, что и позволило Голубеву несколько лет быть обладателем капитала — впрочем, как оказалось, довольно бесполезного. Врач-наркоман Шел 1978 год. Работал я тогда старшим группы дознания Октябрьского РОВД Ленинграда. Как-то поступил ко мне от руководства материал с поддельными медицинскими рецептами, стал я разбираться — и всплыла целая история. В одну аптеку пришел человек с рецептами на получение наркотических средств, выписанными на имя Колокольцева Николая Ивановича. Само оформление рецепта вызвало подозрение у бдительного провизора аптеки, и она стала выяснять, для чего нужно это лекарство покупателю. Тот испугался и убежал, оставив рецепт, на котором стояла печать врача Тихонова Алексея Петровича. Вызвала провизор милицию, завязалось дело. При проверке выяснили, что Тихонов Алексей Петрович действительно существует и работает в психдиспансере Пушкинского района Ленинграда. К центральным районам он никакого отношения не имеет и тут, по идее, его рецептов не должно быть. Вызвали Алексея Петровича в милицию. Пришел он — молодой человек лет 25, интеллигентный, симпатичный. Спрашиваю его: «Ваш рецепт?». Отвечает: «Нет, не мой. Печать моя, но рецепт не мой». Поясняет, что у него такого больного нет, да и в Октябрьском районе его рецепт не может появиться, ведь все его больные зарегистрированы и проживают в Пушкинском районе. Вроде бы все ясно, но вид самого врача лично мне очень не понравился, такое впечатление, что он сам был не против уколоться. Для очистки совести вызвал я его мать, оказалось, она тоже врач. Спрашиваю у нее — мол, не балуется ли ваш сын наркотиками. «Нет, — отвечает, — живем мы вместе и если бы что — я бы сразу заметила». Несмотря на это, решил я все-таки запросить в аптеках района, не поступали ли еще рецепты от данного врача на получение наркотиков. Все подобные рецепты были на особом учете, поэтому проверка не составила особого труда. Через некоторое время из различных аптек района поступило еще порядка десятка аналогичных рецептов. Дело стало приобретать уже серьезный характер. Запросил я тогда аптеки Пушкинского района и оттуда еще получил порядка десяти рецептов. Проверил наличие больных, указанных в рецептах, у врача Тихонова Алексея Петровича. Как я и предполагал, таких больных вообще в природе не было, все рецепты были выписаны на подставных лиц. Возбудил уголовное дело, началось расследование. Тихонов отрицал, что он выписывал рецепты, и настаивал, что кто-то воспользовался его печатью, пока его не было в кабинете. Взял я у него образцы почерка, изъял печать и назначил экспертизы для установления истины — кто же писал рецепты и соответствует ли печать. Экспертиза полностью подтвердила, что все рецепты были выписаны рукой Тихонова и печать стоит именно его. После ознакомления с результатами экспертиз Тихонов признал, что он действительно выписывал рецепты на подставных лиц, а лекарства получали в аптеках его друзья из числа наркоманов, с которыми он делился. Дело было окончено и направлено в суд, ну а дальнейшая судьба этого врача мне уже неизвестна. Вор-рецидивист Дело было в 1974 году. Работал я тогда инспектором уголовного розыска 1-го отделения милиции Октябрьского района гор. Ленинграда. День начинался как обычно, за исключением того, что я был дежурным по отделению и мне предстояло мотаться в течение суток по району. При чем на общественном транспорте, автомашин не хватало. Благо платить не надо было, проезд для нас был бесплатный. Вскоре и заявка поступила: квартирная кража. Я выехал на место происшествия. Квартира находилась в районе площади Репина. Встретила меня женщина, хозяйка квартиры. Дверь действительно оказалась взломанной, тогда железных дверей еще не было и хорошей монтировки было достаточно, чтобы попасть в квартиру. Квартира отдельная, 3х комнатная, хорошо обставленная, видно было, что живут не бедные люди. По показаниям хозяйки из квартиры были похищены шуба, костюмы, аппаратура. Все это