Корнеев отдал меч Святославу, а сам зашагал обратно. Чудь расступилась перед ним, и он вступил на чугунный, гудящий от жара реки мост. На том конце на встречу шел, держа в руках шевелящийся сверток, Бессмертнов. Корнеев ускорил шаг: он не хотел, чтобы эта погань касалась его дочери. Они встретились на середине моста. Корнеев потянулся за свертком, а Константин подхватил выпавшую из рук следователя коробку. Сверток оказался большим Настиным шарфом, конец которого Корнеев отбросил в сторону и с удивлением посмотрел на лежавшее внутри бревно. Тут же из шарфа прыснули в разные стороны крупные крысы. Все взгляды устремились на Настю. Она свистнула, и рядом с ней появилась ступа. Ловко вскочив в неё, девушка перелетела через реку и приземлилась возле Терпкова. — Вы правда подумали, что я могу предать наш мир? — сказала она. — Ну и для чего этот спектакль? — спросил Терпков строго. — Мне нужно было оружие! Вот! — Настя достала из-под широкого пальто черный, отливающий синевой серп. — Только в нави такой можно взять. — Предательница! — прошипел Бессмертнов. — Баба-Яга я, а мы сами за себя, — показала язык Настя. — За кого захотим, за того и воюем. Корнеев, осознав, что никакой угрозы его дочери нет, с большим наслаждением реализовал свои мечты: двинул Бессмертнова в рожу. Руку обожгло болью, словно в бетонный столб попал. Константин даже не дрогнул и внимания на этот выпад не обратил. С каменным лицом он открыл коробку в руках. Там лежали белые скорлупки. — Не это ищешь? — крикнул с берега Терпков, указав на что-то блестящее в руках Святослава, и с ехидством продолжил. — Вали отсюда! А то Святослав у нас неуклюжий, иглу твою и сломать случайно может. — Когда я получу её обратно? — сказал Бессмертнов, отступая от Корнеева. Несмотря на деловой тон, заметно было, как в глазах у него горит огонь холодной ярости. — Ну по почте после Нового года. Слово волка. Константин зло посмотрел на Корнеева и, развернувшись, пошел обратно по мосту. В конце он повернулся и, криво усмехнувшись, негромко сказал Корнееву. — Ты не думай, что все кончилось: тебе еще Горыныча и его змеенышей победить надо. Если выживешь, мы с тобой встретимся, — договорил Бессмертнов и рассыпался пепельным вихрем. Огромный трехголовый змей двинулся к мосту, перед ним шли змеелюди, наполняя воздух шипением и скрежетом чешуи. За спиной у Корнеева раздался вой, потом зашелестело, и рядом бухнулась ступа. Из нее вылезла Настя и выставила перед собой серп. — Подвинься, сейчас еще чудь Святослава подойдет, — сказала она. — Так, твоё дело — Горыныч, мы змеенышей будем сдерживать, а вы с Терпковым бейте гадину. — Где моя дочь? — зло прошипел Корнеев. Он не собирался так просто прощать эту нахалку. Кто знает, может, это их план с Бессмертовым и она воткнет им этот серп в спину. — Дома она, ты как ушел, я сразу и вернула. Прости, за твою дочь мне обещали серп, пришлось идти к тебе домой и копировать морок с Саши. Хорошо, что Бессмертнов не знал, что я так уже умею, он вообще невысокого мнения о Бабе-Яге. К Корнееву подбежал серый волк размером с быка, в зубах он держал ножны с мечом-кладенцом. С видом «а у меня лапки» волк сунул ножны Корнееву и скосил глаза на свою спину. — Ну я верхом не умею! — взвыл Корнеев. На спину волка пришлось залезть: с земли достать до шей Горыныча невозможно. Чуди оказалось шесть человек. Мужчины с окладистыми бородами, низенькие и коренастые чем-то напомнили Корнееву гномов из фильмов, усиливали это сходство топоры в руках. За ними стояли женщины в длинных рубахах, белые волосы заплетены в косы, в руках они держали серпы, похожие на Настин. Мост содрогнулся: на него вступил Горыныч и несколько