Охранник рассмеялся. – Она не захочет сейчас никаких котов, – сказал он. В этот момент санитар провез мимо них каталку; на ней лежал маленький черный человек, скрюченный пополам, щека покоится на руке, стеклянные глаза широко открыты. Другой санитар бросился к дверям, толкнул их, и кровать вылетела в коридор. – Расслабьтесь! – сказала медсестра на ухо Софи. Укол был быстрым, и она ничего не почувствовала. Глубоко вдохнула и покраснела. Всё закончилось, она может идти домой. – Вам придется делать еще уколы, – сказала медсестра. Она положила шприц на стойку и наклонилась к Софи, которая уловила запах глаженой ткани и дезодоранта, и еще один, интимный запах, который, казалось, исходил от ее туго завитых рыжих волос. Кошмар ожиданий сжался в суровую реальность. Она взглянула на Отто; жалость на его лице появилась еще до того, как она услышала новость. И теперь была бесполезна. – Вам сделают их в Комитете по здравоохранению, – сказала медсестра. – Вам нужно будет просто пойти туда, и они позаботятся обо всем. Все в открытую наблюдали за ней. Ей казалось, будто все они склонились над ней – как группа людей склоняется над человеком, попавшим в аварию. Потом медсестра улыбнулась и легонько коснулась ее плеча. Остальные присутствующие, охранник, санитары, вернулись к своим делам. – Я тоже делала такие уколы, – сказала медсестра. – Не переживайте. Они не такие уж страшные. – Не страшные? – громко сказала Софи. – Да перестаньте! Не страшные? Уколы прямо в живот? – О, сейчас их делают по-другому, – сказала медсестра. – Вам сделают уколы в руку. Я не шучу. Они действительно не страшные. – Это была кошка? – рассеянно спросила Софи. Она была уверена, что медсестра солгала насчет уколов. – Теперь можете опустить рукав. Нет, это была не кошка. Однажды вечером я возвращалась домой и наткнулась на стаю собак. Одна из них меня укусила. Укус был не сильный, но порвал кожу. Было довольно темно, поэтому я не разглядела, какая из собак это сделала. И у меня не было настроения гоняться за ними. – Но тот кот не болен. Я знаю это. – По внешнему виду кота этого не скажешь, – сказала медсестра, и тон у нее изменился. Нотка сочувствия пропала. Она восприняла непокорность Софи как личную причуду, с которой она не обязана иметь дело. – Мы сможем поймать кота, – сказал Отто. – О, хорошо! – сказала медсестра. – Это уже совсем другая история. Если вы его поймаете, вам нужно будет всего лишь отнести его в Общество контроля животных. Они его осмотрят и передадут результаты в полицию. Вам не придется ничего делать, даже звонить. Темнокожий доктор стоял у стола и смотрел на нее. Он еле заметно покачал головой. – Вам лучше пропить антибиотики, – сказал он и начал выписывать рецепт. – Значит, они действительно не страшные? – подобострастно спросила Софи у медсестры и подумала про себя: «У меня нет ни гордости, ни находчивости, ни религии, ничего – почему бы мне не заткнуться? Почему бы мне не заткнуться!» – Это скучно, – сказала медсестра. – Нужно ходить туда каждый день в течение двух недель. Но оно того стоит. В смысле, эта болезнь такая ужасная! Я никогда не видела кого-то, кто болел бы ею, но много прочитала после того, что случилось со мной. Естественно, мне было интересно. Она отвернулась и погрузилась в чтение амбулаторной карты. Бентвудам разрешили идти. На другом конце кабинета фельдшер-Негр склонился над пожилой женщиной. – Давайте взглянем на вашу руку, дорогая. Просто посмотрим. Я не собираюсь отнимать ее у вас. Ах, вот, хорошая девочка. О, лучше. Намного лучше! Раздалось громкое жужжание, потом внезапно прекратилось, и одна из трех лампочек, прикрепленных к стене, вспыхнула желтым светом. – Желтая тревога! – сказал охранник, наблюдая за лампочкой. – Что это? – спросила Софи у фельдшера, который собирался открыть ей дверь. – Кто-то скончался, – сказал он. – Умер, – проговорила Софи. – Возможно, – отозвался он. – Здесь это называется