Миссис Драмблейд, проворно скомкав листок, передала его брагу. – Надеюсь, ничего огорчительного, Альфред? – Она устремила на него нежнейший взгляд. Не отвечая, Альфред забрал письмо и вывел Изабеллу на лужайку. – Читайте! – приказал он, едва они отошли на несколько шагов от шатра. – И сразу же ответьте мне, правда это или ложь. Изабелла прочитала письмо. От неожиданности она сначала не могла говорить, но вскоре овладела собою и вернула письмо. – Это правда, – сказала она. Гардиман отшатнулся, как от удара. – Что правда? Что вы украли деньги? – воскликнул он. – Нет, денег я не брала. Никто в доме леди Лидьярд не сомневается в моей невиновности. Но правда, что в этом деле все внешние признаки указывали и до сих пор указывают на меня. – Закончив, она спокойно ждала, что он скажет дальше. Со вздохом облегчения он провел рукою по лбу. – Да, хуже некуда, – заметил он, на сей раз, однако, тоже совершенно спокойно. – Но есть один простой выход. Идемте к гостям. Изабелла не двинулась. – Зачем? – спросила она. – Вы что же, думаете, я сомневаюсь в вашей невиновности? – отвечал он. – Единственное, что сейчас может оправдать вас в глазах света, это если я, несмотря ни на что, возьму вас в жены. Изабелла, вы слишком дороги мне, чтобы я мог так легко от вас отказаться. Пойдемте, я объявлю друзьям о нашей скорой свадьбе! Она взяла его руку и поцеловала ее. – Это очень великодушно с вашей стороны, – промолвила она. – Но это невозможно. – Что значит «невозможно»? – Гардиман шагнул к ней. – Моя тетя скрыла от вас правду вопреки моему желанию, – продолжала Изабелла. – Я поступила дурно, позволив ей настоять на своем; не хочу повторять ту же ошибку еще раз. Ваша матушка права, Альфред. После случившегося я не могу быть вашей женой, покуда невиновность моя не будет доказана, – а никаких доказательств на этот счет пока еще нет. Гневный румянец снова вспыхнул на его щеках. – Послушайте, Изабелла, я не расположен шутить на эту тему. – Я не шучу, – тихо и грустно ответила она. – То есть – вы говорите это серьезно? – Да. – Не упрямьтесь, подумайте еще. – Я благодарна вам за вашу доброту, Альфред, но не могу поступить иначе. Я выйду за вас – конечно, если вы сами того захотите, – лишь когда мое доброе имя будет восстановлено, не раньше. Он взял ее одной рукою за локоть, другой указал на выходящих из шатра гостей – они уже направлялись к каретам. – Ваше доброе имя будет восстановлено в тот день, когда я назову вас своею женой, – сказал он. – Связать мое имя с подозрением в краже не посмеет даже ваш злейший враг, не забывайте об этом. Подумайте, прежде чем дать окончательный ответ. Если вы не измените своего решения до того, как они дойдут до дверей дома, – значит, мы прощаемся, и прощаемся навек. Я не согласен ждать, я не согласен ни на какие условия. Думайте же. Они идут медленно. В вашем распоряжении еще несколько минут. Он все еще держал ее за локоть и следил, как гости вереницей тянулись в сторону дома. Пока все они не собрались у крыльца, он не говорил сам и не позволил заговорить Изабелле. – Итак, – начал он, – у вас было время образумиться. Что вы решили? Подадите ли мне руку, чтобы мы вместе подошли к друзьям? Или расстанетесь со мною навсегда? – Простите меня, Альфред, – мягко произнесла она. – С моей стороны было бы нечестно прикрываться вашим именем. Его ведь носите не только вы, но и ваши родные, и они вправе рассчитывать, что оно останется незапятнанным… – Мне нужен прямой ответ, – безжалостно перебил он. – Да или нет? Она посмотрела на него с грустью и состраданием и ответила одним словом, как он того пожелал. Голос ее звучал твердо. Она сказала «нет». Ничего не говоря, даже не взглянув на нее, он повернулся и зашагал к дому. С опущенной головою и плотно сжатыми губами он прошел сквозь строй гостей, каждый из которых уже знал о случившемся от его сестрицы, вошел в гостиную и позвонил в колокольчик, сообщающийся с расположенной на конюшне комнатой управляющего. – Вам известно, что я должен ехать за границу? – спросил он, едва тот появился на пороге. – Да, сэр. – Я уезжаю сегодня ночным поездом в Дувр. Велите сейчас же заложить двуколку. Есть что-нибудь