– Не растворишься, – заверил Лев. – Нам с дядей Стасом тоже придется несладко. Я все эти дни, что ее на работу провожал, с револьвером ездил. Все надеялся, что смогу с поличным взять. Взять не взял, а уж бани попробовал – выше крыши. Пистолет-то просто так за пояс не сунешь, чем-то прикрывать надо. Вот и приходилось каждый раз пиджак напяливать. И майку, и рубашку – полный комплект. Так что терпи, развивай выносливость. Бери пример со старших товарищей. Мы тоже для этого случая облачимся в полный парад. Да, Стася? – Сколько раз говорил, не называй меня «Стася», – досадливо фыркнул Крячко. – А пиджак точно обязательно? Может, как-нибудь обойдемся? – А пистолет? Так в руках и понесешь в общественный транспорт? Или в наплечную кобуру засунешь, чтобы из-под мышки торчал? Нет, Станислав Васильевич, на халяву здесь не получится. Все придется по-взрослому делать. Подготовительные мероприятия Гуров посчитал законченными – план действий определен, страховочные меры приняты. Оставалось только дождаться завтрашнего утра и приступить к осуществлению задуманной операции. – В половине девятого подходим на остановку, – на прощание еще раз проговорил схему действий. – Друг с другом не контактируем. Заходим в тот же вагон, что и Ирина, но в разные двери. Дальше – по обстановке. Здесь «первую скрипку» играешь ты, Леха, смотри не переиграй. Она не должна ничего заподозрить, нужно действовать максимально естественно. Учти, этот шанс – первый и последний. Если она поймет, что за ней охотятся, с поличным нам не взять ее никогда. А доказательств, в общем-то, и сейчас еще нет, хотя мы практически все уже знаем. Знание это только нам интересно, а для суда оно ничего существенного не представляет, сам понимаешь. Суду нужен доказанный факт. Так что не оплошай. Морозов пообещал, и на этом друзья расстались. На следующее утро, ровно в половине девятого прибыв на станцию «Свиблово», Гуров обнаружил, что его «бригада» уже на месте. Стас медитировал, отрешенно уставившись в пространство, Морозов покачивался, время от времени обводя перрон осоловелым взглядом. Вскоре появилась и Ирина. Как всегда, полностью погруженная в себя, она не смотрела по сторонам и не интересовалась тем, что происходило вокруг. Когда подошла электричка, трое оперативников, действуя по намеченному плану, вошли вместе с ней в вагон. Гуров и Стас остались в районе передней и задней дверей, контролируя территорию, Алексей пошел следом за Ириной, явно намереваясь устроиться в непосредственной близости от нее. Когда она села на свободное сиденье, рядом собирался присесть какой-то мужчина, но, развязно оттеснив его корпусом, на это место плюхнулся Морозов. – Опа! – идиотически хохотнув, произнес он. – Кто успел, тот и съел! А? Девушка, правильно я говорю? Неприязненно покосившись на нежданного соседа, от которого исходил весьма чувствительный запах спирта, Ирина ничего не ответила. Она уставилась в окно, делая вид, что очень внимательно изучает находящееся за ним темное пространство и пассажиров на станциях, которые проезжала электричка. За время пути Алексей еще несколько раз обращался к ней с пытливыми вопросами, и хотя Ирина продолжала игнорировать его приставания, нужная цель постепенно достигалась. Раздражение женщины явно нарастало, и когда поезд подъезжал к станции «Рижская», она уже с большим трудом его сдерживала. Чтобы отвязаться наконец от непрошеного кавалера, она заранее стала готовиться к выходу и поднялась с места, чтобы идти к дверям. – Эй, а ты куда? Ты чего, выходишь, что ли? А я тоже выхожу. Видишь, как здорово получилось! Вместе выходить будем, – поднялся Морозов и, продолжая нести вздор, направился следом за Ириной. Внимательно следя за изменениями в выражении