– Ничего! Там почти ничего не было. – Как? Почему? – Очевидно, потому что мало кто отсюда возвращается, – подмигнул Эдди. – Но была заметка в социальной сети от некого Дикка Морриса. В ней мужчина описывал невероятные вещи, в которые слишком трудно поверить, даже побывав здесь. – Про убийц? Он говорил про этих убийц? – Нет, – Финчер тревожно обернулся, – он мало говорил про сам отель. В основном он жаловался на то, что его преследует туман. Это была его первая ночь в отеле, где он сделал эту заметку. Он писал на эмоциях, это всегда видно по тексту. «Сегодня ночью все заволокло плотным туманом», говорил он. «Такого плотного я еще никогда не видел. Ближе к полуночи мне стало казаться, что кто-то наблюдает за мной сквозь окно, хотя разместили меня на втором этаже высокого по местным меркам пансиона. Около двух ночи нечто постучало в стекло. Я почти поверил, что это ветка, если бы не вспомнил, что деревьев напротив моего окна нет. Стук повторился и, чтобы успокоить разыгравшееся воображение, я подошел к окну. Я не видел его лица. Но я чувствовал его вездесущий взгляд. Он пришел за мной, и его воле было сложно противостоять. Мы долго смотрели друг другу в души, а потом он проявился из тумана размытой фигурой, сотканной из мошкары, что так часть облепляет прибрежную тину. Он стоял на ногах, сгорбившись, чтобы видеть меня. Я упал на пол и пополз к двери. В ту ночь он меня пощадил. Не тронул.» – Что дальше? – На этом письмо заканчивается, – Эдди выпрямил руку, не пуская Анну вперед. Его ботинок погрузился в ряску. Отсюда начинались болота. Глава 19 Мистер Грей Вечерело. Туман поредел, обнажив темную зелень болот. Раздобыв крепкие палки, путники вошли на зыбкие мхи. Анна помнила, как едва тут не сгинула. – Быть может, выйдем к дороге? – вопросила она. – Проблемы с трясинами? – лишь улыбнулся Эдди. – Меня тут чуть не засосало на второй день после приезда, – призналась Уокер. – А с тобой не скучно путешествовать, я посмотрю, – рассмеялся парень. – На дороге нас сразу же найдут. Да и на самом деле ходить по болоту не так уж страшно. Смотри: растительность на воде очень легко отличить от такой же на почве. Водяная выглядит более сочной и стелится равномерно. Почвенная – тусклее, бугристее и разбавлена остатками прошлогодних трав. Намного сложнее дело обстоит с зыбучими песками, хотя и их определить не составляет труда, если быть внимательным. – И как же? – Насекомые! – Насекомые? – не скрывала удивления писательница. Ей всерьез казалось именно она хранит в себе тонны бесполезных знаний. Но этот парень… Впрочем, о бесполезности его информации в свете последних событий можно было с лёгкостью поспорить. – На песке всегда есть следы насекомых. Если ты не на дюне, если место перед тобой имеет очертания неглубокой впадины, стоит присмотреться. Насекомые с легкостью определяют пустоты в почвах и обходят их стороной. – Днем определить трясину быть может и нетрудно. Но что прикажешь делать с наступлением ночи? На это у Эдди тоже нашелся ответ. – Мы тут заночуем. Посреди болот к нам точно никто не доберется… из живых, – зачем-то добавил он. – Ты уверен в своем плане? – остановилась Анна. – Хорошо, какой план у тебя? Мисс Уокер тревожно всмотрелась в ряску. Плохие новости – у нее не было плана. Но были и хорошие: кажется, она начала различать твердо почвенные растения от тех, которыми покрыты трясины. Они продвигались медленно, прощупывая палками любое пятно вызывающее сомнения. На местности появились низкие кусты и загнившие пни. Чуть дальше в редком тумане – высокие деревья. – Там и заночуем, – произнес Эдди, всматриваясь в еле различимую каменную кладку. С побережья, подгоняя тяжёлые тучи, надвигалась ночь. Небо неумолимо темнело, оставляя лишь немного синевы, на фоне которой бесились высокие кроны черной ольхи. Чем ближе они подходили, тем яснее различали скрытые меж деревьев развалины некого сооружения. Последний рывок, и, перепрыгнув узкую полоску рыхлой породы, беглецы оказались близ камней. Серая