срочное? Управляющий тотчас предоставил ему кипу бумаг, требовавших немедленного внимания. Проклиная задержку (двуколка уже ждала на конном дворе), Гардиман вынужден был сидеть за столом и подписывать чеки и счета. Посреди этой работы его отвлек стук в дверь. – Войдите, – раздраженно крикнул он и поднял голову, ожидая увидеть кого-нибудь из гостей или из слуг, но в комнату вошел Моуди. Гардиман отложил перо и угрюмо взглянул на того, кто осмелился ему помешать. – А вам какого черта здесь нужно? – Я видел мисс Изабеллу и говорил с нею, – отвечал Моуди. – Мистер Гардиман, я полагаю, что в вашей власти помочь ей, и вы должны ради нее сделать это до отъезда из Англии. Гардиман обернулся к своему управляющему. – Этот малый совсем свихнулся? – вопросил он. – Или выпил лишнего? Однако Моуди невозмутимо, словно сказанное не имело к нему никакого касательства, продолжал: – Простите за вторжение, сэр. Я не стану докучать вам объяснениями, задам лишь один вопрос: записан ли у вас номер пятисотфунтовой банкноты, которой вы расплатились за лошадь во Франции? Тут Гардиман окончательно потерял власть над собою. – Ах, негодяй! – взорвался он. – Он, значит, вынюхивал, чем я занимался во Франции! Порядочный человек не станет совать нос в чужие дела! – Порядочный человек не станет мстить женщине и скрывать от нее сведения, от которых, может быть, зависит ее участь! – твердо возразил Моуди. Такой ответ, несмотря на гнев Гардимана, возымел некоторое действие. Хозяин встал и приблизился к Моуди. Несколько мгновений они молча стояли друг против друга. – Я смотрю, вы не робкого десятка, – усмехнулся Гардиман, от раздражения переходя вдруг к иронии. – Ну что ж, пожалуй, ради дамы я загляну в свои записи. Он сунул руку в нагрудный карман, проверил остальные карманы, обыскал стол – книжки не было. Моуди с нарастающей тревогой следил за ним. – Ах, мистер Гардиман, только не говорите, что вы потеряли записную книжку! Гардиман снова сел за стол, угрюмо покорившись этому новому несчастью. – Ищите ее сами, если хотите. Это все, что я могу вам предложить, – отвечал он. – Вероятно, я где-то ее обронил. – Он нетерпеливо обернулся к управляющему: – Ну же, что там еще подписывать? Скорее, не то я сойду с ума в этом проклятом доме!.. Выйдя из гостиной, Моуди направился в людскую. – Мистер Гардиман потерял свою записную книжку, найдите ее, – сказал он. – Она может быть в доме, на лужайке или под навесом. Нашедшему – десять фунтов. Слуги, привлеченные обещанным вознаграждением, тотчас рассыпались в разные стороны. Те, кому выпало искать в саду, разделились: одни принялись за осмотр лужайки и клумб, другие проследовали прямиком в опустевший шатер. Последние были слишком увлечены поисками вожделенной книжки и не обратили внимания на пса, который в этот момент как раз закусывал оставшимися от гостей объедками. Завидев посторонних, пес через щель под холстом выполз наружу, обождал, пока все уйдут, и затем, вернувшись в шатер, продолжил пиршество. Моуди же поспешил в ту часть сада, где рядом с кустарниковой аллеей его поджидала Изабелла. Пока он докладывал ей о своей беседе с Гардиманом, девушка глядела на него с таким выражением, какого он не видел прежде в ее глазах, так что сердце его бешено заколотилось в груди, он смутился и умолк не договорив. – Я поняла, – тихо промолвила она, когда он прервал свой рассказ. – Вы приносите мне еще одну жертву, Роберт! Вы благороднейший из смертных! Вспыхнув, как мальчишка, он опустил перед нею глаза. – Пока я еще ничего для вас не сделал, – сказал он. – Но даже если записную книжку не найдут, не отчаивайтесь. Я знаю, у кого банкнота, и теперь нужно только отыскать этого человека и установить, та это банкнота или нет. Она грустно улыбнулась его воодушевлению. – Неужели вы опять обратитесь за помощью к мистеру Шарону? – спросила она. – После той шутки, что он сыграл со мною, я ни капельки ему не верю. О воре он знает не больше моего! – Вы ошибаетесь, Изабелла. Он знает, кто вор. И я тоже. Тут он остановился и сделал ей знак молчать. К ним приближался один из слуг Гардимана. – Нашли записную книжку? – спросил Моуди. – Нет, сэр. – Мистер Гардиман уже уехал?