ее лица, Гуров видел, что женщина уже «дошла до кондиции», и начал опасаться, что Алексей переигрывает. Но у того был свой план. На пути к дверям он продолжал приставать, но, подойдя, резко сменил тактику, проговорив обиженно: – Чего, не хочешь? Не нравлюсь я тебе, да? Ну и не надо! Обойдусь. Нужна ты мне больно. А ну-ка, отойди! Пошла отсюда! Возле средней двери, где уже собралась небольшая группа готовящихся на выход, он обогнал Ирину и, грубо толкнув ее локтем, встал впереди. Поезд уже подходил к станции, Гуров и Крячко были начеку. Они приблизились к средней двери, стараясь держаться за спиной у Ирины, и внимательно наблюдали за происходящим. Но ничего особенного не происходило. Те, кому нужно было выходить, вставали с мест, переходя к дверям, и толпа постепенно увеличивалась. Поезд уже начал тормозить перед остановкой, а Ирина продолжала спокойно стоять, прикрытая со всех сторон плечистыми мужскими фигурами, каждая из которых была выше ее как минимум на голову. Лишь перед самым моментом остановки, когда электричку слегка качнуло, Гуров понял, что все главное происходит прямо сейчас. Ирина подняла правую руку и ударила в спину стоявшего прямо перед ней Морозова. Со стороны даже Гурову, с предельным вниманием наблюдавшем за ее действиями, показалось, что женщина просто сделала инстинктивное движение, опасаясь упасть. А уж те, кто наблюдениями не заморачивался, и вовсе ничего не заметили. Окружавшие Ирину рослые мужики смотрели вперед, бдительно изучая перрон, на который им предстояло сойти. Занятые своими мыслями, они не обращали ни малейшего внимания на то, что происходило у них прямо под носом. Теперь Гурову стало понятно, почему преступления всякий раз сходили Ирине с рук. Она, несомненно, умела выбирать правильную «диспозицию». Те, кто находился в непосредственной близости, не обращали на нее внимания, просто не интересуясь, что там происходит у них под ногами. А от тех, кто стоял подальше, происходящее надежно скрывали плечистые тела. Таким образом, изображая «инстинктивный» поиск опоры перед резким торможением, Ирина наносила удар и в следующую секунду благополучно скрывалась, выйдя на перрон вместе со всей «дружной толпой». Но на сей раз все пошло не по плану. Наноткань вполне оправдала возложенные на нее надежды, и, ткнувшись в спину Морозова, дальше шило не пошло. Не видя привычного результата, женщина, явно обескураженная, в растерянности замешкалась, держа в руках своеобразное орудие преступления. Тут-то и подоспели «старшие товарищи». Вклинившись в толпу, Гуров цепко схватил Ирину за руку, а через секунду подоспел и Крячко с наручниками. Не понадобились даже пистолеты. – Что же это вы так, гражданочка, а? – с укоризной говорил Стас, выводя Ирину на перрон. – Парень к вам по-доброму, по-хорошему. С любовью, можно сказать. А вы к нему с такой агрессией. Нехорошо. – Сильно как врезала, зараза, – бормотал себе под нос Алексей, почесывая спину, все еще надежно прикрытую нанотканью. – Синяк, наверное, будет. – Ничего, до свадьбы заживет, – улыбнулся Лев. – Нам с тобой сейчас не об этом думать нужно. Нам нужно свидетелей отловить. А то сейчас первый приступ любопытства пройдет и все разбегутся кто куда, потом с собаками не отыщешь. Собери-ка данные у граждан, чтобы мы, в случае необходимости, могли с ними связаться. Вокруг оперативников и задержанной преступницы действительно собралась толпа любопытных. Здесь были и ехавшие в вагоне, и те, кто стоял на перроне в ожидании электрички. – Граждане, кто был свидетелем произошедшего, попрошу продиктовать нашему сотруднику свои имена и контактные телефоны, – повысив голос, обратился к зевакам Гуров. Однако записываться в свидетели народ не торопился. Более того, услышав