Бой на Калиновом мосту Часть 1 На берегу реки Смородина, где начиналась навь, вместо снега летел пепел. Его толстый слой лежал на черной растрескавшейся земле. Вдалеке, в серой дымке ветер закручивал тугие смерчи, и те, подлетая к берегу реки, рассыпались о мост, отчего тот гудел и сыпал искрами окалины. Корнеев видел темные фигуры, поднимающиеся с земли на длинных хвостах, покачивающиеся, когда смерчи били им в спину. Среди этого змееподобного воинства возвышался огромный скелет коня, на котором сидел длинный худой мужик в черном плаще, лишь присмотревшись, Корнеев узнал в этом всаднике Константина Бессмертнова. На берегу яви зеленела трава. Снег летел, но таял еще в подлете к земле. Река Смородина волнами жара отражала холод внешнего мира, не давая ему проникнуть на границу двух миров. Над обоими берегами раскинул ветви дуб, часть его почерневшая и опаленная цеплялась огромными корнями за навь, другая зеленела на стороне яви, крона терялась высоко в темно-синем небе, полном звезд. Они стояли напротив друг друга: два человека и огромная армия нечисти. Корнеев посмотрел на Терпкова, тот скалил зубы и порыкивал, словно забыл, что сейчас он выглядит как человек. — Мне кажется, нам не хватает третьего богатыря. Хотя тут и втроем не справиться, — сказал Корнеев. — У нас тут один богатырь, и это — ты, а я так, транспорт. — Не понял? — Я буду твоим верховым животным. Сам я биться не могу, только помогать. — Да вы издеваетесь? — Ну вот так, богатырь на Калиновом мосту бьётся один. Раздались глухие удары, и земля содрогнулась. На том берегу появилась огромная тень, она двигалась к мосту и при каждом шаге поднимала целую бурю из лежавшего на земле пепла. Змеелюди расступились, даже костяной конь шарахнулся в сторону. К реке вышла огромная чешуйчатая тварь, три крокодильи морды на длинных шеях вытянулись в сторону моста, подслеповато щурясь. — Змей-Горыныч. Всех собрали. Тяжело будет, — сказал Терпков. Но Корнеев молчал, он рассматривал всадника на змее. Тот словно почувствовал его взгляд — медленно спустился на землю со спины чудовища. Хрупкая фигурка девушки в пальто держала в руках сверток. — Это же Настя, — удивился Корнеев, когда девушка подошла к лошади Бессмертнова. Корнеев сидел на кухне в пять утра. В комнате Ленка пыталась успокоить разгулявшуюся Сашку. В слабом свете лампы над плитой Корнеев рассматривал темные, шершавые пятна на руках, они появились пару недель назад. Похоже, проклятие огненного змея начало действовать, пробиваясь коростой в местах, куда брызнула кровь демона. Пару дней назад Терпков, осмотрев его руки, пообещал свозить к Насте, которую все-таки отправили в санаторий «Зеленый город», поближе к месту новой пограничной службы. Но молодая Баба-Яга, получив остатки сил в лесной избушке, вчера пропала, так что теперь помочь с проклятием было некому. Пятна росли, и скоро их не удастся скрыть от жены. Корнеев выглянул в коридор, Ленка понесла Сашку в ванную — в последнее время малая успокаивалась только рядом с водой. Это беспокоило не меньше пятен на руках. Да, он вернул оставшуюся икру сестрам убитой русалки, но сняли ли они за это проклятие с Сашки? Что если эта странная тяга к воде — признак будущих проблем? После явления в их отдел Константина Бессмертного в душе у Корнеева поселилась тревога. До нового года оставалась половина месяца, а настроение было совсем не праздничным. Ленка, словно чувствуя неладное, смотрела на него и дочь взглядом, обреченной на казнь. Звонок телефона раздался в семь утра. Корнеев встрепенулся, не заметив, как задремал за кухонным столом. — Да. Чего? — прошептал Корнеев, чтобы не разбудить успокоившуюся Сашку. «Дрыхнешь? Безобразие, я тут за мавками бегаю, Святослав призраков гоняет, отец Кирилл с демонами борется, а этот спит себе спокойно. Весь мир трещит, а он спит,» — бодрый голос Терпкова вкрутился в квадратный ото сна мозг железным буром. — Не трынди, Терпков. Что случилось? «Выезжай к водокачке. Там менты кое-что странное