Она объявила, что если они вздумают следить за Изабеллой, то девушка тотчас же узнает об этом из ее собственных уст. Смиренно ее выслушав, полицейские вежливо предложили новое направление поиска. Они заметили, что в делах подобного рода какое-то подозрение всегда падает на прислугу, и не станет ли ее милость возражать, если они займутся слугами и постараются выяснить, кто где находился в момент совершения кражи? Ее милость возразила, притом самым решительным образом. Засим тот, кого называли «господином инспектором», на минуту отозвал мистера Троя в сторону. – Кражу в доме, безусловно, совершил кто-то из своих, – категорично-вежливым тоном заявил инспектор. – Не позволяя нам проводить расследование в доме, ее милость связывает нас по рукам и ногам, и не наша вина, что дело застопорилось. Если вдруг леди Лидьярд пересмотрит свою точку зрения, дайте мне знать, сэр. Честь имею! Таким образом, идея обращения в полицию скоропостижно себя изжила. Ничего, кроме голословных уверений в виновности либо прислуги, либо Изабеллы, от полицейских чиновников добиться не удалось. Еще раз поразмыслив в тиши своего кабинета и памятуя о данном Изабелле обещании сделать все возможное для подтверждения ее невиновности, поверенный леди Лидьярд взял перо и бумагу и написал в контору своего приятеля. Мистер Трой решил рискнуть и обратиться к Старому Шарону. Глава IX На следующий день мистер Трой, прихватив с собою Роберта Моуди как свидетеля по делу, уже звонил в дверь весьма неприглядного доходного дома, в котором Старый Шарон принимал своих клиентов. Посетителей отвели в одну из дальних комнат второго этажа. Сквозь густое облако табачного дыма они увидели сидевшего в кресле маленького толстенького плешивого старикашку в грязнейшем изодранном фланелевом халате, с куцей трубкою во рту, французским романом в руке и мопсом на коленях. – По делу? – осведомился Шарон хриплым голосом старого астматика и нахально уставился на посетителей блестящими черными глазами. – Разумеется, по делу, – отвечал мистер Трой, смерив опозорившего почтенное адвокатское сословие проходимца таким взглядом, каким мог бы смотреть на рептилию у себя под ногами, вставшую вдруг на задние лапы. – Сколько вы берете за консультацию? – Ваша гинея – мои полчаса. – С этими словами Старый Шарон протянул грязную руку через шаткий, заляпанный чернилами стол, отделявший его от посетителей. Мистер Трой и за тысячу фунтов не согласился бы дотронуться до этой руки даже кончиком пальца; он положил гинею на стол. Шарон оглушительно расхохотался, при этом почему-то грозно сдвигая брови и широко растворяя для обозрения свой страховидный зев. – Вижу, я для вас недостаточно чист, а? – спросил он, явно довольный произведенным эффектом. – Вот в этой книге, – он помахал французским романом, – тоже изображен один старичок, немного похожий на меня. Читали? Отличная вещь, сильно написана. Как? Не читали? Прочтите непременно – получите огромное удовольствие! Да, вас не беспокоит табачный дым? Я, знаете ли, когда курю, быстрее соображаю. Мистер Трой величественно, хотя и с некоторой брезгливостью, взмахнул рукою, выражая сим жестом молчаливое позволение курить. – Прекрасно, – сказал Старый Шарон. – Ну-с, приступим. Откинувшись в кресле и попыхивая трубкой, старик лениво полузакрыл глаза, в точности как мопс у него на коленях. Кстати, между хозяином и его собакой и впрямь обнаружилось в этот момент необыкновенное сходство: оба устраивались поудобнее, словно готовились приятно вздремнуть. Мистер Трой четко и последовательно изложил обстоятельства дела. Когда он закончил, Старый Шарон вдруг открыл глаза. Мопс тоже вдруг открыл глаза. Шарон пристально взглянул на мистера Троя. Мопс тоже пристально взглянул на мистера Троя. Шарон заговорил. Мопс зарычал. – С вами все понятно, адвокат. Ну-ну, не волнуйтесь – мы с вами раньше не встречались, и ваше имя мне неизвестно, но адвоката всегда узнаешь по манере излагать факты. А это кто такой? – Старый Шарон вопросительно посмотрел на Моуди. Мистер Трой представил Моуди как наипервейшего свидетеля, которому доподлинно известны обстоятельства исчезновения банкноты и который с готовностью ответит на любые вопросы. Некоторое время Старый Шарон курил, молчал и сосредоточенно думал. – Так-с! – неожиданно