змеенышей. Волк бросился им навстречу; Корнеев держался за его шерсть, матерясь и пытаясь не выронить меч. Как там говорил Терпков? Нужно верить в свою правду? Это как? Он верил, что в нашем мире нет места этим порождениям нави. Но не потому, что они несли зло. В тех делах, что пришлось раскрывать ему, люди оказались гораздо опаснее. Так в чем же правда? Может, в том, что не стоит нарушать равновесие между мирами? Вблизи Горыныч оказался еще страшнее, чем на расстоянии. Слоновьи чешуйчатые ноги держали на себе грузное, неповоротливое тело. Длинные шеи вытянулись, и, водя головами, змей нашел подслеповатыми, маленькими глазками противника. Воздух зазвенел от мощного вдоха твари, и в Корнеева на волке ударила струя огня. Волк метнулся в сторону, а Корнеев с воплем едва удержался у него на спине. — Бей его! — закричала Настя, как на сенокосе срезая головы нападающим на нее змеелюдам. Рядом с ней так же орудовали серпами две женщины из чуди. Их мужья крошили хвостатых тварей топорами. Воины из змеёнышей оказались плохими, но их было много. Корнеев вынул из ножен меч, тот запылал красным огнем и сам дёрнулся в руке навстречу Горынычу. Волк зарычал и пошел на сближение. Шея огромная, похожая на анаконду, замерла совсем рядом. Нужно рубить! Но в чем же правда? А правда в том, что вся нечисть — это порождение человеческого разума, страхов людей, тех качеств, которые мы не хотим видеть в себе. Мы отделили от себя смерть, боль, отчаяние, злобу, ложь и предательства, сделали отдельным миром, отдельными сущностями. Заявляя себе, что это не мы такие, а они — выходцы из-за грани, что лишь иногда мелькают в отражении наших глаз и говорят нашими устами, действуют нашими руками. Они — наши творения, а значит: мы сильнее, у нас всегда есть шанс победить. Вот Правда! Может, только его, Корнеева, но он в неё верит. Корнеев ударил по толстой змеиной шее, поражаясь тому, что ему везет на убийства змеиных представителей нечисти. Меч срезал голову, а из шеи, словно из коллекторной трубы, забил во все стороны фонтан черной крови. Одежда Корнеева и мех волка пропитались маслянистой вонючей жижей. Запахло моторным маслом и бензином. Нефть! Если эта гадина снова выдаст струю огня, они сгорят заживо. Меч, словно почувствовав его мысли, снова нанес удар, срубая вторую голову. Новый фонтан крови распугал змеелюдов. Они, поняв, что им грозит, бросились обратно по мосту. — Убью! — зарычало чудовище и стало со свистом втягивать воздух. Корнеев потянулся мечом к уходящей в сторону длинной шее, но не достал. Струя огня. Боль, словно заживо сдирают кожу. Одежда горела, запахло паленой волчьей шерстью, Корнеева накрыла паника, но мелькнула последняя разумная мысль: «Погибать, так не напрасно». — На таран! — завопил Корнеев, сдавливая ногами ребра волка, тот, взвыв, бросился в бок отползающему в сторону от горящих противников Горынычу. Туша дернулась, уворачиваясь от замаха меча, и тут же в бок Горыныча врезался волчий лоб. Лапы змея затрепыхались на весу, не в силах найти опору, и, потеряв равновесие, Горыныч вытянул шею, пытаясь устоять на краю моста. Меч дернул Корнеева вперед, и тот, теряя сознание от боли, рубанул по толстой чешуе. Туша Горыныча падала в реку Смородина. Огромный хвост задергался, сбросив с моста оставшихся змеенышей и зацепив волка. Корнеев смотрел на приближающуюся к лицу пузырящуюся лаву и задержал дыхание, как будто это могло помочь. Эпилог Они сидели в служебном пазике и пили чай из термоса. Мокрая одежда Терпкова и Корнеева была развешена на спинках сидений, сами они кутались в шерстяные одеяла, в углу которых красовались печати МВД. Святослав, сославшись на срочные дела, сбежал, как