призыв, многие поспешили ретироваться, и толпа начала быстро редеть. В результате Морозову действительно пришлось «отлавливать» тех, кто ехал вместе с ними в вагоне и мог подтвердить факт нападения. – Вот, семерых записал, – сообщил он, догнав на выходе Гурова и Крячко, которые сопровождали Ирину к спецмашине, с девяти утра дежурившей возле «Рижской». – Остальные смылись. – Ничего, и этих хватит, – добродушно сказал Гуров. Он был очень доволен, что рискованная операция прошла успешно и никто не пострадал. – Ты сам-то как? Нормально? Кости целы? – Да все в порядке, – улыбнулся Алексей. – Как комарик укусил. – Ну что, товарищ полковник, отпустим молодого коллегу? – обратился Лев к Стасу. – Думаю, он свою норму на сегодня уже выполнил. Доставить девушку в изолятор нам и самим по силам. Надеюсь, не сбежит. – Конечно, отпускай, чего парня мучить. Ему сейчас небось пропустить рюмочку-другую хочется, стресс снять. А то что это – только губы помочил. Это непорядок, – усмехнулся Крячко и обратился к Алексею: – Ты, главное, предмет экипировки мне верни, а там уж можешь гулять на все четыре стороны. Я вещь под личную ответственность брал, так что, если что, с меня спросят. В то время, как Гуров устраивал Ирину на заднем сиденье полицейского «Форда», Алексей без смущения прямо на улице снял рубашку и передал Стасу еще теплый и совершенно невредимый бронежилет. – Смотри-ка, даже следа не осталось, – с интересом рассматривая место на спине, куда пришелся удар, заметил тот. – Вот что значит – современные технологии. Из машины за его действиями с не меньшим интересом следила еще одна пара глаз. Ирина, за все это время так и не сказавшая ни единого слова, с изумлением смотрела на загадочную экипировку недавно пристававшего к ней «алкаша» и, кажется, только сейчас начала понимать, что же действительно произошло. – Что, неожиданно получилось? – заметив выражение ее лица, произнес Стас. – Бывает. Пацаны зеленые, которых ты на тот свет отправила, тоже не ожидали. – У меня и у самой… отправили, – буркнула Ирина и вновь замолчала, за всю дорогу до изолятора не сказав больше ни слова. Глава 8 На следующее утро в восемь часов Гуров уже сидел в комнате для допросов. Ирина Семенова, успевшая немного прийти в себя после вчерашнего шока, спокойно и планомерно давала показания. Она ничего не отрицала и признала все четыре убийства, так что ему даже не потребовалось применять какие-то изощренные методы, чтобы вывести ее на чистую воду. Без всякого давления извне Ирина рассказывала об обстоятельствах своей жизни, и перед мысленным взором Гурова все яснее вырисовывались причины, толкнувшие ее на отчаянный шаг. – Андрюша-то мой без отца рос, – говорила Ирина. – Известно, где ж ему хорошего перенять. Я целый день на работе, а он без присмотра, как крапива у дороги взрослел. Иногда соседей просила, но их ведь тоже не напросишься. У всех свои дела. Так что он у меня все с дружками больше общался. А дружки хорошему не научат. Вот и связался он с картежниками с этими. Сначала довольный ходил. Как же! Деньга пошла! Ни работать не надо, ни вставать рано. Знай себе, картишками поигрывай. Это я потом уж узнала, что сначала они всем выигрывать дают. Специально так подстраивают, чтобы человек привык к легким деньгам, как бы зависимым от них сделался. А обирать уж потом начинают, когда он у них на крючке окажется. Все до нитки спустить заставляют, ни с чем человек остается. А иногда и похлеще чего придумать могут… – Андрея тоже со временем начали обирать? – А как же? Они ведь для этого и держат их, притоны-то эти. Думаете, от этой карточной игры такая прибыль большая? Как бы не так. Им вся прибыль от мошенников идет. Сначала вот так-то приманят человека, заставят