рявкнул он. – Будем докапываться до сути! Облокотившись о стол, он подался вперед и принялся допрашивать Моуди. Как ни омерзителен был презренный старикашка, все же мистер Трой почувствовал изумление и восхищение, слушая, как мастерски Старый Шарон ставит свои жестко подчиненные конечной цели вопросы. Спустя четверть часа Шарон выудил из свидетеля буквально все, что тот мог сообщить, до самых мельчайших подробностей. Докопавшись таким образом, по его собственному выражению, до сути, он раскурил погасшую трубку и удовлетворенно развалился в обшарпанном кресле. – Итак, – сказал мистер Трой, – пришли вы к какому-нибудь мнению? – К какому-нибудь, разумеется, пришел. – К какому же? Вместо ответа Старый Шарон заговорщицки подмигнул мистеру Трою и тоже задал вопрос: – Скажите, десять фунтов за услуги вас не очень обременят? – Смотря за какие услуги. – Можно, конечно, удовольствоваться заключением за одну гинею, – сказал Шарон. – Но не забывайте, что это будет заключение, сделанное с чужих слов, а вы как юрист не хуже меня понимаете, чего оно будет стоить. Но поставьте на меня десять фунтов – проще говоря, оплатите мне время и усилия, потраченные на распутывание этого непростого дела, – и вы получите заключение, основанное на моих собственных выводах. – Поясните, – потребовал мистер Трой. – Какие сведения вы беретесь сообщить мне за десять фунтов? – Я назову имя того – или тех, – кто виновен в совершении кражи. А коли пожелаете, то в доказательство моей правоты я с удовольствием – и, заметьте, совершенно бесплатно! – возьмусь предоставить вам еще одну услугу: схватить воришку за шиворот. – Выслушаем сперва заключение за одну гинею, – сказал мистер Трой. Старый Шарон снова растворил зев и оглушительнее прежнего расхохотался в лицо посетителям. – Вы мне нравитесь, – объявил он мистеру Трою. – Как вы любите свои денежки! Должно быть, вы чертовски богатый человек. Ну, слушайте, вот вам заключение за одну гинею. В вашем случае следует подозревать того, кого вам труднее всего заподозрить. При последних словах внимательно слушавший Моуди вздрогнул и побледнел. Мистер Трой был глубоко разочарован – и не пытался это скрывать. – Это все? – сказал он. – Все? – насмешливо переспросил Старый Шарон. – Хорош адвокат! Что же еще я могу сказать, полагаясь на одни только непроверенные показания вашего свидетеля? Разве я беседовал с девушкой и могу сложить о ней собственное мнение? Нет! Или, может, меня ввели в дом – под видом мальчика на побегушках, чистильщика обуви, да кого угодно, – чтобы я мог сойтись со слугами и что-то о них узнать? Опять нет! Я вынужден принимать ваши суждения на веру и могу только сказать, как бы я поступил, если бы мои суждения совпали с вашими, – и все за какую-то жалкую гинею! Уверяю вас, это дешево, чертовски дешево для такого богача, как вы! – Возможно, я обдумал бы ваше предложение, – отвечал мистер Трой. Вопреки своей воле, он находил, что доводы Шарона не лишены убедительности. Да уж, старый хитрец умел подвести слушателей к нужной мысли. – Но я никак не могу допустить, чтобы вы огорчали юную особу своими грубыми расспросами, а тем более шпионили в приличном доме. Пока он говорил, Старый Шарон с неистовым нетерпением барабанил грязными кулаками по хлипкой столешнице, что выглядело весьма уморительно. – Да кто вы такой, чтобы судить о методах моей работы? – взорвался он, едва мистер Трой умолк. – Один из нас двоих выставляет себя сейчас полным идиотом, и, заметьте, это не я! Слушайте же: ваша девица выходит на прогулку и встречает по дороге грязного и жалкого нищего старика – по-вашему, я не похож на грязного и жалкого нищего старика? Прекрасно! Старичок ноет, хнычет, рассказывает ей длиннейшую историю и в конце концов выклянчивает у девицы шестипенсовую монетку. К этому времени он знает ее как облупленную (к слову, не задав при этом ни единого вопроса), а сама девица не огорчена, как вы изволили выразиться, а, напротив, счастлива, что ей представилась возможность совершить благодеяние. Стойте, еще не все! Кто вам чистит туфли-штиблеты? Вот, глядите! – Спихнув собачонку, он нырнул под стол и вынырнул с баночкой ваксы и старым ботинком, на который тотчас набросился с необычайным рвением. – Собираюсь, знаете ли, прогуляться, хочу привести себя в