только из воды достали Терпкова и Корнеева. Они вывалились из нави в Оку, пробив тонкий лед; вместо огненных вод лицо Корнеева обожгли ледяные, и он потерял сознание. Автобус, оказалось, дежурил тут с самого начала. Батюшка выстроил людей в цепочку на берегу реки, с фонарями в руках. Оперативники и врачи были в шоке, когда в воздухе появились два мужика и грохнулись в реку, но спасать побежали. Корнеев не помнил, как его вытащили из воды, об операции он знал из рассказа Терпкова. Настя сидела молча, может, чувствовала свою вину, хотя лицо у неё было слишком довольным. На коленях у нее лежал тонкий, черный серп, ручку которого она нежно поглаживала. Отец Кирилл руководил оперативниками, мастерски уклоняясь от их вопросов и посылая к начальству за разъяснениями. Корнеев посмотрел на висящую на спинках одежду и дернулся в ужасе: в кармане пальто лежал телефон и удостоверение, а еще… Он встал и на негнущихся ногах подошел к вещам, достал мертвый прямоугольник телефона, размокшую ксиву и замер в ужасе. — Бутылки, — выдохнул он. Перед тем, как все закрутилось, он не успел отдать Терпкову бутылки от воронов с мертвой и живой водой. Корнеев посмотрел в окно пазика на Оку, похоже, где-то на дне осталось спасение жизни мифической птицы. Тяжело вздохнув, он двинулся к прежнему месту, чтобы сесть, но задел ногой куртку Терпкова; что-то звякнуло. Из-под сидения выкатилась пустая бутылочка. Корнеев в недоумении посмотрел на Терпкова. Неужели тот уже и птицу успел оживить, пока Корнеева откачивали? — Что пялишься? Обгорел ты сильно, а потом еще и утонул. Что мне делать было? Хорошо хоть это у тебя в карманах нашел, — буркнул Терпков и отвел взгляд. — А как же Страфиль? Спасение мира? — язвительно спросил Корнеев. — Первый раз, что-ль, спасаем? А за водой придётся сбегать, заставлю этих ворон показать, где взяли, — Терпков скрестил руки на груди. — Ты о себе много не думай, я просто не хотел твою дочь сиротой оставлять. Корнеев вспомнил, что есть вещи поважнее собственного воскрешения, и посмотрел на Настю. — Ты когда Сашу брала, ничего не заметила? — спросил он осторожно. — Заметила, — улыбнулась Настя. — Воду стала она очень любить. Ты не переживай. Ничего страшного: русалка сменила проклятие на благословение. Будет теперь Сашка как рыба в воде. Можете с года в плавание отдавать, ну и в навь сможет сходить при желании, как подрастет. А так все эти заморочки пройдут. Равновесие восстановим, все вернётся в обычное состояние, зов воды для неё не будет уже таким сильным. — Чего это вы там шушукаетесь? К тебе, Настасья, у меня теперь никакого доверия. Это ж надо, договоры с Бессмертным заключать, — раздраженно проговорил Терпков. — Ну и ладно. Меня, между прочим, из леса похитили, а ты где был? Как смогла, так и выкрутилась. — Тихо, дети мои. Не ругайтесь. Мы сейчас всех по домам развезем, — сказал батюшка Кирилл и пошел звать водителя. Корнеев понял, что происходящее перестало казаться ему странным и безумным. Собственное воскрешение не приводило в ужас, а оставило равнодушным. «Ну умер, чего только не бывает на свете». Больше заботили совсем другие вопросы. — Слушайте, ну мир спасли, меня воскресили — это ладно. Но что насчет слов Бессмертнова о падшем ангеле? Да и про божка тоже интересно, хотя, я думаю, это наш начальник: боги маленькие должности не любят, — сказал Корнеев, чувствуя, как после слов о возвращении домой настроение повысилось. Словно почувствовав его состояние, тяжелые тучи за окном пошли прорехами, пропуская свет позднего зимнего рассвета. — Следователь, он и после смерти следователь, только бы вопросы задавать, — засмеялся Терпков. Самая длинная ночь года закончилась.