нашли, чую, по нашей части. Я тебе пока не помощник. По Настасье появился вариант, что её все-таки Бессмертный выкрал, вот, бегаю сейчас по нави, вынюхиваю следы. Если что зови Святослава, он там с чудью Тюштяна ищет, их царя, но по срочному делу он приедет.» — Не менты, а полиция. Ладно, понял. Еду. Подробностей от тебя не дождешься, как всегда. Погода была отвратительной, липкие белые снежинки забивали ветровое стекло. Добравшись до набережной, машину пришлось оставить на дороге, а на место осмотра пробираться по хлюпающему под ногами месиву из воды и снега. На месте преступления работали три человека. Фотограф ходил вдоль стен и делал снимки, но, похоже, не для дела, а просто старался запечатлеть здешние красоты. Действительно — полуобрушенные стены привлекали внимание множеством граффити и странных изображений. Куйбышевская водокачка — одна из самых известных заброшек Нижнего Новгорода, отличное место для атмосферных снимков, так что фотографа вполне можно было понять. Эксперт-медик свою работу закончил и собирался уйти греться к оставленной на дороге скорой. Оперативник, что без дела топтался рядом с фотографом, обрадовался, увидев Корнеева. — Привет, Пал Палыч, ждем только тебя. Замерзли, но сказали, что без тебя забирать башку нельзя. Там, в нише лежит. Корнеев решил, что вопросы задавать пока рано — надо увидеть находку полицейских. В невысокой кирпичной нише лежал черный пакет. Корнеев аккуратно заглянул внутрь, на него из пакета смотрели застывшие, выцветшие глаза. Над головой раздалось карканье, и Корнеев вздрогнул и закрыл пакет. — Женская голова. Больше ничего нет, — сказал оперативник на вопросительный взгляд Корнеева. Корнеев тяжело вздохнул, вспомнив русалку. Ну нет, только не опять поиски частей женского тела. — Точно? Только голова? Больше ничего странного? — Кровь на берегу, много. Сначала кровь нашли, позвонил кто-то в полицию, ну и послали осмотреть. Ничего сразу не нашли, а потом тут подростки лазили и нашли пакет. — Ладно, пойду, осмотрю пятно, вы голову забирайте, я в морге получше рассмотрю. На бетонных плитах, спускающихся к Оке, лежал тающий снег, в одном месте его разъело большое темное пятно. Следов тут было много, правда, у самого пятна Корнеев заметил, что кто-то старательно разворошил снег, «заметая» следы. Лед на реке, тонкий и присыпанный снегом, оказался не тронут, крови там было не видно. Да уж, версия с русалками глупая — эти твари давно уплыли обратно в Каспийское море, отнерестившись в реках еще весной. Эту информацию Корнеев прочитал первой, когда получил доступ к архивам отдела 13. Зимой полурыб в наших краях не водилось, оставались только двуногие, заложные покойницы, утопившиеся девицы, которым холод был нипочём. Порыв ветра с реки обжег лицо. Корнеев краем глаза заметил движение. Словно поземка прошлась по берегу, большие белые хлопья взметнуло и понесло в сторону моста. Это явно был не снег, Корнеев подбежал к месту, где осело непонятное облако. На снегу лежали длинные перья, на некоторых из них виднелись бурые пятна. Корнеев собрал несколько и засунул в карман, пожалев, что не захватил у экспертов парочку пакетов для улик. Побродив по берегу и не найдя больше ничего примечательного, Корнеев вернулся к водокачке. Пакет забрали, и следственная группа уехала, развалины стояли безлюдными. Над головой снова каркнул ворон, его крик глухо отразился от стен. Корнеев застыл, обдумывая, что лучше сделать. Ехать в морг рано — надо дождаться результатов вскрытия. Забрать копии опроса свидетелей? Но там, скорее всего, нет ничего ценного. Снова закаркала ворона, и над головой захлопали крылья, Корнеев шарахнулся в сторону, когда на него сверху упала тень. Тут же на снег сел огромный черный ворон. Глазки-бусинки смотрели на Корнеева с презрительным превосходством, клюв птицы открылся, и она сказала: — Ищи кар-р-рону. Кар-рону! — Что? — удивился Корнеев. — Дур-р-рак, — каркнул ворон и взлетел, сделав круг над водокачкой, он прокричал «Кар-рона!» и скрылся из виду. Корнеев потер замерзшие руки и достал телефон. Набрал номер Терпкова, тот долго не отвечал. — У-у-у-кхк-кех-ке, — наконец раздалось в трубке. — Алло, чего тебе? — Тут со мной ворон разговаривал и сказал искать корону. — Сказал, значит, ищи. Вороны — птицы умные, плохого не посоветуют. Ну если его, конечно, не Кощей, в смысле, не Константин Бессмертнов послал. У тебя еще какие зацепки есть? — Нет, жду экспертизу головы. — Ну тогда и выбора нет. — Слушай, тут еще перья, — начал Корнеев, но в трубке уже пошли гудки. Перезванивать не позволила гордость, что он мальчик, сам не справится. Ничего сверхъестественного в перьях нет. Возможно, ритуал какой-то, ощипали птицу, отрезали голову женщине сектанты с девизом: «Курица — не птица, женщина — не человек». Корнеев встряхнул головой, пытаясь избавиться от глупых мыслей, и решил поехать домой. В квартире было тихо, Ленка сидела на кухне и пила чай, почти не открывая глаз. — Ты чего так рано? — сказала Ленка, отставляя в сторону кружку. — Набегался уже с утра. Решил, что хочу дома пообедать, ну и, может, вздремнуть часок, — Корнеев зевнул и потер слезящиеся глаза. — Да, темень за окном, вроде и снег лежит, а хуже, чем осенью. Я, пожалуй, тоже спать пойду. Вроде Новый год скоро, а радости никакой. Я думаю, может, у нас у соседей дементор какой поселился. Целый день мысли крутятся невеселые. Я тут почитала в чатах всяких, ну про Сашку. А вдруг она аутист? Ну все эти её игры с водой и истерики. Мне страшно, Паша. — Ты себя не накручивай, перерастет. Погода просто такая, нам плохо и ей тоже, может, давление. — Да! Внутричерепное, надо её к неврологу. Съездим? — Конечно. Ленка, повеселев, пошла спать, а Корнеев пил чай с баранками и смотрел на темное небо, где летало потревоженное чем-то воронье. В их воплях ему слышалось «кар-рона, кар-рона». «Кар-рону» можно поискать в ломбардах, и вдруг повезет, и преступник оказался жадным и глупым. Умный такую вещь припрятал бы куда подальше. «Надо завтра позвонить оперативникам, пусть обыщут всю территорию водокачки, скажу, была наводка от информатора о дорогом золотом украшении у жертвы. Про корону говорить не стоит, не гуляют у нас дамы по набережной в коронах на голове, вот если найдут, тогда другое дело,» — подумал Корнеев, глядя в окно. После обеда Корнеев отправился в ближайший к месту преступления ломбард, в надежде, что убийца сделал то же самое, а не поехал с короной на другой конец города. Ближайшая скупка оказалась на проспекте Гагарина, ломбард «Скиф» находился на первом этаже жилого дома. Небольшой магазинчик со специфическим запахом таких мест. В окошке за стеклом сидела женщина тридцати лет с бейджиком «Ксения». Корнеев сел на стул и достал удостоверение. — Здравствуйте, Ксения. Могу я задать пару вопросов? — Мы краденным не торгуем, — тут же заявила скупщица. — Да, я не поэтому. Не краденное ищу. Просто человека, свидетеля. Мог к вам зайти. — Наркоман, что-ли? — все еще недоверчиво спросила Ксюша. — Поможете? — Ну так кто вам нужен? — Корону недавно никто не приносил? — Ясно, все-таки ворованная. Вот зря поверила, что он фотограф, а это реквизит со съемок. Но она не особо ценная. Золото непонятной пробы, с примесями, явно кустарная работа, камни полудрагоценные, огранка плохая. Я подумала, реконструкторы делали. Как реквизит и правда богато смотрится, но мы такое обычно на переплавку отдаем — слишком специфичная вещь. — А тот, кто принес, как выглядел? — Высокий и худой. — Страшный? — предположил Корнеев, вспоминая Бессмертнова. — Страшный? Ну нет. Обычный парень, даже симпатичный. — Ну а по документам? — Лаврентьев Николай Вячеславович. В голове Корнеева тревожно загремел набат. То, что в этом деле замешана жертва душелова, оказалось неприятным сюрпризом. С другой стороны адрес Лаврентьева сохранился в деле, значит, найти не составит труда. Вот только продажа короны не делает его убийцей — у Корнеева даже нет доказательств, что корона принадлежит убитой.