порядок. – И, усердно работая щеткой, он замурлыкал популярный в начале века сентиментальный романс: – «Она мне голову вскружила, она прелестна, как звезда! Но ах! – другому сердце подарила, не быть мне с нею никогда, тра-а-а-ла-а-ла-ла!» Обожаю песенки про любовь. Чистим-блистим, блистим-чистим – как зеркало сверкать будет! Ну что за славный, пригожий старичок: за работой шутки шутит, поет, доброму люду скучать не дает! Что вы говорите? Чужой человек в доме, кто с ним будет откровенничать? Да как вам не совестно, бедняга уж одной ногой в могиле! Вот увидите, госпожа кухарка непременно припрячет для него на судомойне лакомый кусочек от обеда, а лакей Джон поищет, так и быть, свое старое пальто. А когда он все выведает и на другое утро не явится в дом – что, по-вашему, скажут о нем в людской? Думаете, заголосят: «Ах, он за нами шпионил»? Как бы не так! Скажут: «Слег старый весельчак, или под колеса попал, или, пуще того, ноги протянул – лежит, болезный, в мертвецкой нашего прихода». Не верите – сведите меня на свою собственную кухню и посмотрите, примут ли меня ваши слуги за шпиона. Ну-ну, господин адвокат, не тратьте попусту свое драгоценное время, выкладывайте десять фунтов! – Я подумаю и сообщу вам о своем решении, – сказал мистер Трой. Старый Шарон еще раз дико расхохотался и, обогнув стол, проворно проковылял к стулу мистера Моуди. Положив одну руку дворецкому на плечо, другой рукою он насмешливо указал на мистера Троя. – Послушайте, господин Молчун! Ставлю пять фунтов, что его уж больше сюда не заманишь! На что Моуди, слушавший молча в продолжение всего разговора (кроме той его части, когда вопросы были обращены к нему лично), сказал лишь: – Я не держу пари. Ему как будто не претили ни фамильярность Шарона, ни его нелепые ужимки. Больше того, старый шельмец, кажется, произвел на него сильное впечатление. Мистер Трой поднялся уходить, Моуди же, вместо того чтобы последовать его примеру, все сидел и смотрел на адвоката так, словно ему совсем не хотелось поскорее покинуть эту грязную, прокуренную комнатушку. – Хотите что-то еще сказать? – спросил мистер Трой. Моуди встал и посмотрел на Старого Шарона. – Не сейчас, сэр, – помолчав, ответил он и отвел взгляд. Шарон понял ответ и взгляд Моуди по-своему. Он неожиданно вцепился в дворецкого и оттащил его в угол комнаты. – Скажите-ка мне, – зашептал он. – Положа руку на сердце: вы так же богаты, как этот блюститель закона? – Нет. Разумеется, нет. – Тогда вот что: для бедного человека я готов поработать за полцены. Ежели вдруг захотите вернуться сюда без него, вам это обойдется всего в пять фунтов. Так-то! Подумайте над этим, да-да, подумайте! – Ну где же вы? – торопил мистер Трой, придерживая дверь. Когда Моуди наконец проследовал к выходу, адвокат еще раз оглянулся на Шарона. Старикашка опять устроился в кресле и с мопсом на коленях, трубкою в зубах и книгою в руке представлял собою такую же мирную и неряшливую картину, как и до их прихода. – Всего наилучшего! – снисходительно обронил мистер Трой. – Не мешайте мне, – буркнул Старый Шарон, поглощенный чтением. – Я отработал вашу гинею. Боже, какая восхитительная книга! Не мешайте. – Нахал! – высказался мистер Трой, едва они с дворецким вышли на улицу. – И как только моему приятелю в голову пришло рекомендовать такого проходимца? Он еще рассчитывал содрать с меня десять фунтов! По мне, и гинея-то выброшена зря. – Прошу прощения, сэр, – сказал Моуди, – но я так не думаю. – Что?! Вы же не станете утверждать, что поняли эту его загадочную фразу – «подозревать того, кого труднее всего заподозрить»? Чушь! Тоже мне, оракул. – Я не говорил, что понял ее, сэр. Но, пожалуй, она натолкнула меня на мысль. – Что за мысль? У вас возникли какие-то определенные подозрения? – Прошу простить меня, мистер Трой, но я предпочел бы пока воздержаться от ответа. Мистер Трой внезапно остановился и окинул своего спутника недоверчивым взглядом. – Не собираетесь ли вы сами превратиться в детектива? – спросил он. – Я согласен превратиться в кого угодно и испробовать любые средства, лишь бы только помочь мисс Изабелле, – твердо отвечал Моуди. – За время службы у леди Лидьярд я скопил несколько сотен фунтов и готов потратить их все до последнего на поиски вора. Мистер Трой зашагал дальше.