было уложено в два чемодана, которые преступник тут же и взял. Женщина рассказала, что кражу мог совершить ее брат, который был ранее неоднократно судим за квартирные кражи, и на днях должен был освободиться из мест лишения свободы. Женщина также рассказала, что она является дочерью одного известно ранее директора крупного завода. Отца уже нет. В семье у родителей было двое детей, кроме нее еще старший брат. В средствах они не нуждались, и брат начал вести разгульный образ жизни. Вначале его судили за хулиганство, а потом уже и за другие преступления. Когда родителей не стало, брат после освобождения из мест лишения свободы, стал приезжать к ней и воровать вещи. Последний раз был осужден на 5 лет за кражу из ее квартиры. Делать было нечего, я доложил все руководству, вызвали следователя и возбудили уголовное дело. Рассчитывали, что версия о краже совершенной ее братом, подтвердится, и дело не зависнет, раскроется со временем. При осмотре квартиры, экспертами были обнаружены отпечатки пальцев преступника, которые действительно подтвердили, что в квартире был ее брат. После чего был объявлен розыск по Союзу и где-то через месяц нам сообщили, что в городе Сочи подозреваемый был задержан. Когда его доставили в Ленинград, так получилось, что я был первым, кто его допрашивал. Передо мной сидел мужчина лет 40, весь в наколках. В то время это было признаком только того, что он ранее судимый. «Тату» в моде не были. По его поведению чувствовалось, что он не один год провел на «зоне». Вел он себя спокойно, я бы сказал даже доброжелательно. По справке о судимости, следовало, что он свыше 20 лет отбарабанил на «зоне». Совершенную кражу у сестры признал сразу, даже не отпирался. Рассказал, что после освобождения он сразу направился в Ленинград. Сестры дома не было, он взломал квартиру и похитил вещи. Вещи продал и, получив деньги, поехал в Сочи отдыхать, где и был задержан. Заявил, что кражи у сестры совершает потому, что считает, что он имеет такие же права на имущество, как и его сестра. Полагает, что отец поступил неправильно, оставив все имущество его сестре, и в дальнейшем он все равно, при освобождении, будет приезжать и воровать у нее вещи. Беседовали мы с ним несколько часов и на разные темы и мне запомнился его рассказ о том, какое удовольствие он получал в г. Сочи: «Приехал я в Сочи, денег море, вещи я уже все сплавил, накупил себе шмоток и выхожу на пляж. Смотрю, а вокруг меня вертятся «крысята» (мальчишки, которые воруют вещи на пляжах). Я раздеваюсь, а у меня были куплены роскошные туфли. Я их бросаю и иду купаться, а сам смотрю, что будут делать. Как только я отошел, эти «крысята» подскочили, схватили туфли и бежать, а я балдею от удовольствия такого. Пошел я в магазин, купил новые туфли и опять на пляж. «Крысята» на месте, опять украли. Им хорошо, а мне удовольствие». Спрашиваю его, мол отчего же ты испытываешь удовольствие, если у тебя воруют. Ответ меня особенно не удивил: «Не я же один вор. Растет новое поколение». Вот такая психология. Вскоре он был осужден, получил свои пять лет и с мечтой о следующей краже, убыл в места лишения свободы. Любитель минета В один из дней 2008 года в дежурную часть отдела милиции гор. Москвы забежала девушка. Лицо у нее было в крови, а в руках она держала что-то завернутое в платок. Девушка подбежала к дежурному и протянула ему сверток, тот тоже был весь в крови. Девушка была явно в шоке, и только твердила: «Вот! Вот!». Дежурный по отделу Митрофанов Алексей Алексеевич осторожно взял сверток в руки и также осторожно стал его разворачивать. Когда ему удалось его полностью развернуть, он остолбенел. За двадцать лет работы в милиции, он повидал многое, и удивить его было трудно. Но такого он еще не видел: в платке лежал кусок полового члена. Девушка была в истерике и на вопросы просто не реагировала. Вызвали скорую помощь и только через пару часов, с помощью врачей, она смогла объяснить, что с ней произошло.