остановкой сердца. У них есть команда, «реанимационная», как они говорят. И когда они слышат это жужжание, они бегут к пациенту, бросают его на пол и колотят его, убеждаются, что он мертв, а если нет, у них есть свои способы запустить всё снова. Казалось, он собирается рассмеяться, но потом оглянулся через плечо на пожилую женщину и снова устремился к ней. Она сидела неподвижно, держа руку на коленях. Он взял ее, мыльную и безжизненную, в свою черную руку. Отто пошел к двери, но Софи остановилась, оглядываясь. – Не будем валять дурака, дорогая, – сказал фельдшер женщине и погрузил ее руку в мыльную воду. – Мы поймаем кота, – сказал Отто, когда они садились в машину. – Не волнуйся. Я рад, что тебе сделали укол. Это всё, больше ничего не будет. – Ты это знал? Что когда кто-то умирает, эта штука начинает жужжать, как будильник? – Я никогда не думал об этом. – Отец рассказывал мне, что во Франции, в деревнях, когда кто-то умирает, звонят в церковный колокол. – Это добрее, – сказал он, а затем добавил несколько иронично: – Это придает смерти немного романтики. – Ох, Отто! – воскликнула она. – Мне придется делать эти уколы! – Нет, не придется. – Медсестра их делала. Почему бы и мне не сделать? Мне так стыдно, что я устроила всю эту суету, эту суматоху. – Всё в порядке. Устраивай сколько хочешь. Лишь бы помогло. Но нужно уметь остановиться. Это всего лишь медицинская процедура. Ты не в опасности… это лишь неприятный эпизод. Не смерть. Ты не знаешь, когда остановиться. – Почему я такая? – спросила она печально. – Я не знаю… возможно, тебе было бы лучше в деревне, где звонит колокол. – Как мы поймаем это животное? – Оно вернется за едой. – Получается, хорошо, что я его кормила. Иначе мы бы не смогли заманить его обратно едой. Ей удалось выдавить бледную улыбку, тут же потерявшуюся где-то в обивке машины. Он, должно быть, почувствовал ее улыбку. И с облегчением рассмеялся. – Подо всё-то можно подвести логику, – сказал он. – Пусть даже безумную. Они нашли открытую аптеку на Атлантик-авеню. Хмурые люди ждали в очереди, а два фармацевта двигались за стеклянной перегородкой. Безжалостный верхний свет падал на привычный ассортимент аптечных богатств. – Где ваш медицинский полис? – грубо спросил фармацевт среднего возраста у мужчины, который привалился к прилавку, словно в полусне. Мужчина уставился на него. Он выглядел озадаченным, как будто его только что разбудили по какой-то бесчеловечной причине. – Вы знаете, что я не могу вам отпустить, – сказал фармацевт, протягивая ему листок бумаги обратно через прилавок. – Вы должны предоставить мне ваш медицинский полис. В чем дело? У вас его нет? Мужчина не двигался. Казалось, он не мог подобрать слов, объяснений, справиться с возражениями, но в его взгляде читалась смутная решимость противостоять причудам официальных требований, хотя бы своим присутствием. Фармацевт издал нетерпеливый звук и взглянул через его плечо на Бентвудов. – Да? Отто протянул рецепт. Человек без медицинского полиса не шелохнулся. Затем, как раз в тот момент, когда фармацевт передавал Софи таблетки, мужчина решительно направился к двери. Свой рецепт он бросил на пол. – Черт, черт, черт… – сказал он без выражения и даже, казалось, без злости. – Им ведь придется убить кота, да? – спросила Софи Отто, когда они подъехали к дому. – Думаю, да, – ответил Отто. – Но я мало что об этом знаю. Они должны взглянуть на его мозг. – Я убила кота, – сказала она. – Мы его еще не поймали, – сказал он. Одиннадцать – Завтра я отвезу тебя во Флиндерс, – пообещал Отто. – Будет хороший день. Я думаю, сейчас – это всего лишь весенний туман. Мы выедем пораньше и сможем пообедать в гостинице в Квоге. Немного погуляем, подумаем о всяком разном. Это пойдет тебе на пользу. Софи включила лампу. – Если он вернется… – Вернется. – Возможно, я навсегда отпугнула его, – сказала она, направляясь к задней двери. – Тем, что он напал на тебя?