поверить, что фортуна ему счастливая катит. А потом подсаживают в пару ловчилу какого-нибудь, который и взаправду играть умеет. Или просто мошенника. У них и специальные люди есть, у кого руки ловкие, он тебе так карточку подсунет, что и не заметишь ничего. Вот и стал мой Андрюша проигрывать. То все веселый ходил, деньгами сорить начал. Все по ресторанам да по кафе пропадал. Да и домой тоже вино дорогое приносил, продукты. Я было пыталась ему говорить – не бросай, мол, направо-налево, копи, пока есть. Да куда там! Они молодые, у них своя голова на плечах. Чего, говорит, мать, один раз на свете живем. Желаю, говорит, себе праздник для души устроить. Вот и устроил… – То есть, если я правильно понял, продолжалось это недолго? – Совсем недолго. Как поняли они, что рыбка наживку заглотила, так программа другая пошла. Веселье-то уж закончилось. Смотрю – раз от раза сынок все грустнее становился, ну, думаю, началась история, взяли моего Андрюшу в оборот. А он ведь тоже особо-то не рассказывает. Даже денег не просил, знает, что у меня лишних нету и взять неоткуда. Туда-сюда заплати, в итоге и на еду не всегда остается. А тут еще долги карточные платить. Откуда на все это набрать-то? – У Андрея были большие долги? – Не знаю, он мне суммы не называл. Наверное, не маленькие, если… если… – Ирина подозрительно зашмыгала носом и начала всхлипывать. Осмотревшись, Гуров обнаружил электрический чайник, наполнил стакан и протянул ей. Выпив воды, она смогла продолжить разговор: – Я уж решила сама пойти, усовестить их. Знала, что Андрей ничего не скажет, окольными путями все выведала, и куда он ходит, и с кем играет. На Русаковской притон-то у них, долго не пришлось искать. И гада, что притон этот поганый держит, тоже нашла. – Что за гад? – навострил уши Гуров. – Есть там один… – Глаза Ирины злобно прищурились, и лицо приняло неприятное, хищное выражение. – Худой его кличут. Уж не знаю, может, фамилия такая или просто по виду его окрестили. Он и правда на вид как Кащей страшный. Худющий, один мослы торчат. В чем только душа держится. Видать, злоба-то всего его изнутри выела. – Вы встречались с ним, с этим Худым? – Встречалась, как же. Думала, с ними по-человечески разговаривать можно, объясню все, и отстанут от Андрюши моего. Денег посулила. Все, говорю, что он проиграл, на меня запишите. Я вам отдам, заработаю. Да куда там! Разве это люди, чтобы по-человечески с ними говорить?! Посмеялись только. Иди, говорят, отсюда, тетя, не лезь со своим курьим умом в серьезные мужские дела. Твой, говорят, Андрюша столько нам должен, что тебе за всю жизнь не заработать. Сами с ним разберемся, может, и отыграется еще. Это, мол, фортуна сейчас от него отвернулась, она, дескать, дама капризная, захочет, улыбнется тебе, а не захочет, так задний фасад покажет. Это, говорят, в нашем деле вещь привычная. А какая там фортуна, когда все уж знают, что специально он мошенников в пару подсовывает. Сам же Филя этот и облапошивает простачков вроде моего Андрюшки. – Филя? – Ну да. Это его, можно сказать, правая рука, худого-то. То ли фамилия у него Филимонов, то ли зовут Филимон. Не знаю. Знаю, что все его Филей кличут, что свои, что чужие. Пробовала я и с ним тоже говорить. Да что толку? Начала ему внушать, чего это ты над людьми изгаляешься, под долги неоплатные подводишь? Совесть-то, мол, у тебя есть? А чего ему эта совесть? Ухмыляется только ухмылочкой своей подлой, вот и вся совесть. Так и закончились они ничем, все мои разговоры. А Андрюша к тому времени уж совсем заскучал. Хмурый ходил, злой, аж почернел весь от переживаний этих. Что ни спроси – в ответ гавкает, будто с цепи сорвался. Того гляди, укусит. – Он знал, чем может быть чревата неуплата долга?