кладка с парой сохранившихся вытянутых окон. Высокие ступени и остатки деревянных балок острой крыши – все в этом строении напоминало деревенскую церковь. – Видимо, это и есть та самая обитель отца Кейдна, где протекает крыша, – осмотрелся Финчер. Мисс Уокер прошла к разрушенному алтарю, но, не дойдя до него, остановилась. – Смотри! – воскликнула она. Ее взгляду предстал ровно выжженный круг, в котором кто-то так же выжег неизвестные Анне символы. – Англосаксонский, – Эдди обошел место, внимательно рассматривая каждую букву мертвого языка. Нахмурившись, Анна вытаскивала из уголков воспоминаний тусклые фрагменты. В них она из чистого любопытства посещала магическую лавку, коими так славится северо-восточная Англия. Любой из городков до самой границы с Шотландией пестрит подобными заведениями. Именно там впервые мисс Уокер увидела овальные камушки из черного обсидиана с высеченными символами. – Кажется, их называют руны? – с недоверием в голосе вопросила она. – Да, прогерманский или англосаксонский или рунический – множество названий одного и того же языка. Он состоит из 24-х букв и во многих культурах считается магическим. – И что тут написано? – Понятия не имею! Эдди присел над ритуальным местом и коснулся серых плит. Он растер что-то между пальцами и понднес руку к носу. – Это смола… – озвучила его догадки Анна. – Откуда такая уверенность? – Запах. Я отчетливо чувствую запах смолы, – даже не присев, заявила спутница. – Пожалуй, это уже никакая не рипофобия. Это настоящая суперспособность, – рассмеялся Финчер. – Если окончательно выгонят из Литерари, всегда можно устроится в Скотланд Ярд, – смущенно улыбнулась Уокер. – Сдается, нам чего-то недоговаривают. Кто, ты говоришь, вызвал этого… – Эдди покрутил рукой, словно проматывал пленку, ища подходящее название той силе, с которой ему пришлось столкнуться. – Пациенты клиники для душевнобольных. – По словам? – Бенедикта. – Не удивлюсь, если они и есть те самые душевнобольные, – вздохнул он. – И кого же они вызвали? – отчего-то обернувшись, прошептала Анна. – Нам не нужно этого знать. С рассветом мы навсегда покинем этот остров, обратимся в столичную полицию и постараемся обо всем забыть. – Ты думаешь, полиция справится? Не с людьми, а с тем… С тем, кото мы видели. – Лично я ничего не видел! – Там был кто-то огромный. Я видела щупальца… А потом он поднял американца в воздух и разорвал на части! – Погоди, погоди… Ты видела, конкретное щупальце? Вполне физическую, конкретную часть монстра? Видела так же явно, как видишь сейчас меня? – Эм, – закусила губу Уокер. – Пожалуй, только очертания. Размытый ореол. Но после! После он поднял рыжего в воздух и разорвал на части! – Не серчай, если я повторюсь, но видела ли ты, как некто поднял парня в воздух? И уж тем более, как разорвал его на части? – Он закричал, а потом исчез в тумане. Но его крик продолжал доноситься с высоты. А значит он был над землей! Но и потом… Мы оба видели дождь из его крови… – Мы не знаем из чьей именно крови был дождь. Мы не знаем, падали ли на землю части его тела. Мы слышали, как что-то рассекало воздух, но по сути, дорогая моя, мы ничего не видели. Согласись, если рассматривать голые факты, то их не так уж много. Все остальное дорисовано нашим воображением на почве чьих-то безумных рассказов. – Не понимаю… – Хм, – приблизился Эдди, – вспомни, ты ведь была уверена, что я погиб. Но вот он я, сейчас перед тобой. А то, что ты видела – иллюзия. Безупречно проделанный трюк! Теперь понимаешь? – И много у тебя трюков в запасе? – часто заморгала Анна. – Побольше, чем у Бенедикта Рассела, – он склонился к ее губам. С прикосновением Эдди рассудок Анны погрузился в туман, как и этот проклятый остров. Мозг мигом забыл о пережитых ужасах. И даже для самой мисс Уокер оставалось тайной, как это работало. Быть может, исцеляющая сила любви, а может защитная от тяжелых стрессов реакция организма! В любом из случаев, это если не спасало, то определенно скрашивало кошмары Рэтлина.